Кто писал "первой попавшейся девушке" в блокадный Ленинград

"Нас так ждали!"

Сейчас табличка 36-го почтового отделения на площади Восстания почти незаметна из-за рекламных вывесок. А в Великую Отечественную войну отделение было центром притяжения для всего Центрального района города. Именно сюда поступали письма с фронта. Ежедневно в семь утра почтальоны забирали фронтовые треугольники и разносили их по адресам.

Весной 1942 года Елене было 17 лет. Жила она тогда на Суворовском проспекте. До почтового отделения - несколько минут пешком. Этот фактор стал определяющим при устройстве на работу. Еще в декабре 1941-го в Петербурге встали трамваи: не было электричества. До училища при фабрике Володарского, где Елена училась и работала с самого начала блокады, пешком нужно было идти шесть километров. А почта рядом, к тому же сотрудникам давали настоящие рабочие продуктовые карточки, что в блокадное время значило намного больше, чем оклад и премия.

Участок Елены Семеновны находился рядом с домом. Она носила письма на Суворовский и Смольный проспекты, улицу Красного Текстильщика, Тверскую, Заячий переулок. Смена длилась 12 часов. А иногда и больше.

- У нас было правило: если письмо получено, то его обязательно нужно вручить в этот же день, - вспоминает Елена Семеновна. - И дело даже не в каких-то внутренних инструкциях. Нас так ждали!...

Когда Лена с почтальонской сумкой появлялась на своем участке, женщины кричали ей из окон, встречали у парадных. Все спрашивали, нет ли писем. Увидев заветный конвертик с фронта, жены и матери солдат начинали буквально светиться от счастья. Приходилось приносить и другие письма. Из военкомата. Почтальон знала, что это похоронки. Но отдавать их все равно было нужно. Кто-то начинал плакать, кто-то не верил, кто-то просто тяжело вздыхал. От этого молчаливого, гнетущего, обреченного спокойствия Елене самой хотелось кричать и плакать, но она держала себя в руках. Получать похоронку все-таки тяжелее, чем ее относить…

Найти адресата

Почтовые ящики тогда были не очень распространены, поэтому почтальону нужно было обойти все квартиры.

- Меня научили проходить через парадную лестницу на черную, - вспоминает Елена Семеновна. - Большинство людей на моем участке жили в проходных квартирах, в коммуналках. Двери не закрывали. Так у меня получалось за один раз обойти две лестницы, без дополнительного подъема. Тогда это было очень важно, ведь все были истощены и старались экономить силы…

Часто по адресам, которые были указаны на конвертах, никто не проживал. Горожан массово увозили в эвакуацию. Бывало и такое, что после бомбежек та или иная сторона дома становилась непригодной для проживания, тогда люди перебирались к соседям. Письма, которые не удалось вручить, Меньшова отдавала в паспортный стол. Иногда неправильно указывали адреса. Такие послания почтальон носила в адресное бюро, специалисты которого уточняли, где живет нужный человек, и послания все-таки находили своих владельцев.

Володя с Ленинградского фронта

Но были и письма, никому конкретно не адресованные. На конвертиках значилось просто: "Ленинград. Первой попавшейся девушке". Однажды и Лене коллеги вручили такой конверт.

- Многие солдатики ушли в армию совсем юными, у них не было ни жен, ни невест. И они предлагали дружить по переписке. В первых "ознакомительных" письмах просто значилось, что вот я, такой-то, желаю познакомиться, - рассказывает Елена Семеновна.

Письма разбирали девушки-почтальоны. Они же, как правило, и заводили переписку. Некоторые отдавали конверт с пометкой "первой попавшейся девушке" сестрам и подругам. На возраст, грамматику, богатство языка не смотрели. Оставлять такое письмо без ответа было нельзя. И точка.

Елена ответила некоему Володе с Ленинградского фронта. Написала буквально несколько строк: мол, согласна переписываться. Через пару месяцев от Владимира она получила уже именное послание. В конверте лежала фотокарточка. Совсем юный парень, а на груди уже медаль. "Не вспоминай, когда посмотришь, а как вспомнишь, посмотри", - написал он ей. Завязалась переписка. Лена отправила свою фотографию.

О чем они разговаривали? Володя спрашивал, как дела в Ленинграде. Лена отвечала. Без прикрас. Что бомбежки случаются часто, что всех заводят в бомбоубежища, но почтальонам разрешают ходить по улицам и во время обстрелов.

Лена знала, что там, на фронте, ее друг по переписке рискует жизнью, и старалась, чтобы письма не были слишком мрачными, хотя совсем уйти от кошмаров было невозможно. В декабре 1941 года умер отец. Сильный, добрый, веселый. Елена помнила, как бабушка, предчувствуя скорый конец, слабо улыбалась и говорила, что похоронят ее, "как селедочку". Свой последний приют она нашла в общей могиле. Когда закончилось самое страшное "смертное время", и Дорога жизни начала функционировать, люди продолжали умирать. Не хватало еды, не работало отопление, на дрова разбирали деревянные дома. Обессиленные люди падали на улицах и не вставали... Но Елена все равно пыталась не писать о плохом.

В ответных письмах она просила рассказать, как идут дела на Ленинградском фронте. К концу 1943-го девушка начала вести переписку с еще двумя солдатами - Володей и Петром.

Остались только фотографии

Была ли романтика в таких письмах?

- По-разному случалось, - улыбается Елена Семеновна.

Уже после войны в их почтовое отделение приезжали бравые офицеры - проведать тех девчонок, чьи письма поддерживали их в окопах, заставляли сражаться и побеждать, вопреки всему. Были и свадьбы. Но Елена всегда придерживалась строгих взглядов, и на любовь разговоры не переводила. Хотя, признается, душевно к ней привязывались.

- В 1944 году я получила письмо из госпиталя, просили явиться, - вспоминает Елена Семеновна. - Я поехала в Финансово-экономический институт, где в годы войны располагался госпиталь. Ко мне вышел дежурный. Высокий такой, статный. Он поставил мне стул, дождался, пока я села, и рассказал, что Володя - тот солдат, который мне написал вторым, - погиб. Его разорвало снарядом.

В спецоперации по прорыву блокады погибли еще два друга по переписке. Все, что от них осталось на память, - это фотографии. Письма не сохранились.

Как и где они погребены? Получили ли их близкие похоронки? Елена Семеновна этого не знает. Долгие годы она хранила фотографии дома, а затем отдала снимки в петербургский Музей связи. Там они хранятся до сих пор.

Дневники и воспоминания жителей блокадного Ленинграда читайте в проекте "РГ"