Как актрисе удалось сделать тифлок не исключением, а нормой, что такое "ген справедливости" и можно ли соблюсти баланс слов и эмоций в "слепые" времена, об этом она рассказала "РГ".
Ирина, почему ваше выступление в ООН называют резонансным, и как вы туда вообще попали?
Ирина Безрукова: Так получилось, что Губернский театр, в котором я работаю, с радостью принял мою идею - сделать к спектаклю "Пушкин" тифлокомментарий. К тому времени я уже получила образование в этой области, у меня был диплом под номером 21, то есть специалистов, кто бы мог профессионально делать тифлок для спектаклей, фильмов или музеев было тогда в нашей стране очень мало. И Губернский театр таким образом оказался в авангарде.
Всего мы сделали комментарий для 11 постановок. И, надо признать, мы дали пример другим театрам России и не только. В конце концов, нашим опытом заинтересовались в ООН. И меня пригласили с докладом в Женевское отделение, это было в июне 2018 года, то есть ровно пять лет назад.
По регламенту там делается короткое выступление, и потом приходят страны, которых удалось заинтересовать, и так получилось, что к нам пришло 24 делегации, это был, конечно, большой резонанс. После этого я стала получать приглашения из других стран. Первым был Узбекистан.
Я выехала в Ташкент и откомментировала четыре спектакля, один из которых балет "Лебединое озеро", а также кукольный спектакль, и даже был один экспериментальный, сделанный вообще корейцами.
Это же какие культурные пласты нужно переворачивать!
Ирина Безрукова: Это архисложно и требует огромной подготовки. Если это балет, то ты начинаешь учиться отличать юбку шопенку от пачки, "па" от "плие", и так далее. Потом начинаешь думать, что из этого объяснять незрячему зрителю, и как это сделать лаконично и понятно. Ведь есть те, у кого совсем нет образного ряда, они мир никогда не видели, только ощущали, а есть те, кто раньше видел, но потерял зрение. Учесть нужно массу нюансов, чтобы совершилось маленькое чудо - незрячие зрители должны реагировать одновременно со всем залом, смеяться, грустить, испытывать страх… Только так можно испытать потрясение от встречи с искусством, которое всегда требует реакции. Но о какой реакции мы говорим, если раньше незрячий зритель часто даже не понимал, что там на сцене, много моментов - от романтических до криминальных - в театре происходят в тишине, артист же не говорит: "Вот я достаю кинжал, я втыкаю его в тебя, льется кровь". Мне однажды сказали незрячие люди, что с тифлокомментарием восприятие спектакля увеличивается на семьдесят процентов. Это значит, что мы даем им возможность прикоснуться к красоте примерно настолько же, насколько касаемся сами.
В том же Узбекистане я все это подробно рассказывала, давала десятки интервью, участвовала в круглых столах, и в итоге нашлись люди, которым тоже захотелось этим заниматься. Они отучились в Москве, мы передали им свои наработки. И теперь "Лебединое озеро" в Ташкенте доступно тысячам незрячих зрителей. Желание учиться этому выразили и в Казахстане, там я комментировала спектакль "Сирано де Бержерак". Есть интерес и со стороны Индии.
А что же за эти десять лет поменялось в нашей стране? Тифлокомментарий это сегодня исключение или уже норма?
Ирина Безрукова: На самом деле, все произошло даже лучше, чем мечталось, когда мы учились. Появился специальный портал "Особый взгляд", на котором можно узнать - где и что в вашем городе идет с тифлокомментированием. Свои комментаторы есть теперь в каждом миллионнике, где они нарасхват. Девять месяцев мы с коллегами готовили проект в Ясной Поляне, теперь незрячий человек может приехать в усадьбу Толстых, взять наушник, и погрузиться в жизнь писателя и его семьи. Например, вы становитесь перед какой-то картиной, включается с планшета файл, и мой голос рассказывает - на этом произведении Репина изображена жена Льва Николаевича с дочерью на руках… И идет подробное описание - вплоть до оттенков. Кстати, мы впервые добились того, чтобы в усадьбу пускали собак-поводырей. До этого в русских музеях об этом даже слышать не хотели.
Говорят, ваши личные наработки используют в других странах? О чем речь?
Ирина Безрукова: Суть в следующем - перед спектаклем я рассказываю зрителям, как выглядит театр, зал, даже описываю фонтан перед театром, ведь ничего кроме ручки двери и кресла незрячие люди не "видят", а также предупреждаю, какие декорации и как они будут меняться во время спектакля. Мне казалось, что это же так логично. Но однажды на международной конференции ко мне подошли опытнейшие специалисты из Манчестера и удивленно спросили - а где я взяла такие вступления? Я честно призналась, что сама придумала. Английские коллеги решили, что этот опыт будет полезен и им.
А что насчет проблем? Неужели все так безоблачно?
Ирина Безрукова: Главная наша проблема - в России нет профессии тифлокомментатор. Получается нелепая ситуация - спрос есть, нашим опытом все гордятся, есть институт, который выпускает специалистов, но профессионального стандарта нет. Его рассматривают уже лет пять, и никак не могут принять. Это значит, что государственные учреждения взять в штат тифлокомментатора не могут. Деньги за их работу мы вынуждены просить у фондов. Зритель у нас ничего за тифлок не платит, и это, я считаю, правильно, искусство для всех должно стоить одинаково.
