В этом году после долгого перерыва в России произошел топливный кризис и в общем-то еще пока не окончился. Он стал следствием каких-то просчетов или это влияние глобального рынка?
Вячеслав Мищенко: Скорее всего, можно говорить о совпадении различных негативных факторов, как объективных, так и субъективных, но одной из основных причин я бы назвал ориентированность на западный рынок и зависимость от его механизмов ценообразования. Во многом топливный кризис этого года стал следствием привязки российских цен на нефтепродукты к котировкам в Западной Европе, то есть к рынку, куда мы уже не поставляем напрямую ни бензин, ни дизельное топливо в силу введенного в начале этого года эмбарго со стороны той же самой Европы. Но мы продолжаем жить в логике экспортного нетбэка (экспортная цена за вычетом доставки и других сопутствующих расходов. - "РГ") на европейском направлении. По сути, внутренние цены в России на бензин и дизельное топливо до сих пор зависят от цен в европейском Роттердаме. А они там очень сильно выросли за последние месяцы, в том числе и по причине вмешательства западных политиков в экономику. Поэтому, для того чтобы избежать подобных кризисов в дальнейшем, нам нужно отказываться от этой привязки, цены на нефть и нефтепродукты на внутреннем рынке должны формироваться внутри на отечественных торговых площадках в рублях, без всяких пересчетов из долларов и обратно.
Вы давний сторонник этой идеи - построения суверенной экономики в России, на практике ее воплощение сейчас возможно?
Вячеслав Мищенко: Любая экономика, вообще любое социальное экономическое явление сначала придумывается, рождается в сознании, в воображении. То есть суверенная экономика должна сначала появиться в головах. После этого идеи можно реализовывать на практике. Но для этого нужна политическая воля и понимание, что конкретно делать. Я считаю, что в текущий момент времени созрели все необходимые предпосылки для перехода России к суверенной экономике. Это не только мое мнение, наш президент неоднократно говорил об этом, о том, что мы идем по пути суверенизации как политической, так и экономической жизни России. Сейчас мы переживаем фазу политической суверенизации, поскольку решили действовать без оглядки на окрики или запугивания со стороны наших бывших партнеров.
Чем нам не подошло наше место в глобальной экономике?
Вячеслав Мищенко: Мы 30 лет потеряли, или добровольно отказались, как угодно, от части суверенности и политической, и экономической сферы. Этот период ознаменовался приходом сюда глобалистов, построивших модель экономики, в которой мы до сих пор живем. России в ней была отведена роль сырьевого придатка. Причем сами западные страны нас критиковали за эту роль, высмеивали на страницах экспертных изданий, называли нас страной-бензоколонкой, страной - нефтяной вышкой и так далее. А сама нефтегазовая отрасль рассматривалась со стороны бывших западных партнеров, как технически отсталая, то есть как некий рудимент в новой экономике, которая характеризуется сейчас развитием высоких технологий, финансовых сервисов и прочего. Но вот что интересно, как только у лидера этой новой глобальной экономики - США, появилась возможность добывать энергетические ресурсы в том объеме, в котором они могут обеспечить свою национальную экономику, да еще и поставлять эти ресурсы за рубеж, они с большой радостью это сделали и стали первой в мире державой по добыче нефти и газа. И в этом никакого шага назад уже не видели. Это абсолютное лицемерие, шулерские правила игры на том же глобальном рынке.
Согласен, не очень красиво, но в чем здесь обман?
Вячеслав Мищенко: Все эти глобальные индикаторы, глобальные маркеры, как финансовые, так и рыночные, созданные международными институтами, настроены с точки зрения выгоды и пользы для бенефициаров глобальной экономики, то есть для стран Запада. А в основе глобальной экономики и мировой торговли, конечно же, лежит доллар, как основное средство международных расчетов. В случае с рынком нефти и нефтепродуктов - это так называемый нефтедоллар.
Поэтому говоря о суверенизации российской экономики, мы говорим об отказе от модели, которая доминировала последние несколько десятилетий, по сути, об отказе от этих индикаторов, маркеров и как следствие - от главенства доллара в мировой торговле. От этой привязки нужно уходить поэтапно, продуманно и шаг за шагом строить свою суверенную модель. Мне кажется, это основная цель, основной драйвер дальнейшего развития экономики России.
А технически как это можно сделать?
Вячеслав Мищенко: Необходимо создать устойчивую модель рынка с постепенным уходом от навязанных нам внешних индикаторов, которые мы используем для ценообразования на своем рынке. Это ни в коем случае не означает, что мы должны перейти к госрегулированию и отказаться от рыночных принципов. Я убежденный сторонник рыночной экономики. Но рыночные отношения должны быть выстроены с точки зрения национальных интересов. У нас для этого есть все необходимые условия. Если мы говорим о моторном топливе, нефти, газе, то достаточно давно функционируют биржевые площадки, в том числе и товарно-сырьевые биржи, у нас есть внебиржевой рынок, есть логистика, инфраструктура.
Нам нужно протестировать самые разные варианты развития российского рынка, в том числе и с использованием новых технологий, с учетом того высокого уровня цифровизации экономики и социальных отношений, которого удалось достигнуть благодаря системной работе правительства. Я не исключаю, что на переходном этапе к новой модели рынка, возможно, придется пройти через период определенных ограничений. Не исключаю государственный контроль над экспортом, введения каких-то ограничений и так далее, но я в этом ничего страшного не вижу.
Но объемы биржевых продаж нашей нефти и нефтепродуктов на внутренних площадках значительно ниже, чем на внешних, как биржевых, так и не биржевых?
