- Несомненно, мы имеем право денонсировать договор с Норвегией. В дипломатии есть определенные нормы, которые описаны в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года. Согласно этой конвенции, государство имеет право приостановить действие какого-либо договора, если он существенно нарушает ее национальные интересы вследствие значительного нарушения обязательств другой стороной. Договор 2010 года подписывался во время определенных надежд - как раз сейчас мы видим, что фактически эти надежды не оправдались. Одна из сторон - подписантов договора интерпретирует его совсем в другой плоскости, и это существенным образом подрывает наши приоритеты. Когда норвежская сторона говорит о том, что денонсация невозможна, они исходят из того, что в тексте самого договора действительно нет положения о том, чтобы одна или другая страна могла начать процедуру денонсации. С другой стороны, мы ведь понимаем, что вопрос возник не на пустом месте. Когда договор подписывался, мы пытались упрочить и закрепить наши дружественные отношения с Норвегией. Собственно, именно это легло в основу данного соглашения. Исходя из этого, Россия пошла даже на определенные уступки. Мы фактически уступили норвежской стороне примерно 12 процентов площади Баренцева моря (где-то 175 тысяч квадратных километров) - так называемую "серую зону". Мы руководствовались тем, что этот шаг поможет нам закрепить добрососедское сотрудничество с Норвегией, в том числе обеспечит условия для совместной добычи полезных ископаемых, которые будут найдены на шельфе. Опять же, вопрос о Шпицбергене. Мы согласились с тем, что Шпицберген формально отходит норвежской стороне, но при этом Норвегия будет соблюдать договоренность о совместном управлении этой территорией и не будет препятствовать России, которая намеревалась также работать на Шпицбергене. Как раз происходящее сейчас - блокирование грузов, которые шли на Шпицберген с российской территории, фактически подняло вопрос о том, как дальше мы будем соблюдать такой договор. Поскольку сейчас очевидно, что в своем нынешнем виде договор способствует не развитию наших дружественных отношений с Осло, а откровенно ущемляет наши интересы. И это ключевой момент.
Я считаю, что сейчас абсолютно оправданно, что наша страна задумалась о денонсации. Это не означает, что мы намереваемся любой ценой денонсировать договор с Норвегией, но это очень четкий и ясный сигнал Осло, чтобы они пересмотрели свою политику. И отталкивались от того, что между нашими странами должны быть достаточно прозрачные и долгосрочные дружеские отношения. Исходя именно из этого принципа мы и развивали наше приграничное сотрудничество с норвежцами и в конечном счете подписывали указанный договор. Если у Осло и далее будет такая негативная интерпретация, если будут (как и в любом соглашении) какие-то правовые лакуны и Норвегия будет пользоваться ими, чтобы подорвать российские позиции, тогда, со своей стороны, Россия будет реагировать предельно решительно. Еще раз подчеркну: для этого есть абсолютно все юридические возможности, исходя из норм международного права, которое позволяет нам это сделать. В том числе, если потребуется - пойти на денонсацию. Но пока, считаю, это сигнал в адрес Осло, и есть надежда, что норвежцы его правильно воспримут, без какой-либо истерики. И, соответственно, будут действовать исходя из духа и буквы наших соглашений и договоров, в том числе - и этого соглашения 2010 года. Сложно сейчас строить прогнозы. Но есть один любопытный факт. Когда мы в свое время разрабатывали это соглашение, то премьером Норвегии был небезызвестный Йенс Столтенберг - нынешний генеральный секретарь НАТО. Тогда он исходил из необходимости защиты национальных интересов норвежского королевства, и у него была достаточно взвешенная и прагматичная позиция. Сейчас мы видим, что на посту генсека НАТО его эмоции и стремления подтвердить курс Вашингтона перевешивают. Есть надежда, что норвежцы все-таки нас услышат, я исхожу из этого.