Но для создателей экспозиции куда важнее, что "личная, народная и русская государственная трагедия слились в книге Ивана Шмелева в единый образ, по художественной мощи близкий античному мифу и библейским преданиям".
Почему этот образ по-прежнему не дает нам покоя и какой урок из судьбы, мировоззрения и творчества писателя-эмигранта могли бы извлечь сегодняшние "релоканты"? Чему он может научить и тех, кто ни за что не бросит свою Родину, тем более в беде? Об этом говорим с Татьяной Марченко, доктором филологических наук, инициатором исследования и публикации архивного фонда Ивана Шмелева, хранящегося в Доме русского зарубежья, куратором юбилейной выставки.
Татьяна Вячеславовна, нередко, когда пытаются рассказать, кто такой Шмелев, то начинают так: было в русской эмиграции три Ивана - Бунин, Шмелев, Ильин. И сравнивают, особенно Бунина со Шмелевым. А что у них общего - кроме имен, профессии и того, что все они оказались на чужбине?
Татьяна Марченко: Прежде всего, этих двух писателей, оказавшихся в эмиграции во Франции, объединяет исключительное отношение к Родине. Покинув Россию, русские люди, писатели продолжали жить Россией и для России. Недаром Шмелев, как и Бунин, участвовал в знаменитом вечере, который носил название "Миссия русской эмиграции". И выступил там с докладом "Душа Родины". Он думал о том, как нам найти душу Родины, как нам узнать ее, понять, почему за нее люди жизнь отдавали. Это сильный вопрос, не правда ли? Почему жертвуют жизни - Родине. И они жили этой идеей - служением России.
А если вы прочтете "Миссию русской эмиграции" Бунина повнимательнее, то увидите, что в ней упоминается русский ратник, который почиет в русской степи, - в Крыму был расстрелян единственный сын Шмелева Сергей, а потом писатель касается в своей речи преподобного Сергия Радонежского, небесного покровителя сына Шмелева. То есть Бунин сочувственно обращается к сидящему рядом с ним в зале Шмелеву, жмет руку собрату по перу в этой потрясающей речи.
Замечательно, как начинают свой литературный путь в зарубежье два Ивана. Один в 1923 году пишет "Солнце мертвых", кстати, пишет в Грассе у Буниных, второй чуть позже публикует "Окаянные дни" - именно после "Солнца мертвых" Бунин начинает собирать свои записи в единый текст.
Интересно при этом, что о гибели сына в этой эпопее нет ни слова, хотя без этой трагедии трудно говорить об этом шедевре. Да и в целом, если рассматривать судьбу Шмелева, то тень сына в ней какого-то шекспировского масштаба.
Татьяна Марченко: Сына Шмелевы родили, когда еще были совсем молодыми, Ивану Сергеевичу было 22 года. Они были хорошими родителями, Шмелев быстро начал расти по службе. Поступив во Владимирскую казенную палату сверхштатным чиновником, через семь лет он уже вышел коллежским асессором, но буквально "чин следовал ему, он службу вдруг оставил". Иван Сергеевич, наконец, полностью посвятил себя литературе и здесь тоже довольно быстро добился успеха. После "Человека из ресторана" за сорокалетним автором пошла блестящая писательская слава.
Когда началась Первая мировая война, Шмелевы без всяких раздумий отправляют единственного сына на фронт, откуда поручик-артиллерист вернулся в 1917 году отравленным газами. Именно поэтому, чтобы поправить здоровье сына, они и строят домик в Крыму, в Алуште, и приезжают все вместе с Сергеем в 1918 году. А что такое Крым с 1918 по 1920-й? За три года власть в Крыму меняется шесть раз. Мы как-то привыкли думать, что сторонники белых шли воевать за белых, сторонники красных - за красных. Ничего подобного - пришли красные, мобилизовали, пришли белые, мобилизовали, некуда деваться крестьянину или мещанину, и он идет за тех, кто мобилизовал, иначе расстрел. Сергей мобилизован Крымским краевым правительством и оказывается, представьте себе, в Туркестане: в тот момент белым было нужно туда отправить кого-то, - но затем он возвращается к родителям и спокойно служит в Алуштинской комендатуре в жилищном отделе, ничего военного.
В письмах к Луначарскому, когда Шмелев еще ничего не знает о судьбе арестованного сына, он неоднократно настаивает на том факте, что Сергей был мирной профессии. Эти письма невозможно читать без содрогания - такая растерянность, такое отцовское горе. И в них Шмелев клянется работать на большевиков, если только они отдадут ему сына. То есть правильно ли говорить о том, что Шмелевы не покинули Крым вместе с белыми, потому что они были согласны с новой властью?
