Настораживает одно: уже с сентября высокий уровень доходов был обеспечен ростом налоговой нагрузки на отрасль. В первую очередь, для "Газпрома", получившего сверхприбыль в результате невиданного роста цен на газ на мировом рынке с середины 2021 года. Это стало основанием для того, чтобы компания с сентября по ноябрь сверхпланово перечисляла в казну по 416 миллиардов рублей в месяц, суммарно - более 1,2 триллиона рублей.
Доля нефтегазовых доходов в бюджете России даже в самом худшем для углеводородов пандемийном 2020 году не опускалась ниже 28 процентов. В 2019 году она составила 39,3 процента, в 2021 году - 35,8 процента, а в 2022 году, вероятнее всего, будет выше 40 процентов. Фактически, дополнительные доходы из отрасли позволяют обеспечивать все новые государственные программы в социальной сфере - медицина, образование, поддержка различных слоев населения, а также инфраструктурные проекты.
Подстраховаться от возможных потерь можно только в отрасли, где есть реальные деньги. Как отмечает партнер практики налогов и права Группы "Деловой профиль" Александр Силаков, логично, что финансовое бремя инвестиционного развертывания новых и реконструируемых отраслей и комплексов промышленности пока ложится на плечи нефтегазового сектора - с самых сильных и спрос особый.
В 2023 году по новым правилам "Газпром" - единственный экспортер нашего трубопроводного газа - станет платить в бюджет дополнительно по 50 миллиардов рублей в месяц, а налоговая нагрузка повысится на все добывающие нефть и газ компании. В среднем в месяц это будет приносить чуть менее 70 миллиардов рублей дополнительных налоговых поступлений в казну. Если прибавить к этому экономию бюджета на выплатах нефтеперерабатывающим заводам (НПЗ) по демпферу на бензин, скорректированному в сентябре (демпфер - механизм, компенсирующий НПЗ часть разницы в прибыли при поставках топлива на внутренний рынок, а не на экспорт), то в месяц это будет давать почти 90 миллиардов рублей. В год -1,05 триллиона рублей.
На 2023 год главная опасность для России, что из-за санкций Запада и в результате снижения нашего газового экспорта в Европу эти доходы упадут. С 6 декабря действует эмбарго ЕС на морской импорт российской нефти, а также потолок цены (60 долларов за баррель) на нее, который США и ЕС пытаются распространить на всю мировую торговлю нашим сырьем. С 6 февраля также должен заработать запрет ЕС на импорт наших нефтепродуктов. И с большой долей вероятности будет принят потолок цен и на них.
Недооценивать эти меры не стоит. Через институты страхования, торговые площадки, банки, большей частью расположенных в западных странах, контролировать процесс нашего экспорта США и ЕС с переменным успехом смогут. Конечно, только до определенного момента, пока не будет выстроена новая система торговли нефтью и нефтепродуктами, поскольку заградительные меры не выгодны не только поставщикам, но и потребителям сырья.
Эмбарго на импорт заставляет нас отказываться от традиционного рынка сбыта нефти и нефтепродуктов - Европы. Большую часть экспортных потоков нефти мы уже смогли перенаправить в Азию. Но в зависшем состоянии оказываются по разным оценкам от 0,3 до 0,9 миллиона баррелей нефти в сутки. Если на них не найдется покупатель, добычу придется сокращать, а именно на валовые объемы производства нефти приходятся основные налоговые поступления в бюджет.
Кроме того, заградительные меры ЕС и США снижают цену нефти из России, покупатели добиваются дополнительных скидок. Сейчас цены на нашу нефть Urals колеблются от 48 до 58 долларов за баррель при цене эталонного сорта Brent около 80 долларов за баррель. Ранее разница между ними не превышала 3-4 долларов. А от стоимости нашей нефти на мировом рынке рассчитываются налоги и экспортная пошлина за поставки за границу.
Как отмечает эксперт института развития технологий ТЭК Кирилл Родионов, бюджет на следующий год сверстан исходя из средней цены Urals в 70,1 доллара за баррель. Согласно бюджетным проектировкам, экспорт нефти должен будет составить 250 миллионов тонн, добыча - 490 миллионов тонн. При таком сценарии бюджет получит 8 939 миллирада рублей нефтегазовых доходов. Но фактический объем поступлений может оказаться ниже - как из-за эмбарго ЕС, так и в силу рисков снижения цены Urals.
Полностью пытаться компенсировать большое падение продажных цен нашей нефти и экспортных поступлений в бюджет увеличением налоговых ставок - невозможно, считает начальник Управления аналитических исследований ИК "ИВА Партнерс" Дмитрий Александров.
Рост налогов в неблагоприятном сценарии может совпасть со снижением цен, что ляжет двойным бременем на компании, поэтому при реализации новых проектов фактически придётся выбирать между льготным налоговым режимом (по многим проектам он и сейчас существует в том или ином виде) или заморозкой/переносом работ. В ближайшем будущем налоги на добыче не скажутся, но в среднесрочной перспективе негативный эффект от этого вполне возможен (и весьма ощутимый), считает эксперт.
При сохранении средней цены российской нефти для внешних рынков выше 50 долларов за баррель и при условии максимальной добычи 11 миллионов баррелей в сутки доходы бюджета составят 7,5 триллиона рублей, уточняет эксперт по фондовому рынку "БКС Мир инвестиций" Евгений Миронюк. Рост налогов поможет достигнуть целевого показателя в бюджете (8 триллионов рублей), но риск его недостижения высок. Велика также вероятность и снижения объемов добычи. А при той же цене, но добыче в объеме 10,5 миллиона баррелей в сутки доходы составят 7,2 триллиона рублей. Дефицит придется компенсировать внутренними заимствованиями и из резервов Фонда национального благосостояния (ФНБ), поясняет он.
Запрет на наши нефтепродукты не менее болезненен. Перенаправить их экспорт сложнее, нежели сырой нефти. А Европа была основным потребителем нашего дизельного топлива. На запад уходило около 50 процентов от его производства в России (до 0,9 миллиона баррелей в сутки). В странах Азиатско-тихоокеанского региона (АТР) развиты свои нефтеперерабатывающие мощности. Дизель европейцам нужен, для них в АТР могут его производить из нашей нефти, что поддержит наш экспорт сырья, но снизит его потребление и переработку в России. В результате, опять риск падения добычи и, соответственно, доходов бюджета.
По мнению Родионова, Минфин стремится хеджировать риски падения доходов за счет увеличение налоговой нагрузки. Но проблема в том, что в следующем году будет сокращаться налогооблагаемая база. На размер выплат по экспортным пошлинам на нефть будет негативно влиять сужение географии экспорта, а на размер налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) на нефть - риски сокращения добычи, которые усилятся, когда вступит в силу эмбарго ЕС на нефтепродукты.
С газом ситуация прозрачней, но не проще. Подрыв "Северных потоков" сделал невозможным не только наращивание экспорта газа на запад, но и даже сохранение объемов поставок на прежнем уровне. Единственный маршрут в Европу, который позволит прокачивать боле 55 миллиардов кубометров российского газа в год (мощность "Северного потока") проходит через Украину, и, по понятным причинам, он задействован быть не может. Сейчас мы поставляем в Европу около 20 процентов газа от прошлогодних объемов. Добыча газа в России меньше зависит от его экспорта, но "Газпром" уже снизил производство на 19,6 процента, а экспорт за 11,5 месяцев - на 45,1 процента, по сравнению с прошлым годом. Потери компенсируются ростом цен на газ в мире, но и налоги для компании выросли рекордно.