Вы были свидетелем появления интернета, как технологии. Какими были ваши первые впечатления?
Андрей Себрант: Тема глобальной информационной сети всплывала в фантастической литературе и до 90-х годов. И когда я впервые столкнулся с интернетом, возникло чисто интуитивное ощущение, что то, о чем я читал только в фантастике, начинает воплощаться в жизнь. У меня не было никаких доказательств, но была интуиция, которой я привык доверять в экспериментальной физике. Наука так устроена, что не знаешь заранее, чем закончится эксперимент. Но ты при этом чувствуешь, что надо двигаться в определенном направлении. И нередко это срабатывает. А иногда оказывается, что это пустышка. Но все-таки, если ты долго работаешь, интуиция нарабатывается и начинает чаще давать правильные ответы. В тот раз мне повезло, ответ оказался правильным. Это действительно было начало очень-очень большого и важного явления. Что собственно и подтолкнуло меня к тому, чтобы уйти из физики в тогда еще очень молодой и смешной по современным меркам интернет.
Насколько первые российские интернет-провайдеры были похожи на современные стартапы?
Андрей Себрант: Были, но только в очень упрощенном виде. Внутри все было очень похоже устроено, а вот снаружи не было всей той огромной инфраструктуры, которая сейчас сопровождает любой стартап - акселераторы, всевозможные тусовки инвесторов и так далее. Тогда были те, кого называли ангелами-инвесторами, как правило, небольшие зарубежные компании, либо богатые люди внутри России. Но это не сопровождалось какой-то огромной формальной деятельностью, менторами, коучами и пр. С тобой просто разговаривали и давали или не давали деньги. Все было на порядок менее формализовано, чем сейчас, и поэтому на порядок быстрее.
Сейчас кажется, что интернет в России в 90-е развивался быстрее, чем где-либо в мире. Это действительно так, или просто ощущение из нашего времени?
Андрей Себрант: Скорее ощущение. Развитие интернета в США в 90-е привело к таким явлениям, как бум доткомов, и затем крах доткомов, в 2000 году. Но для того, чтобы к 2000 году образовался колоссальный интернет-пузырь, который оказал влияние на весь фондовый рынок США, в 90-е должно было много чего произойти. По сути дела, все современные американские киты БигТеха родом из 90-х. Тогда масштабы финансирования были несопоставимы и развитие американского интернета было очень бурным, в отличие от других странах, где все было тихо, застойно, и почти ничего не происходило. В Китае в это время было вообще не до интернета, хотя сейчас это, безусловно, главный соперник Штатов области высоких технологий. В Европе вообще не было интереса к интернету. Считалось, что это все какие-то дурацкие игры, в которые не обязательно влезать. Там были немногочисленные стартапы, но они, пожалуй, были слабее российских.
Воспринимался ли интернет как американская технология и было ли ощущение, что российские компании выступают в роли догоняющих?
Андрей Себрант: Нет. Ощущения, что мы должны кого-то догонять не было. "Яндекс" что называется "вышел в эфир" на год раньше Google
То есть, это история не про то как мы догоняли Google. Это история, что через год появились американцы и мы подумали - хорошо, что теперь у нас есть конкуренты. Это будет нас стимулировать. Другое дело, что из-за масштаба финансирования, из-за масштаба страны, и главное, из-за масштаба бизнеса, интерес инвесторов, и соответственно, денежные вливания были несопоставимы. По технологиям мы (не только люди, которые работали в "Яндексе", а все, кто создавал Рунет) были абсолютно уверены, что ничем не хуже и мы не отстаем. Иногда мы идем впереди, иногда они, но это интересная гонка. А вот по бизнес-составляющей все, конечно, видели, что и вливаемые и зарабатываемые деньги гораздо больше на американском рынке.
За счет чего "Яндексу" удалось выиграть конкуренцию с Google в России?
Андрей Себрант: Если вспомнить национальные рынки, то есть всего три поисковика, включая "Яндекс", которые смогли это сделать - еще в Чехии и Южной Корее. Во всех трех случаях национальные поисковики стартовали очень рано и очень быстро. Они захватили лидерство на локальных рынках, потому что Google на тот момент просто физически не могла заниматься качественной глобальной экспансией. Это вообще очень сложно и очень дорого. Собственно, потому и у нас в России не очень много глобальных IT-игроков.
У нас была не просто хорошая фора, но и великолепные стартовые условия. Для нас Россия была единственным рынком, и мы зубами за него держались, потому что если не он, то все, конец. А для Google Россия тогда явно не находилась в фокусе внимания. Я не знаю, как они ранжировали рынки, но мы были даже не в топ-10. Поэтому, когда какое-то движение на российском рынке со стороны Google началось, наши позиции здесь были очень сильны, и что самое важное, при сравнимом качестве результатов у пользователей доверие к "Яндексу" было гораздо выше, просто в силу того, что мы уже давно тут работали. Это нам очень помогло потом, когда началась реальная технологическая гонка, и мы друг другу начали дышать в затылок, вводя какие-то новые фишки, улучшая поиск, добавляя новые сервисы и так далее.
Можно сделать прогноз относительно будущего интернета? Останется ли он глобальным, каким мы его знаем, или произойдет его "балканизация" и разделение на региональные и национальные экосистемы, существующие по своим правилам, как это отчасти произошло в Китае?
Андрей Себрант: Мне не очень нравится термин "балканизация", потому что это история про возникновение небольших, разрозненных, слабо взаимодействующих друг с другом игроков. В этом смысле "балканизация" интернету не грозит, потому что все-таки для того, чтобы в нем работал бизнес, он должен быть достаточно крупным. Китай - хороший пример, Китай может себе позволить строить почти что автономный интернет, так как там более миллиарда пользователей. Понятно (при всем уважении), что ни одна балканская страна не смогла бы построить свой национальный интернет, изолированный от остального мира. Во-первых, не хватило бы кадров, а во-вторых, не хватило бы экономики, она бы просто не сошлась. Для создания интернет-сервисов требуются колоссальные вложения. В то же время мы прекрасно видим, что по разным причинам, и в первую очередь по политическим, некая фрагментация интернета происходит, и она набирает темп. Если провести аналогию, это будет немного похоже на современную авиацию.
С одной стороны, существует глобальная связность, ты можешь прилететь в любую точку мира, и существуют компании, которые работают целиком на глобальных рынках. В то же время понятно, что по дороге есть пограничный контроль, есть финансовые и другие ограничения.
При этом в странах, даже достаточно небольших, если они имеют заметную территорию, есть огромный и серьезный рынок внутренних авиаперевозок. Вот эта аналогия, какой бы грубой она ни была, наверное, примерно показывает будущее интернета.
Есть возможность, есть технические средства, чтобы добраться до интернет-сервиса в любой точке мира, но при этом есть определенные ограничения на границах. Не обязательно государственных, это могут быть какие-то границы международных объединений, блоков. Есть регулирование, которое распространяется на то, что происходит внутри конкретной страны, наряду с некими стандартами, которые и по-прежнему являются глобальными, как и в авиации. Никто же не пустит самолет в свое воздушное пространство, если он не отвечает глобальным требованиям безопасности. И поэтому вот такое сочетание глобального и локального, увы, с постепенным нарастанием локальной составляющей, это, похоже, и есть будущее нашего цифрового мира.