У золотых ворот
Южные врата собора - златые во всех смыслах. Золотая вязь ажурного орнамента, как и сцены библейской истории на 24 клеймах, не краской писаны, а сплавом золота и ртути огнем впаяны в рисунок по черному лаку на медных пластинах. Техника эта, что звалась "огневым золочением", отчасти напоминала технику гравюры, но была известна много раньше в Византии и Риме. По крайней мере она описана в манускрипте VII-VIII веков об искусстве и красках римлян. В такой же технике мастер из Константинополя делал златые врата в 1076 году по заказу итальянского консула для церкви Святого Ангела.
Врата суздальского собора Рождества Богородицы созданы на Руси много позже, в 1230-е годы. Они стали главным украшением только что построенного храма. Драгоценность материала соперничала с тонким благородством рисунка. Реставратор Адольф Овчинников, восхищавшийся поэтичностью, музыкальным ритмом композиций, благородством облика персонажей Южных врат, находил, что мастер продолжал византийскую традицию, уходящую корнями в эллинскую культуру и восточное магическое искусство.
Если для первых зрителей XIII века Златые врата вели в библейскую историю и в мир сакрального знания, то в проекте "Русский феникс" за ними открывается головокружительная даль десяти веков Суздальской земли. Среди сюжетов, выделенных автором идеи проекта Сергеем Брюном и куратором Ольгой Цициновой, - становление и укрепление Суздальской земли в период до монгольского нашествия, катастрофа нашествия Батыя, возрождение XIV-XV веков и эпоха Андрея Рублева, наконец, продолжение художественных и духовных традиций Суздаля и Владимира в Московском царстве.
Но первое, о чем, помимо прочего, внятно говорят Южные врата, - то, что культура, возникавшая здесь, не была ни примитивной, ни изолированной. Собственно, сюжет взаимовлияния, взаимодействия этого мира, укрытого в северных лесах, с Византией (а значит, и античностью) и миром западным, латинским, оказывается одним из сквозных сюжетов выставки.
Меж варягами и греками
Понятно, что прежде всего об этом напоминает "варяжский след" с его воинской культурой княжеских дружин, окрепших на торговых путях "из варяг в греки". И если Музеи Московского Кремля привезли из своего собрания каролингский меч Х века, вышедший из знаменитой мастерской Ульфберта на Рейне, то Владимиро-Суздальский музей показывает гладкие золотые браслеты, найденные во время раскопок 1979 года в Суздальском кремле. Такие украшения были в ходу у викингов. К тому же их вес был кратен русской гривне, и браслеты могли быть и средством платежа. Рядом - серебряные подвески в форме жуков, украшенные сложным орнаментом в технике зерни. Найденные в Большом кремлевском кладе в Москве в 1988 году, они похожи и на поздние находки во Владимирском кладе 2008 года, и на вещи из знаменитого клада Х века на шведском острове Готланд.
Но не менее ясно о связи с традициями античности и Византии говорит белокаменная резьба. На выставке в оправе высоких "окон" можно увидеть фрагмент капители 1160 года из суздальского Успенского собора, как две капли воды похожий на резные листы античной коринфской колонны, которую любили и средневековые мастера Европы. Фрагменты высеченных из камня женской маски и маски льва из суздальских храмов, плиты с резным грифоном из церкви Покрова на Нерли - словно приветы сурового романского стиля раннего европейского средневековья. Это неудивительно, если учесть, что Андрей Боголюбский, который был в неплохих отношениях с Фридрихом I Барбароссой, пригласил для строительства церквей и своих палат ломбардских мастеров. Да и чудесный, со звездами на голубом куполе собор Рождества Богородицы, откуда появились на выставке Южные Златые врата, был построен в 1220-х годах тоже в интернациональном романском стиле.
