Получился "театр в кино", фабрика музыкальных грез. Как бы в роли богатой вдовушки Ганны Главари снимается голливудская звезда Габриэлла Гловер, а загульного графа Данилы Даниловича - знаменитый Даниэль Даймонд; оба по ходу действия примеряют коллизии оперетты к собственной судьбе, находя в них просветляющее мозги сходство. Граф Камилл де Россильон стал кинорежиссером Россом Кэмилом. По ходу дела упоминают о безголосом Брендоне Питте, молодой сценарист Стиви носит фамилию Спилберг, а на задник сцены проецируются светлые лики кинокумиров - свидетелей и творцов иной жизни, иных грез и иной, безупречно прекрасной любви.
В общем, мы в сердце Голливуда, и это сулит зрителям массу сюрпризов, а постановщику спектакля Алексею Франдетти дает массу возможностей. Например, можно историю романа Габриэллы (бывш. Главари) и Даниэля (бывш. Данилы) напомнить публике сногсшибательной стилизацией под немое кино, финальные поклоны дать на фоне англоязычных финальных титров, а знаменитую "Песню о Вилье" аранжировать в духе легендарных мюзиклов Басби Беркли, мастера плести из танцовщиц орнаменты (балетмейстер Ирина Кашуба).
Все возникло не на пустом месте. В Голливуде действительно ставили "Веселую вдову" и в немом, и звуковом варианте - в последнем графа Данилу пел Морис Шевалье, Ганну Главари - ослепительная Дженет Макдональд. Да и для "Московской оперетты" кинокамеры на сцене не в новинку: его актриса и режиссер Жанна Жердер уже переносила в антураж киностудии "Баядеру" Кальмана, был у нее и классный "Вольный ветер мечты" на музыку Дунаевского - о том, как на "Мосфильме" ставили "Веселых ребят". Так что "Веселая вдова" оказалась в этом ряду экспериментом уже не первым, но самым спорным.
Мне показалось, что многообещающая, потенциально плодотворная идея сломать уставшую сюжетную схему в своем воплощении застряла на полпути. Крепко спаянная партитура Легара не позволяла особых вольностей, и ход фабулы сохранен: героиня случайно встречает своего прежнего избранника, и оба заново переживают былую страсть - мол, гений Легара даже погрязшим в амбициях кинозвездам помог вернуться к истинной любви. Легкомысленный "свет" заменен еще более циничным студийным закулисьем. Либреттист здесь дает волю фельетонным тонам, отчего первый акт начинает смахивать на советские оперетты "про заграницу" типа "Поцелуя Чаниты"; актеры радостно вспоминают времена Ярона с их незатейливым юмором, и со сцены веет уже не голливудскими тридцатыми, а нашими пятидесятыми.
При этом сам процесс "киносъемок" хрестоматийных номеров позволяет подать их в новом, пародийном ключе, и дуэт "Глупый всадник", исполненный на бутафорских конях с последующим "разоблачением трюка", становится одним из самых эффектных приколов премьеры. Но в целом новое либретто оказалось в той же мере и "старым" - просто герои сменили одежки и уподобились участникам ка-вэ-эна, импровизирующим свой капустник. Остроты и неизбежные в оперетте "отсебятины" утратили чувство общего стиля: бородатые шуточки ниже пояса соседствуют с остроумным режиссерским ходом, рассчитанным на эрудированную публику, - спектакль вышел пестрым и ухабистым, ему еще предстоит собраться в художественное единство.
Первым номером в этой премьере для меня оказался упивающийся Легаром дирижер Константин Хватынец: драйв этого шоу - заслуга темпераментного маэстро. Новации либретто не сказались на музыкальном решении - играют классическую партитуру, лишь однажды, в блистательно исполненном каскадном ансамбле "Ради женщин…" переведя симфонические звучания в столь же блистательный симфоджаз - оркестр сыграл это с таким азартом, что невольно думаешь: сколько же в этом театре еще не использованных возможностей. Впервые у нас рискнули полностью сыграть почти 10-минутную увертюру, которую Легар написал для Венского филармонического оркестра спустя 35 лет после премьеры, а режиссер Франдетти этим воспользовался для своей визуальной "увертюры", чтобы с весельем и отвагой ввести нас в новые обстоятельства.
Фантастический дуэт Росс Кэмил (бывш. Россильон) - Валенсия (бывш. Валансьенна) образовали Александр Бабик и Ольга Белохвостова, явившие именно тот ликующий, искрящийся вокал "с шампанским", ради которого идешь слушать Легара. Менее удачно выступила главная пара Анна Золотова и Максим Катырев - у первой чувствовалась робость в подходе к звездной партии, требующей победительного вокала, в игре и пении второго вдруг появилась провинциальность "Гэлливуда с Большой Дмитровки". Колоритен - прямиком из "Крестного отца" - мафиозо Дон Брандоле у Юрия Веденеева. Но вообще, пестрота нежданного "КВНа" давала о себе знать то в замшелом опереточном штампе (Елена Ионова в роли помрежа с хлопушкой), то в тяжеловесности перегруженного суетой действа, когда танцевальные композиции выстраивались "на камеру", но не на зрителя. Разноголосица ощущалась в костюмах (Виктория Севрюкова) - то ослепительно стильных, то под оборками и рюшками совсем укрывших кордебалет от глаз людских. Не блеснул остроумием сценограф Максим Обрезков: "Голливуд" в его исполнении выглядит фабрикой, но без грез.
Новая "Веселая вдова" вызвала смешанные чувства радости за театр с его неисчерпаемыми, кажется, ресурсами и растерянности от нетипичной для него эклектики: музыкальная роскошь "старой доброй оперетты" плохо уживалась с весьма порой немузыкальными текстами, новизна режиссерских приемов - с актерскими штампами. Это та заготовка, которой еще предстоит шлифоваться, чтобы вернуть шедевру Легара статус репертуарной жемчужины.