В сентябре 2022 года по соцсетям разлетелось со скоростью света стихотворение внучки Маргариты Алигер - художницы, писательницы Анастасии Коваленковой - "Война". Для многих строки Коваленковой - точные и нужные. Но для других, когда-то близких, ставших вдруг далекими, прозвучало шокирующе: "Разве жалко тебе своей шкуры за твой народ? / - Нет, не жалко. / А шкура-то - Господи, нарастет".
Ни для кого ведь не секрет: уехавшие творческие деятели частенько в наше время повторяют, как с народом им "не повезло". А тут, в стихах - о чем это Анастасия?
Коваленкова, автор мирной детской повести-бестселлера "Мышонок, который Там", сейчас работает над повестью "Русский словарь". Сборник ее эссе - "Не держите небо" - выходит в издательстве "Никея". И темы у нее как будто не "продвинутые", даже "старомодные". Страна и народ. Прошлое и настоящее. Любовь и совесть. Свои и чужие.
Зачем же ей все это вдруг? За ответами пришлось отправиться к ней в деревню, в глушь, под Переславль-Залесский.
Анастасия, вы интеллигент в нескольких поколениях, - а есть у вас объяснение: как так вышло, что в наши дни многим творческим людям стало - как они нередко пишут, шепчут или говорят - "стыдно быть русскими"?
Анастасия Коваленкова: Да, я выросла в среде интеллигенции. Вы говорите про тех, кто "ушел" из России, кто повелся на европейские идеи-манки - о розовом пацифизме, о безграничной, вплоть до извращений, свободе личности, об иллюзорной красоте капитализма. Многие так ненавидели советскую страну, что вместе с ней выплеснули за борт и любовь к России. А СССР - это та же Россия, и не было в нашей истории только "плохого" и только "хорошего" - все сложнее. Было и темное, было и великое.
Что происходит сейчас? Страна собирается, встает в полный рост, и эта картина не в пастельных тонах - выглядит сурово и жестко. Но это же не первый раз в нашей истории: а как еще нам быть, как защититься, просто выжить? Только распрямиться. Меня радует, как ведет себя наша страна, наш народ, - а их, ушедших, возмущает. Потому они там, а я тут.
Другое дело, что я была бы тут, даже если бы была не согласна с путем страны. Для меня русский - имя прилагательное. Я прилагаюсь к моей стране. И замечу: бабушка моя, поэт Маргарита Алигер, была так же всегда абсолютно предана России и сегодня стояла бы рядом со мной.
Для многих неожиданно - вы написали довольно жесткое открытое письмо Людмиле Улицкой (признана в РФ иностранным агентом). Судя по нему, вы не готовы прощать тех, кто не "прилагается". Или тут что-то личное?
Анастасия Коваленкова: С Людмилой Улицкой, с Люсей, меня связывали давние добрые отношения. Она была другом семьи. Люся очень ценила то, что я делала, ей я обязана первыми знакомствами с издателями. Мы были родные люди. Но постепенно между нами легла трещина: ее либеральные взгляды совсем не совпадали с моим отношением к стране. Мы стали обходить эти темы. А трещина ширилась.
Когда появилось ее интервью о том, что лучше было бы сдать Ленинград, как был сдан Париж, я поняла, что разрыва не избежать. Для меня моя страна - суть жизни. А из Люсиных текстов стало ясно: Россия чужда ей именно тем, чем близка мне.
Теперь же, когда у нас война, ее слова о помощи войскам Украины - стали точкой невозврата для меня. И я написала письмо. Чтобы сказать правду, поблагодарить и проститься. Опубликовала - потому, что на многих моих книгах ее прекрасные отзывы, и у читателя возникнет вопрос о сутевом несоответствии двух авторов. Письмо все объясняет. Прощать мне ее не за что. Я не обижена, просто мы - по разные стороны баррикад. У меня вообще не стоит вопрос "прощения". Я люблю людей такими, какие они есть. Но сегодня время выбора. И мы его сделали. Значит - расставание. Но не злоба, не обида, а боль.
