- Только на такую и клюет.
Сам он в компании с родителями опять сел в моторку и отправился дальше, собирать кедровые шишки и грибы.
Я примостился на крохотном помосте метрах в трех от берега, наладил снасть, принялся за рыбалку.
Тишина стояла оглушительная. Только изредка ее нарушал гул далеких реактивных лайнеров - прямо над этим местом пролегает маршрут рейсовых полетов с запада на восток, и наоборот. Самолетов было не видно, а их гул таял в небе почти сразу после появления.
Несмотря на осень, мошка и комар еще досаждали, хотя и не так свирепо, как это бывает здесь в летние месяцы.
На противоположном берегу лес уже был раскрашен в желтые и красные цвета. Озеро называлось Черным, но вода в нем оказалась на редкость прозрачной, я видел, как на глубине совсем рядом с моим помостом ходила крупная рыба.
Первая поклевка оказалась удачной, я вытащил из воды крупного карася весом не менее килограмма, зато потом началась череда обломов: поплавок дергался, уходил под воду, я подсекал, но, видно, всегда с опозданием, рыба уходила.
Честно сказать, я не особенно переживал по этому поводу. Не рыбачить сюда приехал, а посмотреть, как сегодня живется людям в этом глухом таежном краю.
***
Томская область - особый регион Сибири. К югу от нее лежат районы, прилегающие к Транссибирской магистрали, там всегда кипела жизнь, всегда были свои перспективы - реализованные и не очень. К северу от нее находится богатая нефтью и газом Тюменская область, надо ли говорить, что с деньгами там все в порядке. А здесь едва ли не половину всех площадей занимают непроходимые болота, стратегического сырья кот наплакал, область почти всегда была дотационной, зависимой от подачек из центра.
Говорят, когда хозяином этих мест был Егор Лигачев - тот самый, кто впоследствии, став вторым после Горбачева человеком в КПСС, прославился борьбой за трезвый образ жизни, - область сама себя кормила. Во всяком случае сам Егор Кузьмич с высоких трибун не раз об этом докладывал в назидание другим регионам. Может, это и так… Но сегодня ситуация другая.
Особенно трудно приходится северянам, жителям тех деревень и поселков, которые расположены вниз по Оби, в краю, прежде носившем название Нарымский. Сюда еще в царские времена ссылали на исправление (или на погибель?) противников режима - большевиков, меньшевиков, эсеров, анархистов. Сто десять лет назад сам "отец народов" был отправлен "на исправление" в Нарым, однако спустя месяц бежал.
И в советские годы край приспособили для тех же нужд, только теперь сюда везли раскулаченных крестьян, служителей церкви и прочих "неблагонадежных", всего этих горемык оказалось за полмиллиона человек. Многие нашли здесь свой конец.
Тогда же, в 30-е годы, административным центром Нарымского округа стал городок под названием Колпашево, приютившийся на высоком берегу Оби. Известный русский поэт Николай Клюев, который отбывал здесь ссылку, записал в своем дневнике: "Поселок Колпашево - это бугор глины, усеянный почерневшими от бед и непогодиц избами, набитыми ссыльными".
В 1979 году река напомнила о тех страшных временах: высокий паводок подмыл глинистый берег и с обрыва в воду посыпались мумифицированные останки жертв политических репрессий. Сотни тел - мужчины, женщины, дети, и все со следами насильственной смерти - иначе говоря, пулевыми дырками в черепах. Тогдашние власти пытались скрыть это ЧП, берег был оцеплен, тела вылавливали и топили в реке, привязав к ним камни. То есть этих несчастных, получается, убили дважды.
Уже в годы перестройки первый секретарь Томского обкома партии В. Зоркальцев обратился в ЦК с письмом - я недавно обнаружил его в архиве. Партчиновник просил разрешения "обнародовать в области эти сведения и установить памятные знаки в местах захоронения". Но, кажется, письмо осталось без ответа. Правда, в местном музее есть короткое упоминание об инциденте-79, зато никаких памятных знаков в окрестностях так никто и не установил.
Раньше в Колпашеве, где проживают около 30 тысяч человек, были худо-бедно местная промышленность и транспортная инфраструктура: завод "Металлист", рыбзавод, мясокомбинат, большое геологоразведочное предприятие, мелиоративная станция, аэропорт и крупное авиапредприятие, речной вокзал… Сейчас ничего этого нет, есть только жалкие остатки "Металлиста". Еще здесь стояла воинская часть, но и от нее ныне одни развалины.
Тогда как же выживают местные жители?
***
От областного центра до Колпашева чуть больше трехсот километров. Дорога, как ни странно, вполне приличная - асфальт, и только на последних тридцати километрах приходится глотать пыль - грунтовка. Переправа через Обь на пароме. То есть весной, когда ледоход, и осенью, когда река замерзает, город отрезан от внешнего мира.
Жизнь здесь словно остановилась еще в прошлом веке. Много старых бревенчатых домов и строений барачного типа. Лужи. Козы и коровы. Более или менее цивилизованно выглядит островок в центре, где находится администрация, но ведь так оно у нас везде - где власть, там и всласть.
Еще в глаза бросается вот что: в огородах и садах почти нет деревьев, ни яблонь, ни кустов, все голое, сиротливое. Будто люди живут тут временно, без корней. Только две детали говорят о том, что на дворе XXI век. Почти у каждой избы припаркованы иномарки - это по преимуществу японские подержанные машины с правым рулем. А также в глаза бросаются вывески на иностранных языках - чудно они выглядят на фоне луж и запустения.
