Дело в манерах
Большая часть вещей, подаренных Иванову, принадлежала Вере Николаевне Канаевой - правнучке основателей фирмы Зубковых. В ее семье бережно сохранили амазонку для езды верхом, мягкие домашние сапоги с вышивкой в восточном стиле, лиф и платье, модные мужские жилеты и галстуки, белье из тончайших тканей (мадаполамы и коленкоры производились и на фабриках Зубковых), накидку со страусовыми перьями, кружевную сумочку, перчатки…
Коллекцию привезли из Санкт-Петербурга в дорожном сундуке, сделанном в период между 1899 и 1907 годами на фабрике кожгалантерейных изделий Деринга. Чемоданный мастер Вильгельм Деринг, германский подданный, в 1899-м получил звание поставщика Двора императрицы Марии Федоровны. Сундук также передан в дар музею.
- На выставке представлены и материалы из нашего собрания, посвященные династии Зубковых. Это портреты владельцев фирмы и свидетельство о присвоение потомственного почетного гражданства, ткани и платки XIX века, фото интерьеров фамильного особняка, материалы о благотворительной деятельности фабрикантов, - рассказала куратор проекта, заведующая Музеем ивановского ситца Галина Карева.
Семейное дело по ручной набойке тканей, которое разрослось до нескольких крупных производств, основал крепостной графа Шереметева - Петр Афанасьевич Зубков (1786-1864). Он искусно вырезал деревянные манеры - рельефные доски, с помощью которых наносили узор на ткань. В 1815 году основал мастерскую. В 1831-м выкупился на волю с женой, сыном Федором (талантливым колористом) и невесткой. Позже приобрел землю под ситцепечатную фабрику.
Зубковы достигли высокого мастерства. Они учились у иностранных специалистов, добивались стойкости красок, вводили интересные новые рисунки (скажем, "мильфлор" - из мелких цветочков), которые ныне украшают собрание Музея ситца. Их ткани во Владимирской губернии в середине XIX века признавали наилучшими по искусству крашения, охотно раскупали в Москве и на больших ярмарках, ценили за границей.
Здания текстильных мануфактур, построенные в Иванове этой семьей, стоят по сей день. Одни используются по прямому назначению, в других расположены торговые и офисные центры. Занимались Зубковы и благотворительностью: помогали беднякам и больным, жертвовали на строительство храмов и богадельни.
Сохранился фамильный особняк в стиле барокко, построенный по заказу Федора Зубкова в 1846 году по проекту Константина Тона - архитектора, который определил облик Храм Христа Спасителя и Большого Кремлевского дворца. Усадьба с лепниной на фасаде выросла среди крестьянских домов. Внутри было 46 комнат с богатым убранством. Неудивительно, что наследника престола - цесаревича Николая (он умер молодым, и трон занял его брат Александр III) в Иваново-Вознесенске принимали именно здесь. После 1917 года хозяева уехали за границу, а здание занимали разные учреждения. Сейчас в усадьбе на Рабфаковской, 6 находится управление Роспотребнадзора. Фасад выглядит удручающе, но в интерьерах сохранилась парадная лестница с ажурными решетками, скульптурные фризы, камины и кафельные печи с маскаронами и грифонами.
Обменялись кольцами
За минувшие 200 лет Зубковы породнились с представителями других династий текстильных фабрикантов - Лихачевых, Канаевых и Гарелиных. Их потомки живут в разных регионах России и за рубежом: в Финляндии, Швейцарии, Хорватии, Франции, США, Канаде… Поддерживают связи, устраивают семейные съезды. На открытие выставки в Иваново прибыло 13 наследников.
Заодно они представили летопись четырех родов. Материалы и воспоминания собирало несколько домашних архивариусов, а оформить все в книгу под названием "А жизнь продолжается…" помогли краеведы Наталья и Александр Тихомировы. Тираж невелик, поэтому цифровую версию выложили в свободный доступ.
И это настоящий кладезь историй о развитии текстильных производств, быте и нравах в купеческих семьях и о том, как сложились судьбы их потомков в советской России (в частности, в Ленинграде) и эмиграции. Сюжетов хватило бы на добротный сериал.
