Большой человек. А я его хоронил...
Не я, конечно. Просто так случилось, что мне удалось оказаться на закрытых похоронах Сергея Михалкова на кладбище Новодевичьего монастыря. Как вы знаете, там давно хоронят только людей либо государственно важных, либо всенародно знаменитых. И надо признать, Сергей Михалков являлся и тем, и другим.
Почему-то эти похороны врезались мне в память на всю жизнь. Хотя ехал я на них в довольно легкомысленном настроении. В конце августа 2009 года, когда скончался Сергей Михалков, я, тогда начинающий сотрудник "РГ", получил от главного редактора задание отправиться на похороны Михалкова и написать о них репортаж. Задание было правильным. Авторов гимна страны хоронят не каждый год и даже не каждый век.
Но и меня поймите. Моя молодость прошла в 80-е в Литинституте в атмосфере вялотекущего диссидентства. Сергей Михалков точно не являлся нашим кумиром. Кумирами были Бродский и Солженицын, которых читали в слепых ксерокопиях под угрозой быть вызванными в ректорат, а то и еще куда-нибудь. А Михалков? Ну да, "гимнописец", как его называли злые писательские языки. Ну, и вообще для нас, молодых писателей, за ним тянулся шлейф "травли" Пастернака и Солженицына. А то, что он руководил Союзом писателей, который, в свою очередь, руководил Литинститутом, нас мало вдохновляло. Это сегодня я понимаю, как было комфортно находиться под крылом СП СССР.
Итак, я ехал на метро к станции "Спортивная", представляя примерно следующее. Помпезная церемония. Казенные траурные речи важных "совписов". Залп холостыми в воздух. Что-нибудь такое.
На кладбище меня не пустили. Как и множество собравшихся возле входа людей, пришедших проститься с автором гимна, который многие знают наизусть, и стихов о милиционере-великане, которые люди моего и, наверное, не только моего поколения тоже знают наизусть с детства - и не потому, что заставляли учить, а потому что запоминались сами собой.
Как такое забудешь?
"Спать ложился дядя Степа - / Ноги клал на табурет. / Сидя книги брал со шкапа. / И не раз ему в кино / Говорили: - Сядьте на пол, / Вам, товарищ, все равно! / Но зато на стадион / Проходил бесплатно он: / Пропускали дядю Степу - / Думали, что чемпион".
Во-первых, это действительно смешно. Во-вторых, дядю Степу было жалко. Потому что: "Он разыскивал на рынке / Величайшие ботинки, / Он разыскивал штаны / Небывалой ширины. / Купит с горем пополам, / Повернется к зеркалам - / Вся портновская работа / Разъезжается по швам!"
В-третьих, он снимал с нас, советских детей, страх перед людьми в милицейской форме. Это - не угроза. Это - помощники. Будешь тонуть - спасут. Будешь гореть - вытащат. Пристанут хулиганы - достанется им на орехи. Собственно, такими и должны быть в любой нормальной стране стражи правопорядка.
Итак, на похороны меня и поклонников Михалкова не пускали. Семья так решила. Потом я понял, что это было вполне разумно. Наверное, проститься с Сергеем Михалковым можно было во время гражданской панихиды. А похороны неслучайно называют "прощанием близких". Однако редакционное задание срывалось. Но на мою удачу я увидел, как мимо идет писатель Валерий Ганичев, который руководил Союзом писателей России (одним из союзов расколовшегося в 1991 году СП СССР). А рядом с ним - мой знакомый литератор. С Ганичевым я тогда знаком не был, поэтому подошел к своему приятелю. И Ганичев нас обоих провел. Показал постовому какую-то корочку.
Возле гроба Сергея Михалкова стояли, если я не ошибаюсь, примерно человек десять. Никита Михалков с дочерями. Андрей Кончаловский с Юлией Высоцкой. Еще я сразу узнал актеров Александра Адабашьяна и Евгения Стеблова. Насколько мне известно, они с Михалковыми дружили с детства. Не помню, был ли там Василий Ливанов? Кажется, был.
И я, грешный, хмыкнул про себя и подумал: "Ну вот, почти полный состав "Собаки Баскервилей". Это один из моих (и, думаю, не только моих) любимых фильмов Игоря Масленникова.
Прощание было трогательным и действительно семейным. Я бы даже сказал, сыновьим. Все-таки каких двух сыновей Сергей Михалков и Наталья Кончаловская породили! Каких крупных режиссеров!
А потом гроб на специальном "лифте" стали опускать в могилу. И тут грянул гимн России...
Вот как хотите, но в эту минуту, когда гроб с Сергеем Михалковым медленно опускался в землю и на все кладбище звучали звуки гимна на музыку Александра Александрова, текст к которому писали Сергей Михалков и Габриэль Эль-Регистан, у меня по коже бежали мурашки. Я вдруг явственно понял, что в землю уходит человек, под слова гимна которого мы, студенты, всегда забывавшие выключать в общежитской комнате на ночь радиоприемник, ошарашено просыпались в шесть утра. Потому что с гимна начиналось утро страны, от Калининграда до Сахалина. И хотя слова этого гимна потом изменили, но музыка осталась прежней и автор слов тот же.
Это странное и трудновыразимое чувство, когда вдруг понимаешь, что на твоих глазах уходит человек-эпоха. Ведь уже нельзя представить, чтобы сегодня вся страна или хотя бы огромная ее часть просыпалась под звуки государственного гимна.
Может, это и хорошо. Но эпохи все-таки жаль.