Парад ретротранспорта: советские автомобили, старинные трамваи и споры о голове Берлиоза

На Чистопрудном бульваре, около памятника Грибоедову, был радостный переполох и куча мала. Москвичи выстраивались в длинные очереди за "солдатской" гречневой кашей с тушенкой, за самоварным чаем с баранками и за мороженым. Это были разные очереди. "Гречневая" двигалась бойко, с шутками-прибаутками, возле самовара с чаем и баранками требовалось прочесть стишок ("желательно пристойный", - просила девушка в праздничном наряде крестьянки), а сосредоточенные очереди за мороженым, в которых ничего не требовалось, только росли, пока день таял. Прежде чем передать в руки очередного счастливца пломбир на палочке, его обмакивали в темный или белый шоколад, немедленно застывающий глазурью.

Ажиотаж объяснялся просто: всё это раздавали бесплатно, во что москвичи никак не могли поверить и становились в очередь на всякий случай. Или по привычке. Ведь это был день ретро. "А два мороженых в одни руки можно?" - нерешительно спрашивал подросток лет тринадцати. "Можно", - добродушно соглашался мороженщик и выдавал вторую порцию, впрочем, ее уже в шоколад не обмакивая.

Возле Грибоедова было особенно заметно, что еда объединяет: люди ели кашу и запивали ее чаем с баранками (для чего было расставлено множество столов), завязывали знакомства и начинали обмен семейными воспоминаниями. К этому располагало то, что "на раздаче" стояли артисты, одетые по моде разных десятилетий XX века. Они же разыгрывали импровизированные сценки. "Секретарь парткома" в белом костюме, фуражке и вышитой косоворотке обещал "неуклонное ежегодное снижение цен", что сопровождалось дружным смехом зрителей, дамы в шляпках и шалях танцевали под патефон с мужчинами в картузах и в брюках шириной с Берингов пролив, "казак" и "офицер" подробно и с любовью рассказывали о стоявших рядом лошадях и периодически устраивали на них короткие показательные скачки. Под деревьями прогуливалась благородная пара: дама в белых кружевах в стиле 1900-х пыталась приструнить мужа в светлой "тройке", вовсю флиртующего с хорошенькой торговкой калачами. Что именно было предметом его желаний – торговка или калачи – осталось невыясненным, ибо, по большому счету, во все времена люди не меняются. Они устроены так, что сытно позавтракав и отправившись на прогулку, уже через полчаса снова хотят перекусить, особенно если это даром. Люди как люди, только бесплатная раздача слонов, перефразируя Воланда, их иногда портит.

Кстати, о Воланде. Нешуточный спор разгорелся возле одного из исторических трамваев, рядом с которым технически образованный работник "Мосгортранса" в парадной форме рассказывал заинтересованным слушателям о работе тормозной системы:

- Если после срабатывания пневматического тормоза вагоновожатый понимал, что трамвай продолжает двигаться, то для экстренного торможения он опускал на рельсы еще и метельник, или путеочиститель - тяжелую металлическую решетку под передним бампером вагона. Она выполняла двойную роль: и дополнительного тормоза, и защиты от попадания под трамвай людей, животных или предметов, способных повредить технику.

- Но ведь это значит, что трамвай никак не мог отрезать Берлиозу голову, - вдруг осенило одного вдумчивого зрителя. Рассказчик от неожиданности запнулся - он явно был специалистом по трамваям, а не по Булгакову.

- Ну, Аннушка разбила о турникет бутылку с маслом, Берлиоз поскользнулся и оказался под трамваем, - стал подсказывать зритель. – Получается, такого не могло быть?

- Да, получается, такая трагедия невозможна, - немного смущенно, как будто извиняясь за Булгакова, согласился оратор. И с гордостью осмотрел еще раз свое наглядное пособие.

Дальше специалисты по литературе и по технике разошлись во мнениях. Некоторые считали, что трамвай "Аннушка" был назван в честь той самой Аннушки. Тем более что и пруды рядом имеются. Другие – что у трамваев "Ф" (фонарных, названных так из-за возвышения крыши в середине салона для освещения) путеочистителя не было, а у более поздних "БФ" (бесфонарных) он был. Гипотеза не нашла подтверждения: предмет спора был в наличии у всех представленных на параде трамваев.

Что касается "Аннушки", то она появилась в 1911 году и следовала по маршруту А, в честь которого и получила свое прозвище, задолго до событий, описываемых в булгаковском романе "Мастер и Маргарита". Поначалу трамвай А курсировал по Бульварному кольцу, потом его маршрут неоднократно менялся, а с 1989 года "Аннушка" в качестве исторической реликвии в течение 31 года ходила по Чистым прудам как кафе и экскурсионный транспорт. Когда же на рельсы встали современные, космического вида трамваи "Витязь", "Аннушку" отправили на покой, ибо эти модификации требуют разного технического обеспечения.