Зубковы умели не только хорошо зарабатывать, но и эффектно тратить. Так, внук основателя фабрики Александр Федорович Зубков в молодости любил покутить. Когда посватался к соседке по поместью - получил от ее опекунши отказ: "Вы, говорят, сударь мой, в пьяном виде зеркала канделябрами бьете?" Юноша смог завязать с пирушками и кончить курс по химии красителей в Гейдельберге, после чего все-таки женился на той девушке. После ее смерти в родах Александр с головой ушел в чтение зарубежных философов, познакомился с народовольцами и даже принял некоторых пропагандистов на свою фабрику, где те образовали "Ивановскую общину".
После убийства императора Александра II полиция выяснила, что террористы Желябов и Перовская считали ивановского промышленника своим доверенным лицом. К Зубкову явились с обыском. Компрометирующих материалов не нашли, но на всякий случай взяли хозяина под арест. Он, 38-летний богатырь, оказался смертельно болен - на фоне простуды открылась скоротечная чахотка. Мертвого Зубкова стерегли жандармы с шашками наголо…
Вольными взглядами отличалась и его племянница Мария Николаевна. Крупная девица с густым контральто жила самостоятельно в верхнем этаже усадьбы, курила сигары и чуть ли не каждый год сменяла худеньких компаньонок. После смены режима ей пришлось покинуть Иваново-Вознесенск, перейти на папиросы и жить продажей драгоценностей. По воспоминаниям родственника, Мария Зубкова писала стихи, "главными темами которых был закат человечества и мечта о переселении на какую-нибудь планету подальше от Земли". Умерла от голода в Ленинграде в 1942 году вместе с семьей родственников - Лихачевых.
В ту блокадную зиму погиб и профессор медицины Алексей Лихачев. Еще до революции он стал экспертом по химической обороне. Потом изучал воздействие алкоголя на обмен веществ, построив на свои деньги большущий калориметр, в который садился нетрезвый доброволец. Другие исследования Лихачева заложили основы космической медицины. Похоронить его должны были бы в братской могиле. Но студенты Первого медицинского института смогли вырыть отдельную и впоследствии поставили там гранитную плиту.
Блокаду не пережило еще несколько членов большой семьи. Но для некоторых спасением стали как раз фамильные вещи. Их закладывали в ломбард, меняли на барахолке на хлеб и крупы. За "зубковское" кольцо одному из потомков (Канаевых) удалось выручить сумму, которой потом надолго хватило на жилье и еду в эвакуации. Для сравнения, в начале ХХ века Вера Николаевна Канаева думала продать такое колечко, чтобы съездить с мужем, тремя детьми и прислугой на год отдохнуть в Европу. Супруг, к слову, отказался - мол, работать надо.
Как жениться на принцессе
Больше всех среди Зубковых прославился Александр Анатольевич (1901-1936). Правда, не трудолюбием, хваткой или умом, как остальные, а авантюрными похождениями в Европе. Выехать туда чиновники разрешили ему в начале 1920-х, с резолюцией "В подобных гражданах Советская власть не нуждается". Молодой человек рано пристрастился к кокаину, бросил вуз и жил на деньги семьи.
В эмиграции его устроили управляющим в имение тетки, но к рутинной работе у Александра явно не лежала душа. Он побывал продавцом и переводчиком, киноактером и матросом, танцором и мойщиком посуды. Однажды по протекции родственника Зубков попал в гости к принцессе Виктории Шаумбург-Липпе (сестре прусского кайзера Вильгельма II). Они проиграли в теннис четыре часа и… вскоре объявили в газетах о помолвке.
Мезальянс возмутил светское общество. Александру было 26, Виктории - 61. По просьбе кайзера их отказались венчать в лютеранской церкви, сославшись на разницу в возрасте. Но очарованная принцесса, за плечами которой был несчастливый аристократический брак, была настроена решительно. Обвенчались по православному обряду. Истинные мотивы Александра неизвестны, спекуляций на эту тему много. Он не скрывал, что семейный союз стал для него способом поправить финансовые дела, но в воспоминаниях 1928 года описывал "глубокое чувство любви и обожание".
Через три года после свадьбы имущество Виктории распродали за долги. Драгоценности она тайно передала свекрови - Мэри Зубковой, с которой была дружна. Принцесса перебралась в маленький домик, в 1929 году умерла. Овдовевший Зубков жил в Люксембурге, перебивался случайными заработками. Умер от туберкулеза, которым заразился от бродяги-соотечественника, которого из жалости приютил у себя.
Схемы и связи
Не менее интересны судьбы других знаменитых фабрикантов. Чего стоит Мефодий Никонович Гарелин, который вошел в родительское дело в 15 лет, не имея никакого образования, и построил мощное предприятие. О его скупости ходили легенды.