Морозовы - местные старожилы, по материнской линии - потомки крестьян, сосланных сюда по недоразумению из Алтайского края. Ссылали-то ведь не худших, а лучших, тех, кто умел работать, а потому жил богаче других, что и было тогда непозволительно. Галина Петровна и ее муж - пенсионеры, старший сын Алексей владеет небольшой лесопилкой, младший Дмитрий служил следователем, теперь оказывает юридические услуги, но в основном промышляет в тайге.
По отцовской линии братья - потомки селькупов, так называются представители малой народности, которые издревле жили по берегам Оби. В Колпашеве их примерно полторы сотни. Дима возглавляет местное отделение Ассоциации коренных народов Севера. Как раз он-то и заманил меня на озеро Черное, где у бывшего майора полиции заимка: дом для ночлега, банька, лодка. Озеро большое, площадью 65 гектаров, а кругом непролазная тайга.
Озеро он взял в аренду на четверть века, заплатив через аукцион за это смешные деньги - всего 23 тысячи рублей. По условиям договора теперь Дима обязан этот водоем зарыблять, а также вылавливать ежегодно не менее 1600 кг рыбы. Что он исправно и делает. Водится в этой воде живность разная - ряпушка, пелядь, карась, карп, щука.
Вечером, когда мы туда приехали, то сразу отправились на лодке проверить сети, а через полчаса возвращались с хорошим уловом - как раз к ужину.
Пойманную ряпушку Дима сначала подержал час в соли, затем недолго в лимонном соке и получилась маринованная рыба, очень, надо сказать, вкусная. Однако, когда я стал ее нахваливать, Морозов-младший заметил:
- Это вы еще нашу стерлядь не пробовали.
Очередь стерляди (сырой - строганины, копченой и в виде ухи) была впереди.
На следующее утро, переночевав в таежной избушке, он и определил меня в рыбаки, а сам с родителями отправился собирать кедровые шишки. Вот об этих-то шишках надо рассказать подробнее.
У меня было такое впечатление, что в те дни все взрослое население города Колпашево ушло и уехало в тайгу на сбор кедровых шишек. Дело-то ведь явно выгодное. За мешок шишек приемщики дают 1000 рублей. Морозовы у меня на глазах к полудню насобирали двадцать мешков.
А что с этими шишками происходит далее? На приемных пунктах стоят машины, отчего-то китайского производства, в бункер такой машины ссыпается мешок, на выходе спустя минуту получается ведро орехов. Орехи эти затем держат путь в Томск и далее, из них делают кедровое масло, применяют в парфюмерии, а китайцы используют в медицинских целях. Кстати, китайцы и есть основные потребители кедровых орешков. Как и всякой местной древесины.
Алексей Морозов, у которого лесопилка, по этому поводу сказал так:
- Раньше китайцы через всяких посредников скупали в основном кедр, а теперь метут все подряд, все, что похоже на дерево.
Кроме ореха, осенью можно заработать на сборе ягод. Та же Галина Петровна в этом году продала черники на 45 тысяч рублей, набрала больше сорока ведер брусники, а скоро и клюква пойдет. И грибы тоже можно сдать с хорошей выгодой. Правда, Галина Петровна предпочитает торговать солеными и маринованными, за трехлитровую банку дают 1000 рублей.
Тайга, да еще приусадебные огороды стали мощным подспорьем для многих местных жителей.
***
Однако еще раз напомню: на дворе XXI век. И не дело кормиться в наше время сбором кедровых шишек. Стихийный российский рынок, словно смерч, смел все прежние предприятия, дававшие работу сибирякам. Но отчего на пепелище не появились новые, живущие по законам рыночной конкуренции? Например, отчего в лесном краю нет крупного предприятия по заготовке и глубокой переработки древесины? Ведь этого добра - кедра, сосны, березы, лиственницы - здесь невпроворот.
Старший из морозовских сыновей Алексей, как я уже сказал, владеет пилорамой - одной из двенадцати в Колпашеве. Предприятие небольшое, всего-то двадцать работников. И конкуренты примерно такие же. Развиваться, то есть закупать современное технологическое оборудование, увеличивать номенклатуру продукции, повышать объемы мешает отсутствие средств. А потому все двенадцать еле сводят концы с концами.
Квоты на вырубку через аукционы получают чаще всего "варяги" - богатые фирмы из Новосибирска, Томска или китайцы, действующие через посредников. Госзаказа нет. Зато есть постоянная головная боль, связанная с наездами местных силовиков, разного рода проверяющих.
- Идешь на работу каждый день, как на виселицу, - посетовал Алексей.
До этих мест словно и не дошли строжайшие указания российского президента насчет того, что пора прекратить "кошмарить мелкий и средний бизнес", освободить его от гнета ненужных проверок.
Вроде бы на защиту этих предпринимателей должна встать местная администрация, ведь если думать о будущем, то граждан надо чем-то занять. А по-хорошему, выступить инициатором создания на основе мелких пилорам крупного, оснащенного современной техникой производства, которое бы занималось всем - от вырубки леса до производства мебели, от восстановления лесных делянок до скупки у населения даров тайги. Однако, как я понял, администрация таких масштабных задач перед собой не ставит. Дай бог залатать дороги, да засыпать гравием лужи.
Поэтому едва ли не половина местного мужского трудоспособного населения отправляется в поисках заработка на разные вахты далеко от Колпашева.
А Галина Петровна Морозова, едва мы расстались, поехала в дальнюю деревню вниз по Оби. Там, сказала, грибы пошли. Надо брать.