Византийский образ
Впрочем, отграничить византийское влияние от античного или "романского" практически невозможно не только в золотых клеймах Южных ворот Рождественского собора, но и во многих других памятниках периода домонгольского нашествия. Самый яркий тому пример - икона "Спас Золотые Власы" XII-XIII веков, которую Музеи Московского Кремля впервые показывают за своими пределами.
Трагический лик Спасителя с запавшими глазами не осенен нимбом, но монументально вписан в перекрестье креста. Пережитая смертная мука тут не акцентирована, но очевидна. Но она словно отступила - золото волос излучает ослепительное сияние божественного света.
Небольшая эта икона, роспись которой напоминает драгоценные эмали, производит ошеломляющее впечатление цельностью, монументальной мощью. Говорят, что схожий образ был на древней иконе на воротах императорского дворца в Константинополе, утраченной во времена иконоборчества. Наш же "Спас" был написан в Северо-Восточной Руси мастерами, которые были явно знакомы и с декоративной манерой западных мастеров, и с древним византийским образом. В Москву эту икону, видимо, перевезли в 1518 году при Василии III.
Валютный вклад XIV-XV веков
Не менее драгоценной частью выставки стало само пространство Архиерейских палат, в двух залах которых развернут проект "Русский Феникс". Архитектор Сергей Мешалкин не стал закрывать ни своды парадной Крестовой палаты, построенной без единого столба, ни Трапезной залы, где разместилась вторая часть выставки.
Окна, акцентированные высокими арками, превратились в экспозиционные ниши. В центре Крестовой палаты - лаконичные стальные кубы, отсылающие к блеску мечей и доспехов княжеских дружин, к образу саркофага и сейфу-хранилищу. Внутри - подлинные вещи из кладов, которые находят до сих пор во время раскопок в Суздале, Владимире, Москве. В том числе - серебряные украшения из Большого Кремлевского клада, их орнамент на диво похож на рисунок резьбы белокаменных зданий Владимира и Суздаля.
Среди раритетов - валюта разных княжеств XIV-XV веков, от Нижегородско-Суздальского до Ростовского и Тверского. Клад с 2032 серебряными монетами был найден в 2016 году в селе Федоровское. Это наглядная история не только нумизматики, но и противоборства и борьбы за лидерство Нижегородско-Суздальского, Тверского и Московского княжеств в XIV-XV веках.
Отчасти борьба эта была продолжением вечных феодальных усобиц более раннего времени. Популярный в XV-XVII веках сюжет о чудотворной иконе "Богоматерь знамение (Битва новгородцев с суздальцами)", правда, остался за рамками экспозиции. Он живописал давнюю осаду Новгорода 1170 года, которую со стороны "суздальцев" возглавил сын Андрея Боголюбского.
Впрочем, иконы на этот сюжет были более популярны в Новгороде. И по понятным причинам. "400 новгородцев, на Белоозере, обратили в бегство семитысячную суздальскую рать", а после другого похода Андрея Боголюбского на Новгород, пишет Ключевский, "новгородцы продавали пленных суздальцев втрое дешевле овец". Как писал летописец о князе, "такой умник во всех делах, такой доблестный, князь Андрей погубил свой смысл невоздержанием". И с печалью описывает события после смерти князя: "Ненавидели князя Андрея свои домашние, и была брань лютая в Ростовской и Суздальской земле". Впрочем, убили князя Андрея Юрьевича не новгородцы, а ближайшие слуги и родственники.
Черный лик беды
Но настоящая беда пришла на Суздальскую землю с нашествием Батыя. Зимой 1237-1238 года была сожжена Рязань, пали Коломна, Москва, Переславль-Залесский, Суздаль, Владимир. Владимирский князь Георгий Всеволодович, тот самый, который построил в Суздале Рождественский собор со златыми вратами, погиб в сражении с монголами на реке Сить 4 марта 1238 года. К тому времени он потерял не только свои города, но и семью, сгоревшую в Успенском соборе во время взятия ордой Владимира. Обезглавленное тело князя похоронит в Ростове епископ Кирилл. Через год брат князя Ярослав перезахоронит тело в том же многострадальном Успенском соборе.
