Вклад Карена Шахназарова в творческую жизнь страны неоценим.
Он - режиссер-новатор, создатель таких культовых фильмов, как "Мы из джаза" - первого высококлассного мюзикла у нас за многие годы. Как картины "Курьер", ставшей школой жизни для нескольких поколений. Как "Добряки" - его дебюта о нежданно получившем власть бездаре-выскочке. Как "Город Зеро" - первой в нашем кино полновесной драме абсурда в духе Кафки. В его "Цареубийце" для глубокого погружения в историю у нас был впервые применен мистический сюжет с переселением душ. Невозможный в советском кино прием свободной исторической, но при этом почти фантазийной композиции был опробован и развит в "Снах", "Ядах...", "Всаднике по имени Смерть", в "Белом тигре", где сама идея войны предстала как порочный, мистически замкнутый круг, из которого человечеству нет выхода. Его новейшая "Хитровка. Знак четырех" - возвращение в слишком погрустневшее кино энергетики высококлассного зрелища с Конан-Дойлем в качестве союзника.
Увлекательные по сюжету картины таили в себе интеллектуальные загадки, их было интересно трактовать, выдвигая свои версии, размышляя вместе с режиссером. В кино новых времен, девиз которого теперь был "развлекая - отвлекать", шахназаровские сновидческие пророчества смотрелись гостями из того мира, где экран еще был, по слову Гоголя, "кафедрой" и "живым уроком".
Но фильмы - только часть миссии, как ее понимает Карен Шахназаров. Став генеральным директором "Мосфильма", он, по сути, спас главную студию страны от распада, развала и растаскивания по частным хищным "товариществам". Это требовало не только умения и настойчивости, но и изрядного мужества: время было крутое, оно тогда смело с лица земли почти всю нашу киноиндустрию.
"Масштаб бедствия я не сразу оценил, - рассказывал "красный директор". - А когда въехал в ситуацию - понял, что это конец: скоро они все высосут, и студии не будет. И что без национализации не обойтись. Были, конечно, и конфликты, и угрозы. Но все прошло сравнительно мирно. Сработало и то, что за нами не было ничего компрометирующего. Серьезные ребята с Кавказа ушли без звука: мы не дали себя втянуть в криминал и ничем не были им обязаны".
И началось восстановление: гигант поднимался из руин. "Никто не верил, что студия будет работать: мол, в России уже ничего не будет! А она заработала, стала приносить деньги, мы их могли вкладывать в новую технику, в павильоны, в тонстудию. Один павильон реконструировали, второй - смотришь, все четырнадцать заработали. И сегодня "Мосфильм" по технике соответствует мировым стандартам".
Убежденный государственник, Шахназаров отлично чувствует время и действует как убежденный рыночник. Вернуть прежнее - невозможно, считает он, - и не нужно. И фильмы Карена Шахназарова и руководимый им "Мосфильм" демонстрируют почти утраченный в "новом кино" профессионализм - задают кинопроцессу уровень и точку отсчета. При этом он меньше всего похож на борца с ветряными мельницами: трезво оценивает ситуацию, работает спокойно, без романтических безумств, студия при нем снова стала крепким хозяйством, готовым производить хорошее кино. Он ее, можно сказать, спас для нашего общего будущего.