Десять лет назад цирк на Вернадского ничем не отличался от того, каким он был при СССР. Что изменилось?
Эдгард Запашный: Зрители не видели самого страшного. Во многих помещениях для артистов и животных можно было в буквальном смысле слова фильмы ужасов снимать. С потолка свисали сталактиты. Мы много средств и сил потратили, чтобы привести все в порядок. В балетном зале можно было спокойно разводить крыс, там просто не было пола, там текло все насквозь. В цирке не было своего тренажерного зала, артисты гантели с собой из дома приносили, сейчас у нас полноценный хороший спортзал. Мы сделали несколько совершенно новых помещений для животных - я врезал окна, провел вентиляцию, полы резиновые сделал с подогревом - появились просторные помещения для тех же львов и тигров, новый слоновник. У нас теперь есть даже солярий для лошадей. Это специальные ультрафиолетовые лампы для комфорта лошадей, для ухода за ними. В зрительской части тоже многое пришлось ремонтировать, как вы правильно заметили - с момента открытия цирка в 1971 году ничего не менялось. А цирк - это же атмосфера, зрителю должно здесь нравиться, он должен хотеть вернуться. У нас сейчас ежегодно около миллиона зрителей бывает. Есть для кого стараться.
На вас продолжают писать доносы?
Эдгард Запашный: О да! Доносы стали писать сразу, как только я выиграл конкурс на должность директора Большого московского цирка. И сейчас пишут. Есть те, кто открыто со мной борется, это, как правило, цирковые или околоцирковые люди, которым любая власть не нравится, пока они сами не станут этой властью. А есть люди, которые просто-напросто создают любой повод для проверки.
Удалось вам развеять миф о том, что в цирке плохо обращаются с животными?
Эдгард Запашный: Я придумал формат открытой репетиции для того, чтобы зрители окунулись в закулисье, чтобы имели возможность пообщаться с артистами, увидеть, как трюки готовятся, и так далее. Все это мы сделали, чтобы бороться как раз со стереотипом, что здесь насилие, издевательства, что тут все на голоде, на холоде и на штырях. Я двести тысяч раз говорил и показывал всем так называемым зоозащитникам, что в цирке невозможно работать через насилие, только через любовь и доверие. Наши зрители это видят, понимают. Но тех, кто не хочет замечать очевидного, не переубедишь. Поэтому мы больше сконцентрировались на том, чтобы рассказывать про цирк как про уникальный объект, имеющий не только историческую ценность, но и ценность прежде всего культурного характера, даже в контексте мировой истории. Потому что последний президент, который был у нас здесь, это был Брежнев, то есть вот уже сколько лет прошло!
Так это вроде мировая тенденция.
Эдгард Запашный: Потому что есть некое стереотипное отношение, что цирк - это носики-курносики, пуделя и плохо намазанные клоуны, а цирк - это по-настоящему очень серьезное не только искусство, но и язык общения со зрителем. Мы можем направлять зрителя, воспитывать, а самое главное - пропагандировать, что сейчас очень важно, имидж страны. Кто прорывал "железный занавес"? Балет, опера и цирк. Эти виды искусства понятны везде и всем - вне зависимости от возраста, пола, религиозных убеждений. И здесь не требуется перевода. Но из-за стереотипного отношения цирк остается недооцененным искусством в нашей стране. На Западе на нас смотрят более солидно, чем на Родине.
На Западе так много наших артистов работает, в том же "Цирке Дю Солей". Почему внутри России подобных шоу нет?
Эдгард Запашный: Я свято верю, что мы, русские люди, способны делать продукт мирового формата. При правильном подходе, при правильной поддержке мы способны создать альтернативу "Цирку дю Солей", два-три года правильного государственного финансирования и определенного политического ресурса - и про Большой московский цирк, как и про "Росгосцирк", будут знать во всем мире. Но наша основная проблема в том, что мы сами не верим в себя.