Когда-то работая с ним в "Литературной газете", я оценил его еще и просто как личность: человек умный, немногословный и невероятно деликатный, качество, которое всегда безошибочно выдает настоящую культуру. У него отличная родословная. Он - сын выдающегося поэта Михаила Луконина, автора одних из самых пронзительных строк о войне: "В этом зареве ветровом / Выбор был небольшой. / Но лучше прийти с пустым рукавом, / Чем с пустой душой..."
В эту книгу, выпущенную издательством "У Никитских ворот", вошли роман "Когда-нибудь да вернется", давший название всему сборнику, цикл рассказов и мемуарные очерки.
Сначала - о романе. Ему предшествует эпиграф из Евтушенко: "Нам не надо возвращаться ни в наше давно, ни в наше недавно". На самом деле вся книга - это опровержение этих суровых слов, потому что вся она - о прошлом, давнем и недавнем. Но вопрос поставлен точно. Зачем мы постоянно возвращаемся в свое прошлое, которого уже не вернуть? Почему прошлое нас преследует и часто не дает свободно жить настоящим? Ведь не вернуть! И не нужно возвращать! "Каждый день рождайся заново", - было написано на ванной китайского императора. Да и в Евангелии сказано: "Довлеет дневи злоба его" ("На каждый день своя забота"). Но - нет, прошлое не отпускает.
Автор - герой романа хоронит своего знакомого - художника Кирилла Заварина. Его мать передает ему папку с записями сына. А вдруг это имеет какой-то интерес с литературной точки зрения. Прием не новый. Он позволяет не писать автобиографическую вещь, которая требует полной открытости, а "перепридумать" самого себя, соединив свои истории и переживания с чужими. Как правило, это получается не очень. Что называется, "уши торчат". А вот у Сергея Луконина, я считаю, получилось. При всей капризной мозаичности, где повествование соседствует с дневниками и письмами, этот небольшой роман дышит временем. На малом пространстве текста он охватывает целую эпоху - от августа 1914-го (начало Первой мировой войны) до так называемых лихих девяностых.
Вот 1917 год... Сергей Луконин уместно цитирует слова Константина Паустовского, потому что лучше об этом времени не скажешь: "За несколько месяцев Россия выговорила всё, о чем молчала целые столетия". А вот первые десятилетия советской власти. Салон Лили и Осипа Брик в квартире Маяковского: "Одухотворенные лики московской богемы оттеняли суконные лица офицеров НКВД". Москва 1941-42-го годов. Послевоенное время. "Оттепель". И вот уже умер Брежнев.
Хороши и лирические рассказы сборника, особенно один, написанный от лица... теплохода.
И, конечно, любой литератор не из молодых с ностальгией прочитает воспоминания о старом добром Центральном Доме литераторов.
Светлая, теплая книга!