В критический момент обороны, когда немцы прорвались к тракторному заводу, последовал приказ: "Атаку отбить, использовав все имеющиеся средства". И пошел на фашистов в рост, не таясь, истребительный рабочий батальон, сплошь одетый в форму футбольной команды "Трактор" - синие рубашки с голубой полоской. Враг бежал. По поверью, которое так близко к действительности, среди них были игроки "Трактора" и "Динамо". На войне погибли двое: начальник команды Бакулин и уже после матча 1943-го - защитник Георгий Иванов.
Город выстоял ценой неимоверной. Руины тянулись на пять десятков километров. Ни одного действовавшего предприятия из 126. И началась новая битва за восстановление: Сталинград должен был зажить, задышать. И хоть изредка, но озаряться улыбкой радости. И потому в день первомайского праздника в городе было решено провести большой футбол.
От некогда уютного стадиона около завода, который бомбили денно и нощно, остались лишь клочки футбольного поля с упрямо пробивающейся травой. Часть поля немцы превратили в кладбище, уставленное крестами с касками. Устроили комсомольцы воскресник, принялись разгребать и расчищать, а могилы - заминированные. Снова раненые, убитые, снова - горе. Чужая смерть, радостное ожидание футбола, возвращение к жизни. Как же все сплелось туго и навечно.
Идея устроить 2 мая 1943 года футбольный матч была смелой. Она вселяла уверенность не хуже сводок Информбюро. Ведь если в городе большой футбол, значит, город жив. И если находятся силы гонять мяч, - тяжелейшее позади. Из Москвы доставили немыслимую ценность: футбольные мячи, бутсы, трусы и майки - атрибуты праздничной игры.
Стал известен и соперник. Ждали московское "Динамо", но почти все динамовцы были на фронте. Сообщили: приедет столичный "Спартак" во главе с вратарем Анатолием Акимовым. А в Сталинграде к середине апреля с трудом собрали чертову дюжину - 13 человек, которым предстояло выйти на поле как сталинградскому "Динамо".
И все волновались. После по-военному длинных рабочих смен и опасных дежурств в оперотделе тренировались до изнеможения на неровном поле. На первую тренировку вышли кто в чем. Залатанных гимнастерок и просящих каши сапог никто не стеснялся.
Только жить игрокам было негде. Селились в землянках, блиндажах, откуда недавно ушли зенитчики. Из обстановки - четыре табуретки, сбитый из ящиков для артснарядов стол, нары.
Футболисты волновались: соберется ли народ? Как они сыграют? Только бы не проиграть. Подъем перенесли на 5.30 и тренировались с шести до восьми. Прибегали поздними вечерами после работы и играли в мягких весенних сумерках, пока совсем не стемнеет.
Но как пойдет игра? Испытывали чувство страшной ответственности. Будто всю жизнь гоняли мяч ради этого матча. Что ж, есть старая, за давностью лет забытая поговорка: "Кто не переживает, тот не играет". Поклялись: "Если уступим, то с честью. Биться до финального свистка".
Да и "Спартак" шутить не собирался. Мэтр футбольных ворот Анатолий Акимов без сюсюканья предупредил друга-капитана Беликова: "Костя, вам придется нелегко". Беликов скрыл волнение небрежным: "Посмотрим, игра покажет. Пришел бы народ".
Футболисты переживали понапрасну. Люди пришли. Футбол - занятие мирное. Когда мужчины играют в мяч, молчат орудия и пулеметы. Пусть еще гнать и бить фашиста от Волги до Берлина. Кусочек мирной жизни оторван, отвоеван. Матч был лекарством - ничего что полуторачасовым - от боли и невзгод.
Успели даже поставить скамейки тысячи на три зрителей. А пришло раза в четыре больше. Вход для всех - бесплатный. Трибуны зеленели гимнастерками, вытесняя этим военным цветом гражданские одежды. Футболисты выглянули из раздевалки. Двое милиционеров по-хозяйски вели под руки упирающегося пьяного. Ну, все как до войны.
Игра еще не началась, а трибуны зашумели, зааплодировали. Это генерал Скоков вручил Ермасову боевую и всегда выстраданную солдатскую медаль "За отвагу". Сталинградские футболисты после этого успокоились. Судить матч поручили сталинградскому футболисту Леониду Карловичу Назарчуку. По отзывам обеих заинтересованных сторон судил он в манере, которую бы мечталось увидеть и у всех современных арбитров: ни тем ни этим.
Установка хозяев на игру была логично нехитра. Сдержать натиск спартаковцев на первых минутах и контратаковать быстрыми флангами. А спартаковцы били и били по воротам, но двухметровый Ермасов стоял в воротах непробиваемой сталинградской глыбой.
Динамовцы действовали самоотверженно, слаженно. Громче и громче покрикивал на форвардов Ермасов: "Давай, ребята, давай!" И они "дали". Мяч попал к Савве Пеликяну. Тот никак не мог найти свободных игроков: спартаковцы всех держали крепко. И вдруг увидел Савва открывшегося Георгия Шляпина. Быстрая передача и, получив мяч, тот, промчавшись по левому краю, сделал прострельный навес. Набежавший Александр Моисеев без всякой обработки ударил в классическую "девятку". Так матч и закончили.
Сталинградцы доплелись до раздевалки и долго отдыхали на скамеечках: отнялись ноги. И все равно удовольствие получили огромное. Гордость переполняла. Смогли доставить радость людям и себе тоже.
"Банкет" был по-военному строг. Достали несколько буханок ржаного хлеба, мерзлой картошки и селедки со ржавчинкой. Но какой же, черт возьми, вкусной!