Рядом - "Шумерийская кофейня". Название придумала Анна Андреевна - так она называла комнату в северном флигеле (вот он, напротив), где пыталась быть счастливой со вторым мужем, переводчиком шумерского эпоса Владимиром Шилейко. Кофейня в саду очень кстати, нужно набраться сил перед тем как "Под кровлей Фонтанного дома" остановится время, и ты вдруг поймешь, что попал не в мемориальную квартиру, в которой Ахматова тоже пыталась вспомнить о счастье (уже с гражданским мужем Николаем Пуниным), а в "непробудную сонь вещей".
Алюминиевая коробка с запахами коммунальной кухни, железная спинка кровати, пепел сожжённого "Реквиема" и та самая пепельница, в которой так и не сгорели ее рукописи… Часа через полтора ты очнешься ото сна все в том же саду Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме и догадаешься, что поэт и ее жизнь в этих стенах, помнящих страх, аресты сына, блокаду и "все на свете" - лишь повод для экскурсии в самого себя. Не теням на стене, а себе задашь вечный ахматовский вопрос "Отчего все у нас не так?".
И никаких тебе бабушек-смотрительниц, никаких кринолинных юбок в стеклянных витринах и перьев в папье-маше. Это совершенно иной музей. И про иное. Про что? Есть сразу два повода поговорить об этом с директором Юлией Малининой - 135 лет самой Ахматовой и 35 лет - ее музею.
На что невольно обращаешь внимание в музее: много молодых людей. И сразу хочется спросить: а чем Ахматова привлекательна для нового поколения?
Юлия Малинина: Не думаю, что в восприятии Ахматовой сегодняшними молодыми людьми и, например, молодежью второй половины ХХ века есть существенная разница. Прошлый век перекликается с нынешним, нет и повода сомневаться в том, насколько современна ее поэзия. Наконец, Анна Андреевна для нас - символ Петербурга, петербургской культуры, "петербургскости".
Вы имеете в виду особую петербургскую интонацию Ахматовой?
Юлия Малинина: Это очень спокойная интонация, отсутствие крикливости, надрыва, это склонность к иронии и самоиронии, это подчас острая шутка, которой Анна Андреевна была не чужда (ее чувство юмора славилось и отражено во многих эпизодах биографии). И это, безусловно, христианская стойкость перед всеми трудностями, которые выпали на ее жизнь.
Нет ощущения, что этого как раз сегодня многим из нас не хватает?
Юлия Малинина: Наверное, и за этим тоже люди приходят сюда…
И их не так уж мало, судя по посещаемости - десятки тысяч в год. Но сейчас музей готовит проект под названием "Деконструкция. 135/35" - вы что-то собираетесь разрушить?
Юлия Малинина: Задуманный нами проект - не разрушение, это пересборка и переосмысление. В год юбилеев Анны Ахматовой и музея в Фонтанном доме мы подготовили серию событий, объединенных названием "Деконструкция. 135/35". Это лекции, экскурсии, паблик-токи, спецвыпуски на радио "Фонтанный дом", спектакли, масштабный межмузейный выставочный проект. Буквально разобрав одну из комнат мемориальной квартиры, мы публично переосмысляем форму музейного разговора о поэте. Ведь за 20 лет, которые прошли с тех пор, как создавалась постоянная экспозиция музея, другим стал посетитель, изменилось само время и вопросы, которые оно ставит перед нами.
Главным событием проекта можно назвать выставку "Анна Ахматова. Подлинность судьбы", что открылась 1 июня. Поражает масштаб - несколько сотен мемориальных предметов, рукописей и фотографий из разных собраний объединяются в инсталляции. Что нам откроет эта выставка?
Юлия Малинина: В фокусе кураторского замысла - поздний период жизни поэта: с 1944 по 1966 год. Каждый сюжет отражает важную для ахматовского наследия тему: блокада Ленинграда и возвращение в любимый город из эвакуации, встреча в послевоенном Ленинграде с английским дипломатом и философом Исайей Берлиным, травля после ждановского постановления, международный триумф в конце жизни и дружба с Иосифом Бродским... Название экспозиции нашлось в знаменитых "Рассказах о Анне Ахматовой" Анатолия Наймана: "Она притягивала к себе не только своими стихами, не только умом, знаниями, памятью, но и подлинностью судьбы. В первую очередь подлинностью судьбы".
Тем более неожиданным кажется "виртуальный", еще один обещанный проект - "Ахматова DIGITAL". Хотите "оживить" экспонаты - скажем, ту самую пепельницу, в которой Ахматова сжигала свои стихи?