Выбор всегда чреват последствиями. Вот опубликовали вы свое, уже знаменитое, стихотворение "Война" - и сразу начались неприятности с иностранными издательствами…
Анастасия Коваленкова: Когда началась частичная мобилизация, мне стало страшно. И я, плача, написала стихотворение "Война". Опубликовала, чтобы помочь тем женам, матерям, которые так же, как я, - боятся, стыдятся страха, понимают, что мужчины должны идти. И плачут, как я.
Вскоре итальянское издательство, публикующее мои книги, вызвало меня на ковер. Моя книжка была их главный козырь в предстоящей ярмарке - а тут такой конфуз, "патриотка она, за войну она". Попросили убрать из сетей это стихотворение. Всего одно. Признаюсь, я задумалась, на пять минут: уберу всего одно стихотворение - будут издания за рубежом, гонорары. Всего одно. Но я же этим отниму у людей, своих читателей, опору, веру. Может, они и не заметят даже, но я-то - продамся. Предам и их, и себя - навсегда?
Я отказалась - и счастлива этим. Шут с ними, с иностранными изданиями.
В вашей новой книге "Не держите небо" я зацепился как раз за фразу: "Возможность поступка есть только сегодня"...
Анастасия Коваленкова: Не помню точно, к чему это было сказано. Но, во-первых, сегодня действительно время выбора. Все очень ясно: вот твоя страна, народ, президент. Ты с ними - или во-о-он с теми? Нельзя отмолчаться, быть "вне политики" - она вошла в жизнь. Твоего сына могут призвать на фронт - ты "за" или "против"? Я, плача, говорю ему: "Ты должен пойти", - и он кивает. Это уже поступок двух людей.
Твой друг оказывается на стороне врага, и ты расстаешься с ним. Поступок.
Непросто было отказать издателям - но я же решилась.
Возможность поступка - она всегда сейчас. Не удастся замылить, потянуть, отложить. Оттягиваешь - тоже поступок: сплоховал. Поступок - это трудно, по себе знаю.
Книга "Не держите небо" - о доверии, в том числе доверии Богу, настоящему дню, людям. Похоже, вы знаете о доверии все - иначе вряд ли решились бы уехать несколько лет назад из Москвы куда-то в глушь, под Переславль-Залесский, в деревню, до которой в непогоду и на тракторе не добраться. А от кого или чего вы убежали?
Анастасия Коваленкова: Я в деревню не сбежала. Я в нее - вернулась. С детства мечтала так жить, а получалось только летом. Школа, институт, ребенок, его школа… Теперь я тут на воле, наконец. Вместе с мужем и зверями. Всегда мечтала, чтобы как у Маугли - своя стая была. Со мной гуляет пес и три кота. Город забирает силы, а деревня - огород мой, сад, земля - успокаивает, силу дает. Я настоящий почвенник, без дураков.
Но еще что важно: люди деревень и маленьких городов устроены так, как мне понятно и близко. Их отношение, без лести, порой суровое, но сутевое - мне ближе "светских правил". Так что уехала не от чего-то, а к чему-то. От чужого к своему.
В ваших зарисовках лиса ходит рядом с вашим домом, вы кормите диких животных, дом заваливает снегом по крышу, вы общаетесь с соседями, с продавцами сельских магазинов. У меня ощущение, будто перечитываю дневники Михаила Пришвина, который, к слову, тоже одно время жил под Переславлем-Залесским...
Анастасия Коваленкова: Пришвин и мне близок, человечески. А литература его - мой ориентир, один из немногих. Еще очень важен для меня Паустовский. Какая настоящая речь в его книгах! Совсем я перестала читать зарубежных… Оказалось, столько я проглядела наших: ведь и Пришвин, и Паустовский мне недавно открылись. А Белов, Распутин, а Лесков! Лишь бы хватило на мой век русских книжек.
