Поначалу мне спектакль не понравился вовсе. В основном потому, что герои показались какими-то не по-шекспировски незначительными. Среди них, правда, возвышались два титана. Сергей Юшкевич в роли Клавдия...
...На мгновение отвлекусь, чтобы признаться: мне сразу очень понравилась сценография и костюмы Анастасии Бугаевой. Пустая сцена, свисающая с небес белая гирлянда, в которой каждый может увидеть что захочет. Потом эта гирлянда превратится в вертикальную сцену, на которой бродячая труппа актеров будет показывать спектакль "Мышеловка"... И все это еще, как всегда, умно и красиво подсвечено художником по свету Нареком Туманяном.
Так вот, отдельный респект Бугаевой за шлепанцы Клавдия. Убийца и тиран в шлепанцах - это, собственно, то, что воплощает Юшкевич. Человека сложного, в котором много всего намешано. Играет шекспировского персонажа, то есть человека неоднозначного.
Второй титан Валерий Яременко - Полоний. Непонятно из чего, но лепится образ человека, про которого другой гений - Пушкин - сказал "лукавый царедворец". При этом Полоний - любящий отец. И обидчивый истерик. И все это, как говорится, в одном флаконе.
В игре Юшкевича и Яременко есть тайна. Герои непонятные, которых интересно разгадывать. Таким должны быть шекспировские персонажи.
Думаю я. Но кто сказал, что Евгений Марчелли должен думать так же? Чтобы ни говорил режиссер, который ставит "Гамлета", у него только одна задача: поставить так, как до него никто не делал. Другими словами: так взглянуть на это всем известное произведение, как никто не смотрел. У Марчелли получилось.
Пушкин призывал "судить художника по законам, им самим над собой признанным". Если рассматривать постановку Марчелли с точки зрения привычного понимания Шекспира - все сомнительно. Начиная с Гамлета (Кирилл Быркин), который в этом спектакле, по сути, не играет главную роль, и заканчивая финалом, которого, по сути, нет: во всяком случае мы так и не увидим, кто там кого убил.
Но если оценивать по законам режиссера - тогда получается неожиданный и своеобразный взгляд на великую трагедию.
Спектакль здорово начинается. Красивые молодые люди, сидящие рядом со зрителями прямо в зале, вдруг встают и решительной походкой идут на сцену. И ты, зритель, хочешь вскочить следом, но нельзя. Ты же зритель... Или уже не совсем?
Режиссеры, ставящие "Гамлета", делают вид, что зритель не в курсе перипетий сюжета. И мы, зрители, смотрим, словно в первый раз, стараясь напомнить самим себе маму Деточкина из "Берегись автомобиля", которая абсолютно погрузилась в трагедию.
Марчелли исходит из того, что человек, который пришел смотреть "Гамлета", историю знает. Поэтому, например, в финале замрут Лаэрт (Митя Федоров) и Гамлет - одетые в современные фехтовальные костюмы, в современных масках. И все. И финал. Ты, зритель, можешь сам вспомнить, кто там кого убил и как.
Марчелли играет с произведением, которое все знают. Форма безусловно довлеет над содержанием, и в этом есть резон. Содержание "Гамлета" нам известно в разных вариациях, форма же всегда кажется новой.
Скажем, в этом спектакле не показана любовь Гамлета и Офелии (Анна Галинова). О ней говорится, конечно, вскользь. Но мы, зрители, и так знаем, что Офелия и Гамлет друг друга любят. Зато сцена сумасшествия сделана столь интересно и столь эмоционально мощно, что невольно комок подступает к горлу.
Еще Марчелли придумал, что немая девочка (Анастасия Белова) пытается выдавить из себя рассказ о самоубийстве Офелии, а слуга Рейнальдо (Роман Кириллов) переводит ее текст. Тебе не показывают ничего, но ты словно видишь мучения Офелии. Очень мощная сцена.
Почему Гамлет просто подходит к Полонию и убивает его? Почему Офелия сходит с ума? Почему Гертруда (Евгения Крюкова) как-то не особо сильно страдает из-за проблем своего сына? Почему, наконец, Гамлет находится в состоянии постоянной, непреходящей истерики?
Все это не имеет никакого значения. Нам не рассказывают историю. Я бы определил жанр спектакля по киношному жанру начала ХХ века - монтаж аттракционов. Множество интересно решенных сцен, которые соединяются не в некую дорогу, ведущую от начала к финалу, а в узор. Может ли быть такой Шекспир? Почему нет?
Удивительным образом из этого узора выпадает играющий Призрака Александр Филиппенко. Сцена его прихода не решена, казалось бы, никак: идет через огромную сцену человек, произносит слова и уходит. Но в артисте скрыта такая мощь, и он так произносит свой текст, что кажется, будто он, действительно, пришел из какого-то иного, нездешнего мира.
Этот "Гамлет", скорее, про Офелию, чем про Гамлета. Действие тащит именно она. Гамлет - не столько главное действующее лицо, сколько метафора этого безумного, бессмысленного мира.
Во всем, что происходит на сцене, нет смысла не потому, что это ошибка режиссера. А потому, что это его находка. В мире, который строится на жажде мести и без любви, смысла не ищите. Может быть, об этом спектакль?
Возможно, в этой постановке есть любовь Клавдий - Гертруда, но точно нет нежности и теплоты. Это, пожалуй, один из самых жестких "Гамлетов" изо всех, что мне приходилось видеть. История про людей, которые живут в форме, забыв про содержание. Страшная жизнь...