Кажется, где-то в соцсетях Ревякина писала, что генетический тест обнаружил у нее ирландские гены. Несмотря на немалое количество хороших ирландских поэтов, сразу подумалось, что она из ирландцев, приехавших с Юзом - строить Юзовку. Настолько она про Донбасс и Донецк, которые Юз в том числе начинал. Выделывая стальные рельсы лучше английских.
На экранах сцены Нового Театра таким - металлургическим, шахтным, индустриальным, сильным - и предстает Донецк. А Анна рассказывает свою "апологию Донецка", который она любит во всех его совершенствах ( шахтерский труд, культура большого города и его пригородов) и несовершенствах (здесь все немножко чрезмерно: накачанные ярко красные женские губы, каблуки в 14 сантиметров...) А поскольку - Евтушенко не врал - она талантлива, Донецк начинает у нее сиять собою.
Современное поэтическое осмысление жизни Донбасса, образную выжимку из его великого карьерно-металлургического быта, конечно, начал делать Алексей Парщиков. В его поэтическом взгляде всегда чувствовалось признание этой реальности, ее правомочности, трагичности ("Горняки. Их наружности. Сны. Их смерти"), образности. Наружность этой земли у хороших поэтов, с ней соприкоснувшихся, переходит из стихов в стихи.
Но Донецк Ревякиной это еще и "город-мученик". И мученическая судьба с 2014 года обстреливаемого города (дед Анны не мог понять, откуда могут быть выстрелы в 2014-м и все время спрашивал "Кто?") все окрашивает в другой тон - и яркие губы женщин, и их каблуки, и солнце, и терриконы, и угольную пыль на шахтерских лицах.
Анна в стихах обычно на давит на педаль чувств, не эксплуатирует пафос. "Во имя Отца" - спектакль, на котором не сразу заплачешь. Если заплачешь вообще. Он скорее про "подумать", чем про "почувствовать". Но думать о военных действиях - со всей возможной глубиной зияющих перед тобой вопросов - не меньшая нагрузка на душу, чем вымывающие из нее сор зла слезы.
В ее руках словно есть какой-то волшебный, но при этом настроенный на рациональное видение прибор, позволяющий остановить, растянуть самые сильные мгновения - детского счастья, недетского горя, истины. И увидеть что-то подобное тому, что мы видим на фотографиях ушедших от нас людей. "Сегодня мальчики венчаются с войной" - от того, что это говорится полу-остуженным поэтическим голосом, внутренний заряд слов только увеличивается.
Посвященные поэтам и поэзии спектакли в Новом Театре состоят из стихов и исповедального дневника поэта, решившегося рассказать историю своей души. Этот дневник, между тем, профессионально сложен в сюжет, а занимается этим складыванием очень хороший драматург Алексей Зензинов. И у этих спектаклей все внутри очень точно выстроено - есть свой пролог, кульминация, точки катарсиса.
Поэта в Новом театре обычно "играют" трое - он сам и два актера. В случае с Ревякиной это Евдокия Германова и Валентин Клементьев. Экспансивной в игре Германовой невероятно пошли на пользу строгие рамки поэтического спектакля, а Клементьев и вовсе взял на себя вторую главную роль и образ пьесы - отца Анны.
Анна Ревякина из неполной семьи, это нынче вовсе не редкость, но после развода родителей она - и это редкость - осталась не с мамой, а с папой. Отцу, умершему осенью 2014 года, она долго и незаметно признается на сцене в любви через сны, стихи, надежды, память. А Валентин Клементьев являет нам то, что мы потеряли, варварски вытесняя мужскую институциональность из жизни, семьи, из школы, отовсюду, где так не хватает мужчин - умное спокойствие и по-другому собранную энергию любви.
Режиссеры Эдуард Бояков и Сергей Глазков сделали этот спектакль не для галочки и отметки - вот еще одна страница донбасских стихов, а выстраивая тот самый поэтический театр, разговором о котором Бояков предваряет каждый новый спектакль о поэтах.
Женщины Z- поэзии - Ватутина, Долгарева, Ревякина ( в таком порядке спектакли о них представлены в Новом Театре) - отмечены чем-то незабываемо смелым. Но в Ревякиной больше стиля, манеры и необходимой сдержанности ( видимо, сказывается мужское воспитание), без которой эта манера невозможна.
Доцент на кафедре экономфака МГУ, она преподает в университете отнюдь не поэтические курсы. У нее была своя литстудия "Кофе-кошка-Мандельштам". И она взрослая. На посвященном ее поэзии спектакле особенно чувствуется драгоценность слов взрослого человека.