"По воспоминаниям современников, когда у него требовали прибавки к жалованью или денег для детей-сирот, он отвечал: "Да я, матушка, сам сирота!". А когда сильно приставали, швырял пиджак со словами: "Грабьте сироту!" Однажды рабочие, строившие мост, стали требовать денег на выпивку, и Мефодий Никонович швырнул им пальто, в кармане которого, как позже выяснилось, были важные документы. Пришлось подключать полицию и разыскивать пальто, уже сданное в кабак", - отмечается в книге.
Гарелин со скрипом расставался со старой техникой и принимал все перемены с подозрением. "Такая маленькая и столько денег стоила. Ограбили сироту!" - заплакал он однажды, осмотрев новую паровую машину.
За привычку прибедняться его прозвали "Мефодушкой-сиротой". Гарелин мог запретить жене подавать нищему, но пожертвовать несколько тысяч рублей на важное общественное дело. С его финансовой помощью в Иваново-Вознесенске открыли два училища, школу колористов и женскую гимназию.
Другой подход к накоплению исповедовал петербургский купец и фабрикант Иван Павлович Лихачев. Его род переплелся с семьями Зубковых и Канаевых. Лихачев имел звание "фабриканта Двора Его Императорского Величества золототканых и золотошвейных изделий", поставлял вещи для Дирекции императорских театров и Большого собора Зимнего дворца. Будучи очень набожным, с должников он денег принудительно не взыскивал, руководствуясь словами молитвы "Отче наш". Взаймы у него брал сам Аракчеев.
Сын купца, Павел Иванович, увлекался рысаками и в старости рассказывал племянникам, как когда-то "золотая молодежь" носилась в санях по Невскому, привязав сзади метлу. Дежурные городовые пытались наступить на нее и летели кубарем, это всех веселило. На рысаке в санках ездил и Николай I, которого озорники старались обогнать. Однажды император нагнал такого лихача и заставил извиниться.
Если "дядя Поль" был человеком малопрактичным, то его сестра Александра Ивановна (по мужу Канаева) стала настоящей бизнесвумен. Многодетная мать ловко управляла недвижимостью, очень радовалась, когда ее землю в Петербурге выкупили под строительство Финляндского вокзала, и лежала "с компрессорами на голове", узнав, что приобрела на аукционе не тот дом, который хотела.
Удачлив был и другой представитель этой фамилии - Иван Алексеевич Лихачев. Он по концессии построил трамвайную линию в Курске через свою брюссельскую компанию, обойдя на конкурсе фирму "Сименс и Гальске". Проект последней, правда, был бы для города выгоднее. Губернатор протестовал, писал даже в министерство внутренних дел. Но министр покровительствовал Лихачеву, что позволило тому получить подряды на организацию конно-железных дорог в Казани и Астрахани, стать директором трамвайных хозяйств в Москве и Санкт-Петербурге.
У инженера в семье был полный тезка. Иван Алексеевич Лихачев-младший свободно владел 11 языками, в 1937-м подпал под многоярусное обвинение в фашистской пропаганде, военном шпионаже в пользу Италии, подготовке убийства Кирова и участии в трех террористических организациях сразу. Часть абсурдных формулировок в итоге исключили, но и оставшегося хватило на восемь лет лагерей, где полиглот шил рукавицы, чертил и чистил нужники. На свободе Лихачев пробыл недолго, получил второй срок и еще семь лет провел в Озерлаге. Чтобы не сойти с ума, переводил в уме стихи с одного иностранного языка на другой. Вышел по УДО как инвалид, но не опустился и не озлобился. В его комнатушке по субботам собиралась ленинградская богема.
Еще одна ветвь семьи - потомки Семена Тимофеевича Канаева, поставщика гранита и мрамора для императорского двора. На месте его каменоломен в Рускеале теперь популярный горный парк. Среди правнуков был Александр Николаевич Канаев, создавший "Санкт-Петербургскую мастерскую учебных пособий и игр". Фирма также исполняла заказы для монаршей семьи, изготовила гигиенический стол, счеты и волшебный фонарь для цесаревича Николая Александровича. Канаев был изобретательным конструктором. Среди игрушек его работы был, например, череп (можно было сделать трепанацию и увидеть извилины мозга) и "говорящая" книга про животных со встроенными гармошками и кнопками.