От тех страшных пожарищ на выставке только один экспонат. Маленькая почерневшая икона, вырезанная из сланца, Саввы Освященного конца XII века. Найденная во время раскопок 1993 года во Владимире, она была в кладе, может быть, спрятанном как раз зимой 1237 года. Почерневшая в пожаре каменная резьба - словно знак поминовения.
Государева заступница
Торговый путь из варяг в греки обернулся символической дорогой из Византии на Русь. Из Византии приходит икона Богоматери, подаренная константинопольским патриархом киевскому князю Юрию Долгорукому. Ее заберет с собой из Вышгорода его сын Андрей, получивший киевский престол, но выбравший жить дома, в Суздале. Впрочем, и Суздалю он предпочтет "пригород" - Владимир, а потом построит новую резиденцию в Боголюбово. С той привезенной из Вышгорода Богоматери Владимирской, которая будет рассматриваться как заступница и покровительница Суздальской и Владимирской земли, начинается особое почитание Богородицы в России.
В XV веке древняя икона "переезжает" окончательно в Москву, а для Успенского собора во Владимире список "Богоматери Владимирской" делает Андрей Рублев. Список этот стал одним из центральных экспонатов выставки.
История культа Богородицы, окрепшего именно в Суздальской земле, красной нитью проходит через всю выставку. Среди шедевров из собрания Владимиро-Суздальского музея заповедника, - "Богоматерь Испанская". На ногах сидящей на троне Богоматери с младенцем - красные башмачки, а поверх них - еще и сделанные из серебра. Один серебряный башмачок соскальзывает в руки нищего, склонившегося к ногам Богородицы. Впрочем, и второй башмачок готов последовать за первым. Судя по тексту на иконе о чуде в храме "Кантабрии Гишпанской", второй башмачок, дарованный "убогому", должен был доказать его невиновность суровым судьям. Икона писалась мастерами кремлевской Оружейной палаты для нового иконостаса Покровского собора по заказу первого суздальского митрополита Илариона в 1686 году. А серебряные накладные туфельки появились полвека спустя - в 1736 году.
Но заключительным аккордом проекта, который должен перекинуть мостик от эпохи Андрея Боголюбского к временам Московского царства, становится икона, заказанная патриархом Иосифом. Иосиф сам был родом из Владимира. И он был избран на патриарший престол по жребию перед иконой Владимирской Богоматери в Успенском соборе Московского Кремля в марте 1642 года. Надо ли удивляться, что для церкви Ризположения, домовом храме патриархов, он заказывает именно икону любимой Богоматери Владимирской - причем с клеймами, представляющими всю историю чудотворного образа? К тому времени уже существовало Сказание об иконе Богоматери Владимирской. Его истории и легли в основу сюжета клейм.
Но фигура Иосифа очень важна в контексте выставки еще по одной причине. Именно Иосиф добивается в 1645 году общерусского церковного прославления владимирского князя Георгия Всеволодовича, погибшего более 400 лет назад на реке Сеть. На средства патриарха мощи князя были торжественно перенесены из каменной гробницы в серебряную раку. На выставке можно видеть позолоченные пластины с текстом о судьбе князя, украсившие его гробницу в Успенском соборе. Они неожиданно напомнят о самом начале выставке - о чудесных Южных Златых воротах суздальского собора Рождества Богородицы, построенного князем Георгием Всеволодовичем.
Конечно, для Иосифа эта история была богата и иными обертонами, подчеркивая связь власти московского царя с Владимирскими князьями и Суздальскими. Если учесть, что память о Смуте была свежа, а спаситель Отечества князь Дмитрий Пожарский имел родовые связи с Суздалем, то напомнить об этой преемственности было полезно. Суздальская земля, даже потеряв политическое значение, оставалась важной точкой духовной и религиозной опоры для московских царей.