Бесценные кадры
Елена Соколова: Мой родной дом находится в 80 километрах от Донецка на территории, контролируемой Украиной, в городе Димитрове, который сейчас называет Мирноград. И мне очень хотелось внести свой вклад в освобождение своего города и в нашу Победу. Поэтому в 2015 году, когда мне было 18 лет, я пришла в "Пятнашку". Меня спросили, что я умею и на кого учусь. Я не умела ничего, а училась на факультете журналистики. "Вот журналистикой у нас и будешь заниматься" - сказали мне. Я получила камеру GoPro, и началась работа. Конечно, сразу на передовую меня не отпускали. Сначала я снимала сюжеты о гуманитарке, концертах, освещала жизнь в подразделении. Потом начала делать свои первые репортажи с линии соприкосновения. Училась монтировать, сводить звук и выстраивать композицию. По сути, я сняла с командования всю головную боль, связанную с освещением боевых действий. Ведь "Пятнашка" - одно из первых подразделений, которые начали информационную борьбу.
Вы являетесь полноценным военнослужащим "Пятнашки", но с определенным функционалом?
Елена Соколова: Да. Только оружие в руки я не беру и стрелять не умею. Да мне это и не нужно. Всегда есть ребята, которые меня сопровождают, а мое дело - документировать все, что происходит. Признаюсь, одно время мне казалось, что на передовой я бесполезна, но потом я поняла, что это не так. Знаете, бывают тяжелые моменты, когда ребята гибнут, а у меня остаются бесценные кадры о их жизни и подвигах. Это уже история. И когда эти съемки передаешь семьям погибших, родные искренне благодарят. Но, конечно, самой пережить такое очень трудно. Недавно в боях за Авдеевку погиб командир штурмового отряда Микич, который всегда шел впереди. Для нас это огромная потеря. Когда передали: "Микич 200", ребята-штурмовики не смогли сдержать слез. Мне тоже дико хотелось плакать, но у меня правило: не эмоционировать при пацанах. Я, как могла, убеждала их не терять надежду, пока информация не подтвердится. Нужно было взять себя в руки, продолжать штурм и эвакуировать раненых. Видя, что я не плачу, бойцы тоже собрались и выполнили задачу.
Лена, вы не берете в руки оружия. Это принципиальная позиция?
Елена Соколова: Скорее, да. Мне положено оружие по штатному расписанию, я могу получить его в оружейке, но не делаю этого. У меня другие задачи, и я должна заниматься своим делом. Если я журналист, зачем изображать из себя великого воина, которым я не являюсь? И мне кажется, я не смогу выстрелить в человека, каким бы он ни был.
Даже в критической ситуации?
Елена Соколова: Было всякое. Например, недавно мы чуть не попали под удар "комика" (дрон-камикадзе - прим. "РГ"). К счастью, его вовремя заметили, старший группы схватил меня за шкирку и забросил в укрытие за секунду до взрыва. Иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Но ситуаций, в которых мне пришлось бы стрелять, к счастью, не возникали. Надеюсь, они не возникнут и впредь. Сопровождающие меня ребята относятся ко мне очень бережно и всегда готовы защитить. К тому же если я вооружаюсь - это дополнительная психологическая нагрузка на психику наших доблестных защитников (смеется). Как-то на полигоне мне вручили пистолет и попытались научить стрелять. Я, конечно, по мишеням не попала, даже затвор передернуть у меня сил не хватает. А когда мне что-то сказали, я машинально повернулась на голос с заряженным пистолетом. Бойцы попадали на землю. Мне сказали, что оружие - это не мое, и без него я буду безопаснее для всех.
Броня и снаряды: чем воюет бронегруппа легендарной "Пятнашки"Помолитесь за нас
Я наблюдал, как вы, не повышая голоса, с доброжелательной улыбкой "строите" здоровенных вооруженных мужиков. Они послушно выполняют все, что нужно для съемок, и при этом с уважением о вас отзываются. Как удалось добиться такого авторитета?
