13.11.2024 20:41
Культура

Музей имени А.С. Пушкина подводит итоги "Аланики"

Текст:  Жанна Васильева
Российская газета - Федеральный выпуск: №259 (9501)
ГМИИ им. А.С.Пушкина и его Северо-Кавказский филиал во Владикавказе открыли выставку, подводящую итоги 17-й "Аланики".
Катерина Ковалева сделала блестящий проект "Лов рыбы на свет" для Музея истории рыбной промышленности в Махачкале. / Евгения Иванова
Читать на сайте RG.RU

Этот фестиваль современного искусства во Владикавказе, который организует филиал Пушкинского в Северной Осетии, из тех событий художественной жизни, значение которых выходит далеко за рамки Северного Кавказа. "Аланика" стала местом встречи малых музеев Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии- Алании, Чеченской Республики и современного искусства; "гения места" и молодых художников из разных городов России; памяти о прошлом и жизни "здесь и сейчас". Тема фестиваля этого года, предложенная куратором Александром Дашевским, - "День за днем меняя вечность".

По стопам Лувра и Юй Мин Пэя

Есть соблазн сказать, что за вечность отвечают музеи. В том смысле, что у них в запасе (и в запасниках) - прошлое, ставшее памятником самому себе. А за современность в ответе молодые художники, чьи проекты прошли конкурсный отбор и воплотились в жизнь в музеях. Но это, мягко говоря, не так., Альфред Барр, основоположник МОМА, как-то заметил, что "музей - это лаборатория, приглашающая публику принять участие в экспериментах". Похоже, это определение работает не только для музеев современного искусства. Во всяком случае идея соорудить стеклянную пирамиду во дворе Наполеона в Лувре, которая по замыслу китайского архитектора Юй Мин Пэя должна была стать входной зоной в Лувр, в 1983 году выглядела отчаянно смелым экспериментом в старейшем музее Европы. Но он оказался успешным.

Казалось бы, где Лувр, и где малые музеи Кавказа? Где Юй Мин Пэй, ставший звездой мировой архитектуры, и где участники "Аланики"? Меж тем, при всей разнице масштабов музеев, художники решали ту же задачу, что китаец, приглашенный Миттераном, в Лувре. "Главный вопрос заключался в следующем: как модернизировать экспозицию, не вторгаясь в ее оригинальную ткань? Нужно было совместить настоящее с прошлым так, чтобы одно не разрушило и не скомпрометировало другое". Так Карстен Шуберт писал о дилемме Лувра в книжке "Удел куратора". Но написано - словно о музеях Кавказа, которые стали участниками нынешней "Аланики". И для них тоже эксперимент оказался плодотворным: все десять авторских проектов, созданных в рамках нынешней "Аланики", музеи решили включить в постоянную экспозицию.

Дом моря и людей

Опять же, не стоит недооценивать талант и опыт художников, принявших участие в "Аланике". Например, Катерина Ковалева, которая сделала блестящий проект для Музея истории рыбной промышленности в Махачкале, параллельно с "Аланикой" участвовала в программе Венецианской биеннале. Ее выставка в Венеции "Похищение Европы" вела диалог с фресками Тьеполо и Тициана. А огромная инсталляция объединяла "Триумф континентов" Тьеполо, цитаты из которого украшали купол восьмиметрового в диаметре парашюта, и серию графики "Зона ожидания". Последний термин - из слэнга парашютистов. Зона ожидания - то место под куполом, где парашютист группируется перед приземлением. Это момент зависания меж небом и землей, миг неопределенности перед встречей с землей…

Выставка Поповой открылась в Еврейском музее и центре толерантности

Парашютным шелком художница закрыла и потолок в проекте "Лов рыбы на свет" для музея в Махачкале. Но здесь он образ неба над Каспием, который может быть и нежно плещущим, и страшным в бурю. Под этим шелковым куполом неба-моря расположилась вся история древнего Каспия - от карт времен Птолемея до путешествия тверского купца Афанасия Никитина, от Персидского похода Петра I до основания им города Порт-Петровска. И тут же - портреты морских обитателей - начиная с килек и чаек и вплоть до каспийского тюленя. Московский посол в XVI веке описывал это невиданное животное в послании царю как рыбу, что "совершенно похожа на собаку с головой, лапами и хвостом".

Но в центре экспозиции, конечно, история промысловиков Каспия. Она ведет от промышленника Гаджи Зейналабдина Тагиева, который, купив в 1912 году рыбные промыслы, вложил в их переоснащение. 6 миллиона 400 тысяч рублей, до легендарного директора "Дагрыбпрома" Омара Серажутдинова, который в советское время провел реконструкцию всей рыбной промышленности Каспия. Его кабинет с телефонами 1970-х, с огромным омаром на стене (шутливый подарок директору на юбилей) - одно из топовых мест музея.