Булгаковский же трамвай с безымянной комсомолкой-вагоновожатой - целиком литературная фантазия. Писатель проложил его маршрут вдоль Патриарших (а не Чистых) прудов, где роковым стал поворот с Ермолаевского переулка на Малую Бронную. Когда-то в градостроительных планах действительно значилась линия с поворотом на Бронную, но с Садовой (что логичнее, чем с Ермолаевского). Однако она так и не была осуществлена.

Вернемся к трамваям, существовашим в реальности. Среди них - КМ, "Коломенский моторный", выпускавшийся 10 лет подряд начиная с 1926 года и ходивший по Москве аж до 1974-го - по причине надежности. Именно его мы видели в фильмах "Место встречи изменить нельзя" (эпизод, когда Глеб Жеглов задерживает карманника Кирпича) и "Покровские ворота".

Деревянные скамейки, высокий потолок и место вагоновожатого, который всю смену (8 часов!) проводил на ногах: считалось, что человек, управляющий трамваем, сидя обязательно уснет, поэтому сиденье предусмотрено не было.

Возле послевоенного трамвая МТВ-82 московского производства зрители спорили о назначении двойных "ширмовых" дверей. Они были сделаны для разделения потоков входящих и выходящих людей и сокращения времени посадки. Но в реальной жизни пассажиры пытались либо сразу в обе двери зайти, либо из обеих выйти.

Кассы, куда надо было бросать монеты и самостоятельно отрывать себе билет, очень интересовали детей и навевали ностальгию на взрослых, которые вздыхали о "человеческой честности".

"А где же дыроколы?" - интересовался какой-то эрудированный ребенок компостерами. Но прикрепленных между окнами компостеров, которые продавливали на билете в каждом вагоне свой рисунок, ни в одном трамвае уже не обнаружилось.

Среди 14 вагонов, участвующих в параде, были и известные на всем пространстве бывшего СССР чешские "Татры", и экспериментальная московская "Кобра". В каждый можно было зайти - вспомнить молодость или почувствовать себя путешественником во времени.

Зрителей, дошедших до "головы" трамвайного парада, ожидала самая настоящая двухэтажная конка с винтовой лестницей: деревянный вагон выпуска 1872 года. Движущую силу - лошадей - на время праздничной стоянки отпустили. Это был единственный трамвай, в который не пускали в силу его почтенного 150-летнего возраста.

На другой стороне Чистопрудного бульвара выстроились в ряд автомобили отечественного производства: от "Москвича" и "Волги" до "Чайки" и правительственного "ЗИЛа". Владельцы с удовольствием рассказывали об особенностях своих любимцев, их истории и занятных деталях.

- Смотри, - показывала мама ребенку прозрачный набалдашник рычага механической коробки передач с цветком внутри, - такие "фенечки" не выпускались промышленностью: люди их делали сами.

- Пойдем глянем на современный "Москвич", - слышалось с другой стороны от главы семейства. - Он ведь до сих пор производится. Кузов делают и красят в Китае, а собирают всё в Москве. Выглядит вполне достойно - и бензиновый, и электрический, только второй стоит дороже.

- Телефон в машине, - показывает отец сыну на тяжеловесный серый аппарат с лежащей сверху трубкой на проводе: аналогичные телефоны в 1970-е годы устанавливали в квартирах. - В то время это было невероятно круто, практически невозможно! Только у самых высоких чиновников.

Сын подозрительно смотрит на "доисторический экспонат" и достает из кармана смартфон: на всякий случай снять, чтоб показать друзьям. Разговоров, как звонили по такому странному телефону, будет на полчаса, не меньше.

Пожалуй, самым удивительным на этом празднике оказалась не техника, а люди: несмотря на их огромное количество, все были доброжелательны и общительны, в очередях не возникало давки, в трамваи все организованно входили в задние двери и выходили из передних, никто никому не наступал на ноги, а незнакомые между собой гуляющие доверительно просили друг друга сделать фото. Я безуспешно пыталась обнаружить каплю дегтя в этой бочке меда, чтобы ввернуть сакраментальный штамп советских времен "но невеселы лица простых москвичей". И я ее нашла. Невеселы были только лица простых владельцев "москвичей". А также "волг" и одного "запорожца". Подлетавшие со всех сторон к их любовно надраенным машинам дети пытались заглянуть вовнутрь, смачно пачкая дверцы мороженым, или хотя бы подергать, если не оторвать, эмблему на капоте. Владельцы махали руками, как ветряные мельницы, но никто ни разу не прикрикнул ни на одного ребенка. Что-то неуловимо изменилось в Москве по сравнению с XX веком.