Ирина, давайте честно, тифлокомментарий это не про успех и не про деньги, это больше забирает, чем дает, почему вы этим занимаетесь?
Ирина Безрукова: Сначала было любопытство, это ведь что-то новое, и ты первопроходец, а потом у меня есть качество, которое я называю "геном справедливости". Оно очень популярно и среди моих друзей. И еще одну причину честно назову. Кто-то сказал, что человек занимается благотворительностью не для того, чтобы заработать денег и славу, а это, своего рода, высшая степень эгоизма. И я понимаю, о чем это. Потому что ты кайфуешь от того, что ты помог. От того, что человек радуется. Поэтому, во многом, я делаю все это для себя.
Глядя на вас, Ирина, удивляешься, сколько всего может сделать для других одна женщина, а что вы сами думаете о женщинах в современном мире - не слишком ли много на себя берут, или наоборот надо больше доверять прекрасному полу?
Ирина Безрукова: Для меня главное здесь - не надо играть мужчин, все хорошо в балансе. Бывали, конечно, времена, когда женщина была вынуждена становиться смелой, защищать своих детей, спасаться бегством, копать землянки - все это понятно, если мужчины ушли на фронт и ты одна. Но когда женщина начинает тягаться с мужчиной, когда она намеренно из себя делает мужика, а таких особенно много среди политиков и руководителей, то это вызывает недоумение. Такие женщины вряд ли смогут стать по-настоящему счастливыми. Вместе с ними теряет и все общество - у нас уже ушли в прошлое такие понятие, как нежность и романтизм, а что пришло? Я недавно слышала, как девочки-подростки разговаривали одним только матом. Есть и еще одна примета времени - мужчины стали вести себя как женщины, они менее решительны, чем наши отцы, более капризны, даже истеричны. Все это странно и некрасиво.
Вы не находите, что в этом есть и вина культуры?
Ирина Безрукова: Увы, да. Когда я в детстве смотрела советские фильмы, я видела там настоящих мужчин, если он что-то сказал, то он за это отвечает, а если слово не держит, то это уже отрицательный герой, обязательно с ним что-то случится, или же он предаст кого-то. В современных сериалах и фильмах ориентиров нет, все какая-то неловкая калька запада, и ничего нравственного, ничего опорного. Но Венеция развалится, если не будет столбов, на которых она стоит.
А что важно сказать молодому поколению и как сказать, чтобы Венеция устояла?
Ирина Безрукова: Примерно об этом наш спектакль по пьесе Ярославы Пулинович "Бесконечный апрель", где я играю маму. Моя героиня говорит маленькому сыну - несмотря ни на что ты должен прожить большую и красивую жизнь, и все что вокруг не имеет никакого значения. Чтобы не происходило, в любой ситуации надо оставаться человеком.
Как актуально!
Ирина Безрукова: О да! В России не бывает скучного времени. Такое ощущение, что каждому поколению выдается тестовое испытание, знаете, как в сериале, на каждую серию своя драматургия. Для моей бабушки и мамы - это была война, для моего поколения - это 90-ые, когда люди тоже по разному себя вели, кто-то в путаны шел, а кто-то мыл подъезды. И сейчас для подросшего поколения тоже тест - на человечность, на уровень души, на уровень сострадания, на уровень мудрости. Сегодняшнюю ситуацию можно сравнить со смерчем, который в себя засасывает и расшвыривает в разные стороны. И первая реакция человека, из-под которого выбили почву, конечно истеричная, жесткая. Вот многие и наломали дров.
Это вы про коллег по цеху, которых смерч вынес за пределы страны?
Ирина Безрукова: Я вам могу сказать, что поводы у людей очень разные. Я не буду называть фамилии, но я знаю нескольких человек, которые уехали, потому что у них там глубоко пожилые родители, например. Как можно в чем-то упрекать этих людей? Нельзя всех, как по команде, мазать дегтем. Мне кажется, сейчас как никогда надо быть бережными друг к другу и воздержаться от резких слов и поступков, потому что можно на всю жизнь потерять друзей да и себя потерять. Я не участвую ни в каких баталиях в соцсетях, не потому что у меня нет мнения, а потому что сейчас острая фаза.
Это как в тифлокомментировании - там тоже важно соблюсти баланс, ведь можно комментировать так, что у зрителя от перегруза слов и образов взорвется мозг.
Тогда я прямо спрошу, почему не уехали вы, и что для вас патриотизм?
Ирина Безрукова: Нас воспитывали в духе патриотизма, хотя были перекосы, чересчур много всех этих "ура товарищи" и "дружными рядами". Но при этом мы же все были открыты миру, все любили мир, и понимали, как сказал один умный человек, что если подойти к границе и взять землю с обеих сторон, то разницы не будет. Это все одна земля. И люди те же. Разница лишь в том, что где-то ты дома, а где-то чувствуешь себя неуютно. Мне не по себе, например, в Америке. Это как детский такой городок, луна-парк, красиво, но ты понимаешь, что нет наполненности, глубины нет, без которой русские не могут.
А вообще родители у меня украинцы, я стопроцентная украинка, но я русская, потому что русские для меня все, кто жил в наших советских республиках. Россия - это мой дом, и никакого другого дома я для себя не рассматриваю.