Выставка "Человек, который был Честертоном", приуроченная к 150-летию со дня рождения литератора, страстного критика общества и мастера парадокса, предлагает взглянуть на его творчество во всем его разнообразии. Вот и название неслучайно - перекличка с одним из самых известных философских романов-притч автора - "Человек, который был Четвергом", где сыщики внедряются в анархистскую ячейку, а каждого персонажа зовут по дням недели. Экспозиция берет за основу композицию романа: каждый из семи залов - отдельный аспект творчества Честертона: в понедельник он журналист, во вторник - автор романов, а в пятницу - иллюстратор книги и автор карикатур.
"Наша выставка парадоксальна, как и творчество Честертона, - говорит куратор экспозиции Тимур Хайрулин. - Разговор о писателе мы начинаем с театральной постановки Александра Таирова романа "Человек, который был Четвергом". Она неожиданным образом интерпретирует творчество писателя, как эксцентричное и чуть ли не близкое идеям революции. Это была одна из первых авангардных постановок, где применялись принципы конструктивистского театра. Парадокс в том, что такого автора, как Честертон, который был примером здорового английского консерватизма - католик, защитник порядка, здравомыслия - наши деятели искусства того времени воспринимали, как своего. Но, когда они узнали его с другой стороны, например, что он активно поддерживает православную церковь, то разочаровались. И в советской России его долгое время не публиковали".
Организаторы предлагают полностью раствориться в текстах писателя, подразумевая, что биография Честертона - это сумма его произведений. К слову, сам Честертон, будучи одним из самых популярных авторов Британии, писателем себя не считал, а предпочитал называться журналистом: "Я никогда не относился всерьез к моим романам и рассказам и не считаю себя, в сущности, писателем". Вот и мы начинаем знакомство с ним с политических карикатур, которые буквально кричат со страниц самых разнообразных газет: Честертон не раз менял идеологические лагеря, публикуясь то в одной газете, то в другой. Тут нелишним будет заметить, что 7 тысяч газетных эссе занимают 10 томов из 37-томного собрания его сочинений.
Следующий зал погружает зрителя в детективные истории об отце Брауне. Речь здесь о нестандартном "устройстве" детективов Честертона. Автор использовал парадокс как инструмент познания истины. Попытаться понять, как это работало, чем метод католического священника отличается от метода знаменитого сыщика Шерлока Холмса, а также раскрыть вместе с отцом Брауном парочку преступлений можно прямо на выставке. Глубже погрузиться в расследование помогут современные художники Игорь Олейников и Петр Любаев. Работы Олейникова, кажется, впервые предстают здесь перед широкой аудиторией, так как писались они в частном порядке для издательской группы "Арбор" и не были ранее продемонстрированы публике.
Следом мы знакомимся с Честертоном - страстным полемистом. Перед нами его газетный батл с самым излюбленным оппонентом - Бернардом Шоу, с котором они дружили, но постоянно расходились во мнениях. Диспуты с ним выпускались отдельными изданиями.
Завершает рассказ о Честертоне аскетичное пространство - эта часть посвящена религиозно-философским аспектам его творчества. "Когда Честертона не стало, из Ватикана пришло письмо в Лондон с соболезнованиями, где в том числе сообщалось, что Честертону присуждается титул защитника веры. А в советские годы для России писатель стал окошком в христианский мир, через чтение его религиозных работ многие приходили к православию", - рассказал Хайрулин.
И, говоря о российских читателях, невозможно не сказать о завершающей части экспозиции, где можно познакомиться с тем, кто открыл Честертона для нас - речь о переводчике Наталье Трауберг. Именно она переводила его работы и распространяла через самиздат, а еще - создала первое Честертоновское общество в советской России, председателем которого, как бы парадоксально (по-честертоновски?) это ни звучало, стал ее кот - Инносент Коттон Грэй (серый кот Кеша).
В эссе "О чтении" Честертон писал: "То, что мы зовем "новыми идеями", чаще всего - осколки старых. Не надо думать, что та или иная мысль не приходила великим в голову: она приходила и находила там много лучших мыслей, готовых выбить из нее дурь". И с этим не поспоришь, даже спустя 150 лет.
1. "Моя страна, хоть права, хоть неправа" - такой оборот речи не пристал патриоту. Это все равно что сказать: "моя мать, хоть пьяная, хоть трезвая". Конечно, человек порядочный будет покрывать свою мать во что бы то ни стало; но так себя вести, как будто это вовсе безразлично, не в духе тех, кто смыслит что-то в таинстве любви. "В защиту патриотизма"
2. Все мертвое плывет по течению, против течения может плыть только живое. "Вечный человек"
3. Благородные люди - позвоночные: мягкость у них сверху, твердость - глубоко внутри. А нынешние трусы - моллюски: твердость у них снаружи, внутри мягко. "Доисторический вокзал"
4. Люди теряют человеческий облик, если они недостаточно отделены друг от друга, можно даже сказать, если они недостаточно одиноки. "Вечный человек"