Под шелковым куполом неба-моря расположилась вся история древнего Каспия

Катерина Ковалева, затянув стены коридора синей тканью и "пустив" по ним в плавание серебристые металлические рыбки, поставив зеркала в витрину и соединив потрепанные жизнью чучела животных со скульптурами студентов местного художественного училища, превратила прогулку по музею в "плавание" по былым эпохам. А еще соединила сагу о рыбаках Каспия с детской книгой "Лов рыбы на свет" И.В. Никонорова и "учебным макетом", где над дубовой бочкой с металлическими рыбками-кильками висит лампочка в большой рыболовной сетке-люстре.

Музей тут превращается в дом, где люди, море, рыбы объединены если не судьбой, то природой и историей. Белоснежные флаги обрамляют витрины входной зоны. На одной стороне - принт с рыбками, на другой - с портретами людей, благодаря самоотверженности которых музей жив. Среди них и портрет Светланы Аминовой, главы музея в течение 23 лет, скончавшейся в день открытия выставки.

/ alanicafest.art

Тени слов - в цифре

Успех "Аланики" был бы невозможен без готовности музеев к эксперименту, без чуткости к новому, без открытости взгляду художника-незнакомца, без доверия организаторам "Аланики" - филиалу Пушкинского во Владикавказе. Но это и результат выбора куратора Александра Дашевского. Он сделал ставку не на "интервенцию" современного искусства в традиционный музей, а на бережный диалог художника и музея.

Этот диалог может приобретать очень личные нотки. Как, например, в проекте Юлии Павловой "Цифровые тени слов" для мемориального дома-музея чеченского поэта Арби Мамакаева в селе Надтеречном. Юлия Павлова работает как artist de livre. Что может быть более естественой данью памяти поэта, чем книга художника? За точку опоры художница берет "Магаданский альбом", который Мамакаев привез домой с Колымы. Он провел 15 лет в лагерях. Альбом хранит фотографии поэта, его друзей, земляков, сделанные уже после освобождения из лагеря в 1956 году, но до отъезда на Большую землю. Это время "отпускника". Пожелтелое, с обтрепанными краями "удостоверение отпускнику из Дальстроя" - вроде паспорта "вольного", который тот хранил пуще зеницы ока.

Фотокнига Юлии Павловой отсылает, впрочем, не только к магаданскому альбому поэта, которого называли "чеченским Есениным", но и к семейным альбомам оттепельной поры. С их карточками ч/б, со снимками, где фото "на добрую память" чередуются с маленькими фото на паспорт. Художница создает этот образ альбома, используя "уголки", пергаментные листы, что защищают фото. Но в визуальный ряд документов, справок, снимков вещей из лагеря (их буквально - раз, два и обчелся) вплетаются сегодняшние ч/б фото Терека, коров, бредущих по дороге, засушенные травы, цифровой адрес сайта художницы, фотографии экранов мобильных телефонов. Чернота одного - знак немоты, исчезновения из поля коммуникации. Экран с макетом рукотворной книги, созданной в 30 экземплярах, - ссылка на цифровой носитель как обещание вечной жизни.

Собственно, Юлия Павлова делает фотокнигу о следах памяти, о том, как они меняются в цифровую эпоху, и о том, как свидетельства прошлого и отпечатки настоящего накладываются в цифре, словно листы альбома. В сущности, это проект о разделенном путешествии, о разрыве времен, об опыте личного переживания незнакомого мира поэта. И еще, похоже, это привет знаменитому проекту в Музее Пикассо, который делала художница Софи Каль.

Опера на память

Память, конечно, стала главной темой "Аланики" 2024 года. Той "прошивкой", что соединила "вечность" и современность. Но любопытно, что носителем этой памяти может оказаться не только флэшка или яндекс-диск, но пространство. В том числе сада, старого дома, горного ущелья…

Именно оно становится опорой для Алины Федорович и Андрея Лахно в проекте для историко-краеведческого музея в Буйнакске. Это здание Хизри Гаджиев, страстный любитель музыки, один из богатейших людей Темир-Хан-Шуры (так до революции звался Буйнакск), построил в 1916 году для оперы. Это была первая опера на Северном Кавказе, и за образец решено было взять венскую оперу. Изучать в оперную архитектуру Вены Гаджиев отправил Иосифа Зильбершмидта, архитектора из Одессы. Результатом стал потрясающий театр, с вращающейся сценой, залом с великолепной акустикой, которую не смогли испортить даже переделки 1970-х годов, наушниками у каждого кресла.

