В пандемию проведение международного фестиваля несет явственный оттенок ностальгии по нормальной жизни, когда Москва была одним из мировых центров искусства. В этом году опробован новый формат covid free - без ограничений по рассадке, но с предъявлением на входе QR-кода. Это позволяло собрать в зале безопасную аудиторию и показать представления максимальному числу зрителей.
Главной страной нынешней "Территории" стала Бельгия: "Изменчивая сила любви" Яна Фабра и танцевальный "Триптих" компании Peeping Tom. Как и этот абстрактно-психологичный балет, постановку Фабра можно назвать танцем, но со словами, а его актеры тренированы не хуже балетных. Ряды парт превращают сцену в школьный класс, артистов - в учеников. Современный мир учит взрослых новым гендерным моделям. Они старательно выкрикивают речовки-лозунги, заявляя себя провозвестниками прогресса. По тому, с какой яростью они стремятся идентифицироваться во все большем числе гендеров, видна ядовитая ирония режиссера по отношению к новомодным трендам. Это самое антитолерантное высказывание автора, сравнивающего цисгендера с редким видом лягушки.
Разговор о множащихся самоидентификациях человека идет на фоне переодеваний, превращений мужчин в женщин и, наоборот, взрослых в детей и обратно, штаны надеваются на голову, пиджаки заматываются юбками. Бесконечное предъявление тела в разных функциях: как товар, эротический объект, поле манипуляций любой идеологии, - все это заставляет видеть в пестром мелькании лозунгов и личин только театральные костюмы, которые век за веком меняет человек, познавая себя самое: человек в социуме и есть перформер. Потные, раскрасневшиеся, с потекшим гримом, запыхавшиеся, изможденные актеры к финалу оказываются отражением общества - лихорадочно мечущегося и предельно честного в своей неотменимой телесности. Смотрите: это и есть человек, имеющий право на бытие, кем и каким бы он ни был.
У фестиваля-2021 отчетливо монологический философский дискурс - больше всего здесь личных размышлений о свойствах времени и месте человека в нем. "Мнемозина" - путешествие Жозефа Наджа в глубины памяти, где перформер одновременно и фотохудожник, запечатлевший объекты своих снов. "Торжество" Андрея Стадникова о джунглях, воспитывающих человека, и человеке, создающем городские джунгли. "Привет дождавшимся" Саввы Савельева - воспоминания Ингеборги Дапкунайте о детстве в советской Литве. И два петербургских спектакля, о которых хочется сказать особо: уже отмеченный "Золотой маской" "4elovekvmaske" Кирилла Люкевича и работа Бориса Павловича "Юдифь".
По городу ведет группу зрителей человек, оставляющий на стенах яркие метки - граффитист. Для Москвы был придуман маршрут вдоль путей Савеловского направления, то за гаражами, то на хипстерском "Флаконе", то на заброшенном Станколите. Граффити - запрещенное искусство, произведения закрашивают коммунальщики, а люди в масках снова и снова рисуют на стенах, заборах, вагонах. Легкий, пластичный, танцующий, как трикстер, актер Никита Касьяненко учит читать город, оценивать мастерство его расцвечивающих, рассказывает о личном опыте. Это история инициации, обретения своих, приобщения к тайному ордену через испытания - рассказанная в четком темпе с мгновенными импровизационными реакциями героя. Но ради чего рискуют мальчики и девочки, надевающие маски и покупающие за свои сбережения баллончики с краской? Они пишут свои имена - и все. Именем, оставленным на стене, исчерпывается художественный жест. Желание быть увиденным миром. Детское упрямое желание рисовать - невинное и запрещенное, естественное, но осуждаемое обществом.
"Юдифь" написана Климом на основе ветхозаветного сюжета о героине, спасшей свой народ тем, что соблазнила и обезглавила предводителя врагов Олоферна. Катерина Таран играет на украинском, иногда переходя на русский. Героиня разорвана между двумя языками, двумя реальностями - мифа и современности, двумя правдами - рода и личности. Хрупкая девочка на глазах становится человеком любого времени, выпотрошенным имперской историей. В Олоферне она встречает свою единственную любовь, именно его нужно убить, чтобы спасти страну. Подвиг, родина, долг толкают ее в личный ад.
Так империя, неразрывно связанная с понятиями подвига и жертвы, вынуждает частного человека отказаться от себя и жизни. В финале старуха Юдифь, бездетная, замотанная в тряпье, обезумевшая, забытая всеми, бродит по городу. Цветущий мир победившей империи не для нее, ей всюду поле битвы, где она убила Олоферна и стала героиней, перестав быть женщиной. Только она, сама ставшая тенью, видит тени погибших и хранит верность тому, кого мир назначил ее врагом и кого выбрало ее сердце. Это гуманистическое, антивоенное высказывание было исполнено с замечательной художественной выразительностью.