Годар - один из ее основателей и столпов. Его первый и, возможно, лучший фильм "На последнем дыхании" с Жаном-Полем Бельмондо и Джин Сиберг сражал свежестью языка и новизной существования актеров на экране. Отказ от студийных павильонов, съемки в интерьерах тесных квартир, звук пишется прямо на площадке, у исполнителей полная свобода импровизации - не играют, а живут в предложенных обстоятельствах. Картина произвела шоковое впечатление и считается манифестом "новой волны".
Начав карьеру как кинокритик, он яростно нападал на архаизмы в кино. Вместе с единомышленниками разрабатывал основы нового киноязыка сначала в теории, а затем на практике. Его фильмы "Безумный Пьеро", "Жить своей жизнью" воспринимались как бунт против буржуазного общества, и все дальнейшее творчество Годара пронизано социальными и политическими аллюзиями. В фильмах типа "Китаянки" или "Мужское - женское" политический диспут становился главным сюжетом, причем сам автор оставался над схваткой.
Эрудит в киноистории, он постоянно ссылался на опыт мирового кино. В пророчившем тоталитарное будущее "Альфавиле" возникали образы, близкие немецкому экспрессионизму. В "Презрении", в "Страсти", в "Имя Кармен" он погружался в исследование природы киноиндустрии, камера стала едва ли не главным персонажем картин, провидящих наступление эры виртуальной реальности: вскоре она потеснит реальность истинную. Как ни странно, формируя новый язык реализма, Жан-Люк Годар верил в киномагию и сотворил ее изолированный остров, где фильм как цепь миражей становился самоцелью.
И в зрелом, и в осеннем возрасте Годар не изменял бунтарскому духу творчества. В работах уже нового века "Фильм социализм" и "Прощай, язык" он окончательно отказался от повествования, скрепляющего действо шампуром фабулы, предложив хаос образов - подобие коллажа. С кинокамерой он теперь работает так, как импровизирует джазовый пианист, - отдаваясь интуиции, мимолетным ассоциациям и легкокрылым мыслям: прилетели и вспорхнули. Этому способствовал приход цифрового кино. Годар, всегда жадно исследовавший возможности кинотехники, тут же взял его на вооружение, рассматривая, как подросток новый гаджет. Пришла эра 3D - и Годар не был бы Годаром, если бы не включил трехмерность в арсенал искомого киноязыка, создавая ощущение болезненно расщепленного сознания ("Прощай, язык"). Реализма не прибавилось, но возникли намеренные пространственные искажения: длина носа собаки сопоставима с носом корабля. Число параллелей и цитат в поздних картинах Годара достигло опасного предела: в одно только прощание с языком были вовлечены Дарвин, Солженицын, канадский фантаст Альфред ван Вогт, Россия, которая не Европа, обнаженная натура обоих полов и целая серия зашифрованных символов. Было ощущение, что все культурные пласты двух веков разом обрушились на вас, причем единственное существо, не только способное выжить под лавиной, но и в ней свободно лавировать, - это автор фильма.
"Дурной сон в штормовую ночь" - этот предложенный Годаром образ можно отнести к его последнему фильму "Книга образов" - инсталляции, напоминающей о кино только тем, что все происходит на экране. Исцарапанные пейзажи, искаженные портреты, тени хроник, образы знаменитых фильмов, человеческий глаз; там и сям возникают, дрожа и мерцая, титры невнятного назначения. Выстрелы, взрывы, лязги, рокот двигателей, обрывки музыки и диалогов. Среди сонма цитат - Бондарчук, Высоцкий, Эйзенштейн… Режиссер увлеченно играет с "цифрой", разлагая живописные полотна на атомы.
Потоки образов позднего Годара не предполагают поисков логических связей - нужно им отдаться, ими галлюцинировать. Вопрос "О чем это?" за пределами правил игры - это игра без правил. Ты слышишь глас с поднебесья, с той стороны вечности и робко гадаешь: это апелляция к еще спящим участкам нашего мозга или уже распад сознания? Такое мог позволить себе лишь вечный экспериментатор и бунтарь, бывший кинокритик с трезвым взглядом патологоанатома.
Редкий случай: о Годаре при жизни снят игровой фильм "Молодой Годар". Его придумал Мишель Хазанавичюс, выбрав временем действия эпоху студенческих бунтов, годы маоистской "Китаянки" и увлечения Дзигой Вертовым. Фильм начинался титром "Вольфганг Амадей Годар", подчеркивавшим моцартианскую природу этой натуры.
Всегда резкий в суждениях Жан Люк-Годар написал в молодости жестокие слова: "Художники должны умирать в 35, пока не стали старыми пердунами". И собственной 91-летней жизнью доказал обратное, оставшись молодым и непредсказуемым.