Елена Соколова: С "Пятнашкой" меня связывают долгие девять лет. Я тут вроде как старослужащая и не последний человек. А если серьезно, ребята просто видят мое отношение к ним. Каждый боец для меня - как брат, и если у него есть проблема, я стараюсь помочь. Порой ребятам просто нужно перед кем-то выговориться после тяжелого боя, и понимающая женщина подойдет лучше, чем сослуживец, который вышел из той же мясорубки. Так что со многими бойцами у нас уже не просто многолетняя дружба, а именно боевое братство. Ребята даже говорят мне: "Лена-брат, братуха, привет". А я им напоминаю, что вообще-то есть еще слово "сестра". В общем, эти героические люди - моя семья, я не могу по-другому к ним относиться.
Удалось ли, будучи действующим военкором, завершить обучение на журфаке?
Елена Соколова: Конечно. На пары, правда, ходить возможности не было. Помню, конспекты по философии даже пришлось писать в окопах. Одногруппники фотографировали и сбрасывали мне свои записи с лекций. Я все переписывала и учила на передовой, когда было светло и тихо. Ну а когда еще мне этим заниматься? Потом приходила на сессию и все сдавала на "4" и "5". Вот такой у меня тогда был дистант. Магистерскую диссертацию по освещению боевых действий тоже защитила на "5". Но не нужно думать, что я совершила какой-то подвиг. Настоящий подвиг совершали наши преподаватели, оставшиеся в Донецке, когда наш университет переводили в Винницу. Я уже позже узнала, что они целый год работали без зарплаты. Один из наших преподавателей 1944 года рождения каждый день ходил в университет пешком через весь город с Полиграфической. Это Киевский район, где были постоянные обстрелы. Потом мне предложили вести спецкурс по освещению боевых действий. И два года во время декретного отпуска я преподавала.
У вас есть ребенок?
Елена Соколова: Дочка Катюша, моя маленькая императрица. К сожалению, видимся сейчас нечасто. Мужа я, кстати, тоже встретила здесь, в Донецке. Он доброволец из Новосибирска. У нас бок о бок сражаются люди из разных регионов и стран.
Как удается добиться такой слаженности между представителями разных конфессий и национальностей и избегать конфликтов?
Елена Соколова: Рецепт простой: уважение друг к другу. Все зависит от конкретного человека. Если он с уважением относится к своему сослуживцу и к национальности, которую тот представляет, проблем не будет. У нас служат представители более 20 национальностей, бойцы исповедуют разные религии. Однажды на позициях в 150 метрах от противника я видела картину, поразившую меня до глубины души: православный парень крестился перед иконами, а рядом мусульманин совершал намаз. Потом оба взяли оружие и вместе пошли на задание. Это произвело на меня настолько сильное впечатление, что я даже не стала снимать, происходящее хотелось созерцать своими глазами, а не через видеокамеру.
А недавно к нам приезжали священники из Оптиной пустыни. Ребята попросили Святых отцов помолиться за них, а те неожиданно ответили: "Это вы за нас помолитесь, ведь вы сейчас ближе к Богу". Потом объяснили, что наши ребята на передовой готовы отдать жизнь за других, как это сделал Иисус Христос. А самом деле в таких условиях душа очищается.
Герб на руке
Вам доводилось общаться с украинскими пленными?
Елена Соколова: Мне вообще-то недавно поручили работать с ними. Командир сказал пленным: "Пока вы у нас, Лена будет вашей мамой". Так что теперь у меня прозвище - Мать шервудских котят. ВСУ сняли пафосную документалку о так называемом Шервудском лесе под Авдеевкой, а себя гордо называли в фильме шервудскими тиграми. А у нас их в шутку прозвали шервудскими котятами.
Кто эти люди?
Елена Соколова: В основном, мобилизованные. Много из западных областей Украины. Все, в основном, рассказывают о том, что они повара, водители или… такелажники. Да-да, я недавно узнала об этой новой военной профессии. Хотя всех их взяли в плен на передовой. Только один честно признался, что он пулеметчик. И за честность я его даже больше уважаю, чем остальных. Многие, наслушавшись страшилок от своих командиров, удивляются, что к ним в плену относятся по-человечески. Недавно один пленный по имени Иосиф из Ивано-Франковска вдруг начал просить, чтобы ему не отрезали руку. А мы не могли понять, откуда вообще взялись такие мысли. Оказалось, что у него на руке вытатуирован герб Украине, и он боялся, что из-за этого может лишиться руки.