Татьяна Марченко: Это представление отражено и в дневнике Веры Николаевны Буниной, которая пишет, что Шмелевы не уехали, потому что у них не было физиологического отвращения к большевикам. Это не так. Шмелев сразу увидел в большевиках дикую орду гуннов. А почему они не эвакуировались в 1920-м? Когда мы готовили юбилейную выставку, мы обнаружили в "парижском архиве" Шмелева - его нам в 2014 г. передал Российский фонд культуры - документ: письмо Шмелева вице-адмиралу Михаилу Кедрову, где он объясняет, что они хотели уехать, но их сын был болен, поэтому об эвакуации они узнали поздно, и когда прибежали на пристань, их просто не взяли - ни сына, ни родителей. Я сама впервые об этом узнала из этого письма, потому что раньше было принято считать, что они остались в Крыму по своей воле. Когда сына убивают, просто расстреливают без суда и следствия, Шмелев не может это простить большевикам, он не может больше жить вместе с ними и писать, и поэтому уезжает.
Но тогда о каком примирении говорится в названии вашей выставки, если Шмелев, да и тысячи других носителей Белой идеи, жили "с гражданской войной в сердце"?
Татьяна Марченко: Конечно, не были они примиренными. Примирение происходит в нашем сознании, сто лет спустя. Примирение - это современная Россия, которая принимает свое духовное и культурное наследие, свою историю. Принимает ту эмиграцию, которая не была против России, но была за другой путь ее развития. Тогда она проиграла, а сейчас мы видим, что мы не можем без этого наследия двигаться дальше. Помню, мы еще в 1990-е годы проводили конференции, спорили, две у нас литературы или одна; конечно - одна, потому что литература называется по языку: как она может быть на русском языке другая? Это наша русская литература, у нее единые корни, и в 1937 году столетие со дня гибели Пушкина было отмечено с грандиозным размахом и в СССР, и в русском зарубежье. А примирение началось, когда мы обратились к многообразному наследию эмиграции, приступили к его масштабному изучению и изданию, когда в 2000 году на родину вернулся архив писателя Ивана Шмелева и его прах был перенесен "к отеческим гробам".
Прах Шмелева захоронен в некрополе Донского монастыря, туда же пять лет спустя перевезли и прах Антона Деникина. И вот буквально на днях в издательстве Дома русского зарубежья вышла книга писем Шмелева и Деникина. Они издаются в России впервые. Каким образом письма писателя генералу, которые, кажется, хранились в США, оказались в России?
Татьяна Марченко: Все началось два года назад, когда на одном из аукционов вдруг всплыли письма Деникина Шмелеву. Нам тогда удалось выкупить их, помог Фонд наследия русского зарубежья. Я знала, что письма Шмелева Деникину хранятся в Бахметевском архиве Колумбийского университета, а по их правилам, ты должен лично прибыть в архив. Но это был 2021 год, в Америке действовали ковидные ограничения, что же делать? И тут мне подсказали коллеги, что прямо сейчас запрашиваемые материалы американцы сканируют и отправляют по электронной почте. Через считаные дни письма Шмелева были уже у меня.
Это дружеская переписка, и два замечательных человека своего времени предстают перед нами, что называется, в тапочках и халате, да, мы узнаем о болезнях, о том, как ставили горчичники, о воспитании детей, кулинарные рецепты… И вместе с тем это высокое общение, потому что люди не уходят в быт. Мы видим реакцию на различные сообщения, переживаем вместе с корреспондентами их эмоции, углубляемся в их идеи, уточняем детали их биографий и эмигрантского житья-бытья в целом.
Это первая архивная публикация Ивана Шмелева, основанная на материалах Дома русского зарубежья. Также после юбилейной конференции планируется издание "Материалов и исследований", первый том уже готовится к печати, в него включены уникальные архивные источники, в том числе переписка писателя с сыном Сергеем. Предстоит огромная работа над обширными эпистоляриями -перепиской Шмелева с богословом и историком Антоном Карташевым, с писателем и публицистом Александром Амфитеатровым… Все увидит свет впервые. И скажу вам честно - я такого счастья и такой ответственности не испытывала никогда в жизни. Этими архивными публикациями мы вплотную приближаемся к главной цели - изданию полного собрания сочинений Ивана Шмелева.
Вопрос, которого нельзя сегодня избежать. Был ли Шмелев коллаборантом? Факты говорят о том, что он сотрудничал с профашистской газетой, а в письмах своей "осенней любви" Бредиус-Субботиной он пишет то, за что его до сих пор называют предателем.