Какими главными хитами Третьяковская галерея открыла новое здание в Кадашах

Вот этот-то светлый зал становится в проекте "Мы - это наша память", своего рода элизиумом теней. У Тютчева Элизиум был образом души и воспоминаний, до которых нет дела "бесчувственной толпе". В проекте Федорович и Лахно эти тени, безмолвные, светлые, словно являются "толпе" в музее. Они напрочь лишены тяжести монументов. Андрей Лахно рисует на громадных белых полотнищах портреты знаменитых жителей и гостей Темир-Хан-Шуры. Они обрамляют концертный зал, как невесомые парящие колонны. Их легкость оттеняют старинные дагестанские ковры на одной из стен, в орнамент которых вплетены знаки солнца. Подвижность этой инсталляции дарит музыка. Она будто пунктирный саундтрек истории города, в котором по выстрелу пушки в крепости сверяли время, где звучат песни горцев и баркарола Чайковского, о ней упоминала в своем дневнике дочь Адама Беловецкого. Об огромном фруктовом саде, заложенным Беловецким, до сих пор напоминает название одного из районов города - Беловеская горка. Портрет Адама Григорьевича (его внук, к слову, женился на дочери Шаляпина Марфе) можно увидеть на одном из белоснежных полотен. На других - портреты полкового врача Ивана Костемеревского, завещавшего деньги городу, историка Евгения Козубского и краеведа Булача Гаджиева, создателя республики Дагестан Джелалледина Коркмасова… Среди "столпов" проекта - учитель Августин Скрабе, фотограф Илья Абуладзе, лингвист, историк Алибек Тахо-Годи, художник Евгений Лансере, философ и теолог Мирза Абдуррахим Талибов, построивший на свои деньги шиитскую джума мечеть…

Сегодня Темир-Хан-Шуру назвали бы плавильным котлом с невероятным сплавом культур. Музыка и свет, воздух и легкость, силуэты деревьев и портреты людей определяют в проекте пространство памяти Буйнакска.

С этой инсталляцией перекликается работа Елены Утенковой и Михаила Тихонова "Я видел свой сад…" в новом музее осетинского поэта и воина Блашки Гуржибекова в станице Ново-Осетинская. Название проекта - почти точная цитата из последнего письма домой поэта, погибшего на русско-японской войне в 37 лет: "Вчера вечером, не ночью, я видел свой сад… Как он из себя?". Картины, рельеф которых образуют песок и цветы, фотографии терских казаков начала ХХ века, проекция яблоневого сада на беленую стенку печи - это попытка воссоздать пространство поэтическое. Тропки этого сада ведут к стихам и древнему дигорскому языку, на котором писал Гуржибеков, к старому кладбищу, где похоронен поэт.

Другие проекты, работающие с "гением места", - плетеная "Люлька", созданная в усадьбе мемориального музея Марко Вовчок в Нальчике, и светящийся вечерами цветок "Джаннат" близ дома-музе просветителя и художника Ислама Крымшамхалова в Теберде. Эти проекты Екатерины Корепановой и Эдуарда Кубенского, похожи на маяки. Они тоже обращены к путникам и помогают найти дорогу. Например, в музей.

/ alanicafest.art

Идем за Синей птицей

Впрочем, после "Аланики" кажется, что все дороги ведут в музей. Просто потому, что художники открывают его как волшебную пещеру Алладина. Здесь многое может оказаться не тем, чем кажется. Старая лампа - чудесным предметом, чучела медведей, туров и орлов - произведениями искусства таксидермистов. За коллекциями птиц открывается трагическая судьба знаменитого орнитолога Льва Бёма. Здесь рассказ о бурундуке напомнил о героях мультфильма Диснея, а история красавицы голубой сойки - о "Синей птице" Метерлинка.

Это я о выставке художницы Кати Исаевой в Музее Государственного горского аграрного университета во Владикавказе. Ее проект "Генеральная уборка в кабинете зоологии" можно считать квинтэссенцией подхода "Аланики". В нем все сошлось. Работа с архивом. Забота как принципиальный подход художника к музею. Открытие нового пространства, будь то Зоологический раздел музея или работа таксидермистов, как территории искусства. И, конечно, умение раскрыть в пестрой мозаике жизни узор единой судьбы человека и природы, поэзии и науки, подвижников музеев и современных художников.

Цифры

10 проектов художников в 8 малых музеях в 5 республиках созданы в рамках 17-й "Аланики"

Музеи и памятники Владикавказ