Вообще, пленные серьезно обработаны пропагандой и запуганы офицерами ВСУ. Они не сразу готовы поверить, что их не будут убивать, бить, издеваться над ними. Но у нас принцип: если враг сдался, то он становится гостем. Более того, действует философия: если мы спасли чью-то жизнь, то мы за нее ответственны. А ведь так и получается: взяв в плен человека, а не убив его, мы спасли ему жизнь. И нет никакой необходимости бить поверженного врага. Хотя, конечно, у многих бойцов кипит ярость, и хочется съездить прикладом, но они сдерживаются, и это прежде всего возвышает их самих.
Какое у пленных отношение к этому конфликту и СВО?
Елена Соколова: Многие считают, что боевые действия начались в 2022 году. О том, что происходило с 2014 года, они не знают. Искренне считают, что немного постреляли поначалу, и все улеглось, а потом вдруг ни с того, ни с сего Россия начала СВО. Я провожу для них экскурсии по Донецку, показываю нашу Аллею Ангелов и Аллею Героев, вожу в Киевский район, который с 2014 года находится под обстрелом. Рассказываю о Горловской Мадонне, об ударе "Точкой-У" по центру Донецка, о том, что творили азовцы (члены запрещенной в России экстремистской организации "Азов" - прим. "РГ") в Мариуполе. Объясняю, что спецоперация - не причина, а следствие. Нельзя безнаказанно убивать людей восемь лет и думать, что ничего не случится. Случится! Ведь пока они радовались жизни, мы умирали и хоронили своих родных и друзей.
Пленные, конечно, в шоке, говорят, что ничего об этом не знали. Изменит что-то в их голове или нет новое знание, я сказать не могу, мое дело показать и рассказать, как все было на самом деле. Но в любом случае нам с ними рано или поздно придется договариваться. И думаю, это возможно. Я смотрю на мобилизованных украинцев и вижу, что по большому счету они такие же, как и мы. У них такие же желания: жить в мире, иметь нормальную работу, чтобы в кране была вода и чтобы горел свет. Чтобы обнять жену, погладить детей перед сном. Но сейчас они вынуждены скрываться от мобилизации, откупаться, убегать в Польшу и Румынию, а кому не повезло - идут на передовую.
В "Пятнашке" воюют добровольцы из многих стран. При этом иностранцы посещают обязательные уроки русского языка. Среди прочих добровольцев интербригады Лену больше всего поразил американец Вил.
- Он отслужил 10 лет в Афганистане, воевал в Ираке и других горячих точках. Теперь вот служит у нас в составе расчета БПЛА. Недавно возвращаются "птичники" с задания. Входит Вил с шевроном в виде российского флага, вежливо так, с акцентом здоровается: "Добрый вечер". А командир расчета с гордостью сообщает о результатах работы: "А сегодня-то наш Вил два "Старлинка" убил!" Слышать такое - ну это просто сюрр какой-то! - смеется Лена.
Кстати, "птичники", то есть операторы БПЛА, и артиллеристы в "Пятнашке" - в числе лучших. Во время боев за Авдеевку на одном из участков они выбили практически всю украинскую технику.
- Как-то приносят командиру видеоотчет и докладывают: мол, машины у противника закончились, но один транспорт мы все же нашли и уничтожили. И на видео - разбитый велосипед! Пленных спрашиваем: "Ваш велик?" "Наш, - отвечают - машины уничтожены, использовали его". "Ну все, - говорим. - Нет больше у вас велика", - рассказывает Лена.
Вес Елены Соколовой - 50 кг, и передвигаться по передовой в полноценной броне ей непросто. Сослуживцы, видя мучения военкора, решили помочь. Специально нашли облегченные американские плиты для броника и датскую кевларовую каску. Теперь бронежилет Лены весит семь килограммов, а каска - 600 граммов. Аптечку, кстати, ей тоже подобрали подходящую по размеру и весу и тоже трофейную.
- Правда, пришлось поискать чехол для броника размера S. Это оказалось большой редкостью. И с формой беда. Практически все перешиваю. Каким-то чудом ребята нашли мне комплект горки 38-го размера. Уж не знаю, для каких детей это шилось, но было очень приятно, когда сослуживцы проявили такую заботу обо мне, - говорит Лена.