В вашей деревне много простора, и вид из окна - до горизонта. В ваших книгах и в вашей живописи тоже много горизонта и даже попыток заглянуть за него. Не старомодно ли это? Кажется, современные творцы стараются чаще смотреть себе под ноги - главное, не оступиться…
Анастасия Коваленкова: Может, их города зажали - а может, суета. Суета и горизонт - вместе не бывают. Вот у Михаила Тарковского горизонт есть. Кому-то, может, не до горизонта потому, что заедает беспокойство за страну - вон как все зашаталось в девяностые, чуть не рухнуло… А меня не заедает - я в народ верю, крепкий он. Еду на машине - там вон, в деревне справа люди, и за далью - еще деревни, города, и все там мне знакомые, не видела их, но словно знаю. Патетично говорю? Может, и так - но это лучше суетливой болтовни…
Вы работаете сейчас над необычной повестью "Русский словарь". Главы у вас - "поезда", "облака", "родина", "зависть", "окошко" - слова знакомые, заезженные вроде бы. Или не очень?
Анастасия Коваленкова: Я начала писать эту книгу, потому что самой захотелось вернуть себе мою страну, наш образ жизни, взгляда, чувства. Пройдя сквозь морок девяностых, лихость последних лет, придя к сегодня, - решила подправить свой "фундамент", а то все как-то съехало. Начала возвращать себе русские архетипы: Снега, Простор, Костры, Листва, Песня, Дорога… Искала в себе ответы на слово, собирала в такой круглый шар образа, самого исконного. Сперва они стали интерлюдиями в повести "Хорошие люди" - теперь вырастают в целую отдельную новую повесть. Мне кажется, мы немного потеряли себя. Хочу вернуться и вернуть людям их, собственное, главное. Когда закончу, пока не знаю. Боюсь зарекаться.
Писатель и художник Анастасия Коваленкова родилась в Москве. Дочь детской писательницы Татьяны Макаровой и художника Сергея Коваленкова. Внучка поэта и военкора Маргариты Алигер, автора знаменитой поэмы о Космодемьянской "Зоя". Дедушка Анастасии - композитор Константин Макаров-Ракитин, ушел добровольцем в первые дни Великой Отечественной войны и погиб 29-летним под Смоленском.
Книги Коваленковой переведены на несколько европейских языков.
Анастасия Коваленкова
ВОЙНА (сентябрь 2022 года)
- У меня началась война.
- Прямо тут, где мой суп.
- У меня началась война.
- Прямо здесь, где мой зуб.
- И война началась даже там, где сердце мое.
- Там, где я, где мой муж, где мой сын, там где Е-МОЕ.
- Там где боль, где душа, где народ, где земля, где страх.
- Там где дух мой живет, и где мой последний АХ.
- Значит негде сокрыться, и, значит, волчица - в бой.
- Если кто-то тебя из оврага окликнет - "Постой!" -
- Ты не слушай его, ты - вперед, ты бейся, как зверь.
- Потому что теперь за тобой - все твои, все твое. И верь:
- Даже если конец, даже если падем, если шкура - в кровь…
- Все равно победим.
- Потому что Бог.
- Потому что Любовь.
- Разве жалко тебе своей шкуры за твой народ?
- - Нет. Не жалко.
- А шкура-то - Господи, нарастёт!
Маргарита Алигер
Из стихотворения "КРОВЬ" (сентябрь 1941 года)
- Тебя к палатке лазарета
- Мне на руках не донести,
- И я не знаю, кто ты, где ты,
- И не могу тебя спасти.
- Но, вдохновленная любовью,
- Высоким мужеством твоим,
- Я поделюсь с тобою кровью.
- Моим богатством молодым.
- Пускай в твои вольются жилы,
- Чтоб делу нашему служить,
- Мои стремленья, думы, силы,
- Мое желанье жить и жить.
- И вместе с возвращеньем к жизни
- Я передать тебе смогу
- Всю преданность мою отчизне,
- Всю ненависть мою к врагу.
- Вернешься ты на поле чести,
- Пойдешь героем в новый бой,
- И будем мы сражаться вместе,
- Ведь кровь моя пойдет с тобой.