Эту благородную задачу взял на себя Михаил Визель - переводчик, писатель и шеф-редактор "Года литературы". У Михаила в издательстве Ruthenia как раз выходит повесть-комикс про историю Немецкой слободы "Воксрекордер инженера Термена", повествующая о тех самых поворотных для истории России "происшествиях".
Все они произошли в Немецкой слободе, где не только расположилась сама Некрасовка, но и проживает сейчас автор: "Я рад был вселиться в Немецкую слободу, потому что я себя чувствовал русским "немцем"", - скажет Визель в начале презентации, имея в виду свою профессию переводчика, "посредника" между Россией и миром. Точно так же в XVII веке проживавшие в слободе "немцы" - так в те времена называли всех иностранцев - были "посредниками" между Россией и Европой.
Так, именно в Немецкой слободе Петр I познакомился с Францем Лефортом - своим ближайшим сподвижником, ставшим для Петра "отцовской фигурой". Лефорт сыграл огромную роль в петровских успехах - в том числе военных, - а после его внезапной смерти в 43 года все планы императора "пошли вкривь-вкось". В качестве примера Визель упоминает "нарвский разгром" - план сражения был очевидно провальным, но "некому было сказать об этом Петру - кроме Франца, никто не имел ни мужества, ни права". Свое косвенное влияние Лефорт оказал и на облик Москвы: вместо старого дворца Лефорта (его можно увидеть на известной картине Бенуа "В немецкой слободе. Отъезд царя Петра I из дома Лефорта") Петр приказал возвести для своего ближайшего товарища новый, который и поныне стоит на правом берегу реки Яузы и зовется Лефортовским.
После резких петровских реформ согласно всем историческим закономерностям должен был случиться "откат" - и он случился; при Петре II, внуке Петра I, вступившем на престол 11-летним мальчишкой, двор на несколько лет вернулся в Москву. "Есть наблюдение, что власть развращает, - замечает Визель. - Абсолютная власть развращает абсолютно. И к Петру II это относилось в полной мере". Так, в число фаворитов Петра попал Иван Долгоруков - "в их отношениях как в кривом зеркале отразились отношения Петра I с Лефортом". Долгоруков также имел "европейский лоск", но "был временщиком", думал только "о теплых местах для себя и своей семьи".
Со смертью последнего Романова по мужской линии история России в очередной раз совершила кульбит. После некоторых раздумий - посадить на престол нареченную невесту императора Катю Долгорукову или его бабушку Евдокию Лопухину? - Верховный тайный совет решил призвать на царство Анну Иоанновну, четвертую дочь Ивана V. Причем вельможи разработали конституцию, ограничивающую полномочия императрицы в свою пользу, - то есть попытались создать конституционную монархию. Анна эти "кондиции" сперва одобрила, однако проект в итоге провалился: императрице дали понять, что эти "кондиции" - "воля не всего народа", а лишь нескольких "верховников". "И дальше случилось то, что известно как первый в России перфоманс - публичное раздирание кондиций". В итоге самодержавие задержалось в России на сотни лет.
"Все эти события разворачивались в 700 метрах от Некрасовки", - отмечает Визель. Его книга выросла из осознания того, как много поворотных для России событий произошло в одном месте. Все это герои повести, восьмиклассники Рита и Вовка, узнают с помощью фантастического изобретения - того самого воксрекордера, позволяющего проникнуть в прошлое; исторические события как раз и подаются в виде комиксовых вставок. Идею "снятия информации далекого прошлого со стен" Визель позаимствовал у Ивана Ефремова из повести "Тень минувшего". "Я не понимаю драконов, я советский мальчик, - признается Михаил, - мне легче придумать какой-то прибор, который довинчивает реальность".
Автор также отметил, что в этих визуальных фрагментах сохранена странная для нас "подлинная орфоэпия" героев - Лефорт, например, говорит с ощутимыми "искажениями". Сначала все это было написано просто в виде театральных реплик - "но мне показалось - это как-то бледно, как-то неправильно". Так комикс стал частью книги. Нарисовал его Алексей "Капыч" Капнинский, один из пионеров российского комикса, работой которого Визель восхитился отдельно. Многое в книгу Капнинский как настоящий художник привнес от себя: "Потому и важно звать художников, которые не просто выполняют ТЗ".
Жалеет ли о чем-нибудь автор? "На форзаце можно было бы сделать карты. На первом форзаце - историческая карта, на втором - современная. Но это бы все удорожило, затянуло, и непонятно, когда бы мы выпустили книгу".