Юлия Малинина: Пепельница - сакральный предмет для нас, символ того, что рукописи не горят. Все стихи, которые надиктовывались, запоминались и уносились друзьями из этой квартиры, вернулись и были опубликованы. Я бы сказала - это символ всепобеждающий, духоподъемный. Да, по замыслу проекта, который мы делаем при поддержке благотворительного фонда Владимира Потанина, мемориальные предметы "оживут": например, вы увидите, как стихи сгорают и как возвращаются.
Естественно, речь идет о цифровых методах, ничего полыхать в реальности не будет, и подлинный предмет не пострадает. Жанр "Ахматова DIGITAL" я бы определила как иммерсивный спектакль с элементами дополненной реальности - он соединяет мемориальное пространство, знаковые экспонаты и "зазеркалье" - виртуальный мир, в котором не только оживают вещи, но звучат стихи, голоса. А зрители перемещаются во времени.
В вашем музее хранится много личных вещей поэта Бродского. На выставке "Иосиф Бродский. Натюрморт" я обратил внимание на телефонную карту для международных звонков, с помощью которой он звонил родителям в Ленинград. Родители его были почти ровесники Ахматовой - а он-то совершенно из другого поколения. Почему Анна Андреевна воспринимала "нашего Рыжего" как друга, как брата даже?
Юлия Малинина: Мне кажется, основная нить, которая связывала Ахматову и Бродского - их внутренняя безусловная свобода, которая не всем дана. Обрести свободу в своем творчестве - стезя поэтов и художников с большой буквы.
Иосиф Бродский никогда не был в Фонтанном доме. Но его вещи поселились здесь уже при жизни поэта. Бродский дал согласие своему близкому другу Якову Гордину на передачу нескольких сотен книг из "Полутора комнат" в Доме Мурузи - в Музей Анны Ахматовой. Сегодня в нашей мемориальной коллекции - свыше 4000 единиц хранения: рукописи, личная библиотека, предметы быта, документы, фотографии, видео- и аудиозаписи. От свидетельства о рождении до траурной ленты, от степлера до секретера.
Вдова поэта Мария Соццани-Бродская передала в музей в 2003 и 2015 годах большую коллекцию меморий из квартир поэта в Саут-Хэдли и Бруклине. Важнейшими поступлениями стали также дары Вероники Шильц, Михаила Барышникова, семьи Руткис. Все эти вещи изучались, реставрировались, участвовали в выставках, публиковались. Центром их бытования стала экспозиция "Американский кабинет Иосифа Бродского", работавшая с 2005 года на первом этаже Фонтанного дома. Это была первая постоянная экспозиция для музейного осмысления наследия поэта. В 2021 году начался новый этап - открылась постоянная экспозиция "Иосиф Бродский. Натюрморт". Вещи в "Натюрморте" не распределены по адресам происхождения или периодам жизни Бродского. Это хаос воспоминаний, нежелание имитировать обстановку комнат, откуда поэт "только что вышел".
Еще один проект, без которого невозможно представить ваш музей - выставка "Иосиф Бродский. Сохрани мою тень" расположена прямо на стене в саду Фонтанного дома. Фото поэта, предметы эпохи коммуналок - эта выставка на улице объяснялась условиями недавней пандемии. Но пандемия кончилась - а убирать выставку вы не решились. Не ждали, что она будет так популярна?
Юлия Малинина: Эту выставку мы будем менять, четыре года бурной жизни вполне достаточно для музейного проекта. Приоткрою завесу тайны - новый проект будет о Стене, о символизме этого образа, смыслах, скрытых в ахматовских строках, обращенных к Фонтанному дому: "Тень моя на стенах твоих". Разумеется, Бродский в новом проекте тоже будет присутствовать - мы вспомним и других героев нашего музея. Над концепцией мы еще работаем, но что мы точно сохраним - это арт-медиации, благодаря которым выставка в саду стала такой востребованной.
Арт-медиации мы начали проводить одними из первых в стране. Это не совсем экскурсия, к которым мы привыкли. Арт-медиатор работает с ассоциациями, побуждает участников пропускать увиденное через свой личный опыт, вспоминать, делиться, размышлять, дискутировать… Так происходит настоящая встреча с героем и темой: ведь, приходя в гости к близким людям, вы тоже часто делитесь сокровенным.
Похоже на прием у психоаналитика. В ранних стихах Ахматовой было такое: "Приходи на меня посмотреть. / Приходи. Я живая. Мне больно. / Этих рук никому не согреть, / Эти губы сказали: "Довольно!"… И все-таки: идти в музей - чтоб лечиться?
Юлия Малинина: В каком-то смысле - да. В эпоху интернета люди не идут в музей за знаниями, они идут за эмоциями, за впечатлениями, и музей должен дарить их совершенно разными способами. Если можно так выразиться, мы закрываем весь гештальт, в котором нуждается современный зритель. Никто не уйдет равнодушным. Мы необычный музей на карте города и страны.