В Кировском краеведческом музее сейчас работает выставка, посвященная археологии Вятского края. Большое внимание привлекли мечи из Суворовского могильника, принадлежавшего к азелинской культуре. Могли ли подобные вещи создаваться в нашем регионе или это импорт?
Дмитрий Бугров: Я не знаю, исследовали ли непосредственно оружие из Суворовского могильника, но несколько мечей из нижнекамских могильников азелинской культуры III-IV веков нашей эры точно анализировали. Результат показывает: по крайней мере часть из них сделана из тигельной стали. А это не местное производство.
Тигельную сталь выплавляли в Иране, возможно, в Индии. Теоретически подобное оружие могло поступать и из Рима. Но и в Риме, и в связанных с ним культурах Центральной и Северной Европы мечи имеют иную конструкцию, в первую очередь другую систему крепежа рукояти. Там она нанизывается на черенок клинка и фиксируется его расклепанным концом. А у найденных на Вятке мечей очень длинная (30-35 см) рукоять надевается на довольно широкий черенок и закрепляется поперечной заклепкой. Такие мечи исследователи прямо определяют как "азиатский тип", и это точно не Рим.
От кого в таком случае могло поступать оружие подобного класса? От Вятки и Камы до Персии неблизко. Есть мнение о влиянии на наш регион готов - германского племени, которое было одним из наиболее сильных в Восточно-Европейской степи.
Дмитрий Бугров: Они действительно господствовали, но главным образом в лесостепной зоне, а в степи - только примерно между Днепром и Дунаем.
Вообще что касается готов в Поволжье - это большая проблема. В свое время питерские коллеги неосторожно подбросили идею об их прямом присутствии на северо-востоке Европы, и у нас до сих пор носятся с ней. Рассказывают о военном походе Германариха на север чуть ли не до Урала, так и сяк примеряют на восточноевропейскую карту список покоренных им "северных народов" из "Гетики" Иордана (написанной, кстати, два века спустя после Германариха), конструируют странные этнические химеры, вроде "гото-славян", "гото-алан".
На деле предметов черняховской культуры, которую соотносят с готами, в Поволжье единицы. И происходят они совсем не с азелинских памятников. К тому же в черняховских захоронениях практически нет оружия в отличие от могильников азелинской или соседней с ней мазунинской культуры.
То есть то, что считается у нас готским следом - это достижение пиар-службы Германариха. Но кто были соседи жителей нижней Вятки на рубеже античности и средних веков?
Дмитрий Бугров: Ближайшие соседи азелинцев - родственное им население упомянутой мазунинской культуры, занимавшее Удмуртское Прикамье и часть нижнего течения реки Белой. Их территории соприкасались где-то в верховьях Валы.
Южнее, в степной полосе и на юге лесостепи от Самары до Уфы, проходила северная граница расселения поздних сармат. Считается, что к концу III века позднесарматская культура в Волго-Уральском регионе исчезает и сохраняется в IV веке только на Нижнем Дону и в Волго-Донском междуречье. Но отдельные могильники позднесарматского типа известны в IV веке и на Волге (в Ульяновской области), и на Каме, и на Белой. То есть какие-то группы сармат продолжали кочевать в этом регионе вплоть до гуннского нашествия в 370-х годах. Кстати, большая часть Суворовского могильника - как раз период, предшествующий ему.
По-видимому, через сарматов и поступали к азелинцам высококачественные клинки. Часть их могла приходить и через мазунинцев - в их могильниках найдены мечи в "базовой сарматской комплектации" - с характерными навершиями рукоятей из халцедона. А азелинцы такие халцедоновые диски использовали почти исключительно для украшения женских поясов и ожерелий.
Между азелинцами и сарматами вклинивается территория оседлого лесостепного населения. Вот его происхождение действительно связано с западом, с культурами так называемого позднезарубинецкого круга. Наиболее заметная из них - киевская культура, на основе которой позже на территории Украины и западнее формируются ранние славяне. Но во времена, о которых мы говорим, это еще даже не протославяне, а нечто еще не разделившееся балто-славянское. Памятники этого типа в Поволжье достаточно многочисленны. Их рассматривают как крайний восточный вариант киевской культуры. Вот как раз на некоторых из этих памятников и встречаются застежки-фибулы, сопоставимые с черняховскими.
Есть ли у ученых понимание, какой народ или народы оставили нам столько загадок на территории Кировской области и соседних регионов?
Дмитрий Бугров: Безусловно. Это были финно-угры (предки современных марийцев и удмуртов. - Прим. ред.). Связанный с ними шлейф культур фиксируется начиная с IX века до н. э., когда на территории от Урала до Ветлуги и от Коми до Башкирии формируется ананьинская культурно-историческая область (объединение нескольких сходных по облику и традиции, но, по-видимому, отличающихся происхождением культур). Азелино - более поздний период, самый финал и самая западная (для рассматриваемого периода) периферия постананьинского мира. И как на всяком фронтире, тут более всего заметны влияния ближних и дальних соседей.
Непосредственно азелинская культура сформировалась в результате перемещения в Волго-Вятское междуречье носителей пьяноборской культуры, существовавшей на рубеже нашей эры в низовьях реки Белой и на прилегающем участке Камы. В этом процессе могло участвовать и какое-то постананьинское население Вятского бассейна, дожившее до первых веков н. э., но достоверно отследить его культуру пока не удается. Основные элементы азелинской культуры складываются на Вятке примерно во II веке нашей эры именно на базе пьяноборских традиций. Это заметно прежде всего по характерному женскому костюму, основные компоненты которого на удивление стабильно воспроизводились на протяжении следующих пяти веков: наборные пояса с застежками-"эполетами", нагрудники, головные уборы и височные украшения.
Наличие на Вятке в IV веке дорогостоящего оружия может говорить о серьезном социальном расслоении?
Дмитрий Бугров: То, что меч из тигельной стали стоит дорого, понятно всем. Другой вопрос, кто был владельцем меча и как к нему попало это оружие.
Говорить на основании находок, что у нас было какое-то протогосударство, князья, дружины и так далее - как минимум неосторожно. Сравним наши "княжеские" (как иногда их определяют) погребения с княжескими погребениями европейского Барбарикума, зоны контакта варваров с Римом: там масса импортной посуды, предметы из драгоценных металлов и камней... Самые богатые наши комплексы на их фоне выглядят просто бледно.
В нашем регионе в догуннскую эпоху было достаточно эгалитарное общество (общество с равными социальными и гражданскими правами всех его членов. - Прим. ред.). Да, выделяются люди, которые были связаны с военными действиями. Но неясно, можно ли их считать профессиональными воинами.
Разве оружие в могиле - не верный признак воинского захоронения?
Дмитрий Бугров: Не всегда. Кроме вещей важны и другие характеристики, прежде всего антропологические. К сожалению, большинство костных останков в азелинских погребениях - практически труха. Поэтому невозможно выявить следы, характерные для воинов (раны, травмы). Кто же были эти люди с оружием? Профессиональные воины? Старейшины, для которых дорогое оружие - статусный предмет? Простой мужик, которого занесло в наемники "за три моря" и оттуда он вернулся с импортным мечом и шлемом?
Все это только догадки. Пока мы можем говорить лишь о том, что это была достаточно оригинальная, сложная культура, в которой предстоит еще кропотливо разбираться. И это гораздо интереснее, чем рассказывать сказку про Германариха.