Пьеса написана в 1927 году. Сюжет завязан на том, что главный герой - безработный актер Щукин (народный артист РБ Тимур Гарипов) - готовый при слове "роль" на любую авантюру, попадает в разные острые ситуации. Круговерть со сменой положений, песнями, танцами, искрометными диалогами захватывает публику целиком. Кстати, язык пьесы настолько выразительный, что остается загадкой: почему ее не ставили столько десятилетий, даже когда все запреты были сняты? Примечательно, что некоторые зрители даже пытались записывать наиболее яркие выражения.
Несмотря на наличие главного героя, все остальные в спектакле не выглядят второстепенными. Все вместе они составляют мозаичную картину населения советской страны в самом начале ее становления.
Кто же из них тот самый вредный элемент, о котором предупреждает автор в названии? Явно не актеры Щукин и Надрыв-Вечерний (заслуженный артист РФ Валерий Малюшин), по всем признакам блестящие лицедеи, чья слава осталась в прошлом. И не писатель Травлин (Александр Степанов), которому никак не дается пролетарская тема. Это нэпманы, шулеры, альфонсы и прожигатели жизни, постоянные клиенты казино - эдакие социальные перевертыши, мимикрирующие под меняющиеся условия. Чего только стоит сцена, когда, опасаясь облавы ("по Москве идут чистки!"), они моментально преображают интерьер - игорный стол накрывается красным полотнищем, на него водружаются портреты Маркса и Ленина, и начинается партсобрание. Они же в Бутырке прикидывают, какой срок им могут дать и куда сослать, и начинают торг: меняю Соловки на Нарым, где можно нажиться на пушнине...
Над спектаклем работали увлеченно, поскольку пьеса не избитая, водевили в театре тоже не самый привычный жанр, а обстоятельства, в которых предлагалось существовать актерам, только вдохновляли.
Время нэпа с его модой, музыкой и контрастами - как в быту, так и в морали - дает артистам широкое поле для самовыражения. Они с видимым удовольствием перевоплощаются в персонажей той эпохи, танцуют, поют и намекают, что жизнь полна сюрпризов.
Символом этого является освещенный изнутри сундук в комнате Щукина, в котором хранятся его сценические костюмы. Этот же сундук становится неким выходом в неведомые пространства. Стоит туда шагнуть, как персонажи исчезают.
Еще одно интересное решение найдено для пролога. Еще до поднятия занавеса на авансцену выходит уборщица и как бы между прочим советует отключать телефоны, чтобы не портить чистоту восприятия, а еще брать в театр сменную обувь, хотя ей, конечно, нетрудно вымыть пол. Она же потом превращается в надзирательницу, которая тоже мечтает очистить общество от вредного элемента. Но в конце спектакля страж порядка, которая до этого выглядела довольно зловеще, вдруг снимает кожаную фуражку, распускает волосы и ложиться отдохнуть с улыбкой на лице, показывая: не надо воспринимать все всерьез. Водевиль все-таки.