Вячеслав Мищенко: Вопрос не в объемах, вопрос - в принципе ценообразования. Как мы уже говорили, российский рынок по-прежнему формирует цены через западные индикаторы. Сейчас какую биржевую ликвидность внутри страны не создавай, если на практике не поменять механизм ценообразования на основе экспортной альтернативы, то мы останемся зависимыми от недружественных нам экономик и все того же нефтедоллара.
То есть сначала необходимо создать такие условия, чтобы производители, экспортеры нефти и нефтепродуктов ставили во главу угла внутренний рынок. Для этого нужно правильным образом сконфигурировать налоговые, биржевые и прочие механизмы и прийти к созданию ликвидной устойчивой котировки на российскую нефть в рамках национального рынка. Пока же цена на российскую нефть даже внутри России определяются через западные котировки, то есть через привязку к внешним индикаторам.
А можно конкретно, чем они плохи для нас сейчас?
Вячеслав Мищенко: Они несут с собой все негативные процессы, которые сейчас происходят в мировой/европейской экономике, например. Во многом, кстати, они связаны с санкциями против нашей страны и отказом от импорта наших ресурсов. От них идут настоящие волны экономической нестабильности: непредсказуемые скачки цен на ресурсы и энергию, рецессия и де-индустриализация экономики ведущих западных стран, разрушение спроса и как следствие - падение потребления, насильственный отказ от традиционных топлив, а все это на фоне все более агрессивного вмешательства западной политики в экономику.
И еще, что важно, мы в текущем периоде практически не влияем на формирование ценовых котировок как на все остальные экономические процессы на западных рынках. Для нас это объективный фактор. Если раньше Россия, как ключевой поставщик на европейский рынок газа, нефти и нефтепродуктов, еще могла как-то влиять на ситуацию, то сейчас таких условий нет. Яркий пример - российскую нефть отсекли от западных рынков, но цена на нашу экспортную марку Urals, с которой платятся все основные налоги, остается привязанной к котировкам нефти Северного моря, а проще говоря, к марке Brent.
Но как мы можем отойти от такой формы ценообразования?
Вячеслав Мищенко: В идеале, сначала надо создать рыночные индикаторы и изменить условия работы на внутреннем рынке для обеспечения устойчивой работы национальной экономики. Это нужно делать с перспективой продвижения этих механизмов на сопредельные рынки. В первую очередь на пространстве ЕАЭС, где Россия является ключевой экономикой и основным производителем и поставщиком ресурсов. Я говорю сейчас не только про нефтегаз, есть еще множество направлений, по которым мы основные игроки на рынке ЕАЭС. Например, сельское хозяйство. Мы как ключевой поставщик ресурсов будем иметь возможность и все необходимые рыночные условия для продвижения своих товаров по ценам, сформированным на нашем рынке без привязки к иностранным индикаторам и валютам. Далее эти обкатанные и принятые рынком механизмы можно применять или предлагать для обсуждения другим торговым партнерам, например, странам расширяющегося БРИКС. Мы должны действовать проактивно, обосновывая свою собственную позицию, собственную методику и собственные интересы с точки зрения продвижения российских торговых механизмов в национальной валюте. А мы периодически обсуждаем какие-то экзотические валюты - турецкая лира, китайский юань, дирхам ОАЭ, индийскую рупию.
Здесь сразу же возникает вопрос, а что делать с тем, что рубль сам по себе очень нестабилен?
Вячеслав Мищенко: Российский рубль обеспечен мощнейшими ресурсами нашей страны, он под собой имеет серьезную основу. Если мы возьмем американский доллар в том виде, в котором он сейчас существует, он не обеспечен ничем, кроме системы, которая закрепила доминирование американского доллара в мире, и общемировой привычки. В нынешней ситуации глобального передела рынков материальный ресурс приобретает больший вес, чем денежный актив. Так называемое мировое сообщество живет по принципу: есть деньги - все купим. То есть финансовые активы сейчас диктуют условия развития экономики. Но на самом деле первичен материальный ресурс. Если у тебя нет зерна, нет нефти, других ресурсов, то сколько долларов не напечатай, ты из них не сваришь супа.
Мы все-таки одна из самых мощных ресурсных держав, и если системно развивать торговые механизмы и инструменты в отечественной валюте, то со временем можно убедить партнеров в том, что рубль имеет реальный вес, он обеспечен. Если рубль начнет становиться валютой контракта и определения цены товара, его стабильность будет гарантирована.
Но как это сделать? Ведь мы не можем остановить полностью экспорт, а если отказываться от доллара, то Китаю выгодней рассчитываться с нами в юанях, Индии - в рупиях, Турции - в лирах и так далее?
Вячеслав Мищенко: Надо делать все параллельно, я говорю не об уже готовом плане с четкими параметрами и этапами реализации. Вопрос очень серьезный - как я уже сказал, он требует мощной команды с участием представителей правительства, бизнеса, экспертного сообщества. Необходима политическая воля. Нужно прорабатывать эти условия на уровне межправительственных соглашений. Это не просто коммерческие контракты. Более того, скорее всего, на коммерческом уровне торговые структуры, конечно же, наименее заинтересованы в том, чтобы что-то менять. Любая торговая компания заинтересована в увеличении своей прибыли и готова работать на тех рынках, где она может больше продавать и больше зарабатывать. В текущей ситуации старые привычки, то, что создано на глобальном рынке, вполне устраивает торговые структуры. Но при развитии новой модели рынка и появлении новых инструментов участники рынка приспособятся и найдут возможность зарабатывать.