Татьяна Марченко: Это трудная тема. Но ее действительно нельзя замалчивать, как у нас пытаются замолчать многие неприятные моменты в истории страны, а умолчание ведет к незнанию истории и повторению ошибок. Нельзя скрыть тот факт, что, когда началась Великая Отечественная война, эмиграция разделилась. Одни из эмигрантов видели в фашистах освободителей России от большевиков, а другие, например как Бунин, глубоко переживали за судьбы Родины, и даже если Россию защищает сам черт с рогами - я буду с этим чертом. Потому что это Родина, потому что там могилы родителей, собственно, это и есть та тысячелетняя Россия, которая столкнулась со смертельной угрозой.
А Шмелев не может забыть Сережу, и он уже один, жена умерла в 1936 году, он глубоко пожилой человек, и ему говорят - вот Крым освободят скоро, надо молебен совершить в память о погибших под советской властью в Крыму. Иван Сергеевич в этом молебне не участвовал, но он подписал это молитвенное благодарение. Потом был такой "Парижский вестник", который выходил под немцами, после того как вся русская эмигрантская пресса перестала выходить, он там несколько старых вещей опубликовал, за что после войны, когда началась охота на ведьм, не раз оправдывался. В том числе он объяснялся в печати, потому что американская эмигрантская газета и одновременно советская "Правда" вдруг, как сговорившись, вспомнили о Шмелеве и начали травлю.
В его защиту тогда выступили Глеб Струве, Ксения Деникина, многие другие эмигранты, которые написали - это все ложь, Шмелев никогда не был коллаборантом, это слово вообще не должно в связи с ним употребляться, а вот англо-американскую бомбежку в Париже, в доме на стариннейшей улице Буало, писатель пережил.
Что касается писем Бредиус-Субботиной, там много абсурдного, например старческие эротические фантазии, но тут я тверда - это личная переписка. Как источник по биографии и творчеству писателя, мы привлекаем любой его автограф, но строить на этом обвинения недопустимо.
Но у всех этих обвинений были последствия - Шмелеву не дали визу в США, где он хотел поселиться в православной общине, а главное - подорвано и без того слабое здоровье. И уже совсем болезненным, абсолютно одиноким человеком Шмелев приезжает в маленький монастырь под Парижем, где и умирает… Тут бы поставить точку - но, боюсь, мы живем в эпоху, когда уроки надо четко формулировать и проговаривать. Так в чем урок Шмелева?
Татьяна Марченко: А урок в том, что если ты национальный писатель, декларируешь это и так чувствуешь, что ты живешь и пишешь для России, то надо сто раз подумать, как твое слово отзовется. Россия-то, конечно, простит, она движется дальше, рождаются новые поколения и читают твои прекрасные произведения, но простишь ли ты себя сам? Какой страшный опыт получил Шмелев, когда понял, что оказался на неправой стороне истории! Бунин - на правой, а он - нет.
Тяжело читать оправдания Шмелева, он жалок, а мы хотим увидеть в писателе - величие. Никто не мешает тебе выбирать ту или иную сторону. Вопрос в том, на что опереться при выборе? Для меня ответ очевиден - у нас есть Пушкин и есть такое национальное евангелие "Капитанская дочка". И когда ты не знаешь, как поступить, открой "Капитанскую дочку", подумай о капитане Миронове, о его капитанше, о Швабрине, просто подумай, потому что ведь Пугачев у Пушкина не антигерой, антигерой - Швабрин, у Пугачева своя правда, он проиграл, он был казнен, но у Швабрина-то правды не было, он просто предатель.
Теперь, когда доступны многие материалы по Шмелеву и на его судьбу можно посмотреть объективно, самое время "поговорить" и с Иваном Сергеевичем, ему точно есть что сказать. И главное - в его отношении к России на первом месте всегда была безмерная любовь. Те, кто сегодня уезжает из страны, - любят ли они ее так, как любил Иван Шмелев? Да, он совершал ошибки в личном выборе, но этот писатель - создатель национальных литературных памятников. Без них литература уже немыслима.
Напомню один знаменательный факт. В Советском Союзе произведения Шмелева стали издавать в 1957 г. Уже тогда было ясно - писатель не враг, не предатель. Судьба его изломана личной трагедией и не свободна от ошибок, тоже трагических, но мы принимаем наследие Ивана Шмелева с грузом его ошибок.
Историко-документальная выставка "Противостояние и примирение" в Доме русского зарубежья включает в себя автографы, фотографии, первые издания Ивана Шмелева.
Впервые в Москве будут представлены личные иконы и Евангелия Шмелевых, из коллекции Владимиро-Суздальского музея-заповедника, его единственный прижизненный портрет, выполненный художником Евгением Климовым. Также впервые будут экспонироваться акварели Максимилиана Волошина из семейного собрания московской художницы Татьяны Бруни и ее графика. Будут звучать в аудиозаписи фрагменты из эпопеи "Солнце мертвых". Выставка продлится до 28 января.