Игорь, знаю, что далеко не все режиссеры любят смотреть свои фильмы на большом экране. Вы же на премьере своего "Волшебника" видели. Как ощущения?
Игорь Волошин: Потрясающие. Я всегда смотрю свои фильмы на большом экране, особенно в начале их жизненного пути: ведь это то, к чему мы шли так долго. И сейчас я сам удивлен тому, что получилось в итоге. Мне даже кажется, что это больше чем фильм: это какой-то портал в непостижимый, параллельный и волшебный мир, который с помощью нашей команды так рельефно визуализировался на экране. Наверное, это та картина, которую будут смотреть, изучать, и пересматривать. (Улыбается.)
А еще очень горд, что наш "Волшебник" - не копия голливудских проектов. Мы создали свою собственную вселенную, мы оживили героев, созданных Александром Волковым, и сделали все невозможное для того, чтобы в кадре они выглядели реалистично. Это не мультфильм. Это триумф технологий, которые, к счастью, у нас есть возможность использовать.
Ваш коллега, тоже режиссер-сказочник, Александр Войтинский ("Огниво", "По щучьему велению"), сказал мне в интервью, что в детстве сказок он практически не читал…
Игорь Волошин: Я читал очень много, в том числе и сказки, хотя не скажу, что они были моей настольной книгой. В отличие от романов Вальтера Скотта, к примеру… Но повести Александра Волкова мне нравились очень. Более того: когда я был совсем маленьким, у меня была собака, которую звали Тотошкой. И точно так же звали собаку игрушечную и даже плюшевую обезьянку. Представляете, насколько это имя было врезано в сознание! Поэтому, когда я слышу от людей, что "Волшебник Изумрудного города" - их любимая сказка, я им верю. Это невероятный литературный успех произведения, которое будет актуально всегда.
Игорь, а как вам кажется, почему сказки Волкова так прочно вошли в нашу культуру?
Игорь Волошин: Любое мощное художественное произведение - будь то книга Волкова, картина Репина или пьеса Чехова - всегда заставляет тебя задуматься о чем-то невероятно важном и входит в твое сердце. А еще… ты веришь автору. В книгах Волкова разговаривают деревья - и, когда ты это читаешь, ты в это веришь. Ты следишь за его персонажами, которые - точно такие же, как ты! - к чему-то стремятся и чего-то хотят, - и невольно заинтересовываешься, ставишь себя на их место и задаешь вопрос: а как бы поступил я? В этом и весь секрет.
Кстати, перед тем, как взяться за сценарий, я еще раз перечитал все книги "Волшебника". И знаете что? Они до сих пор цепляют, независимо от возраста и от того, какой век на дворе. Я опять потерялся в этом волшебном мире, растворился в той атмосфере. Как и в детстве.
А кто из героев вас притягивает или интригует больше всего?
Игорь Волошин: Знаете, когда меня просят назвать свой любимый фильм, я не знаю, что отвечать: у меня их очень много - любимых. Так и с персонажами. Но сейчас, когда съемочный период закончен, я бы сказал, что больше всех меня притягивает Тотошка. Потому что это проводник из нашего мира в мир волшебный. Плюс у меня у самого джек-рассел, поэтому мы выбрали именно эту породу, я ее очень хорошо знаю. Правда, у меня сучка, ее Ненси зовут, но, мне кажется, окажись она на месте Тотошки, она бы вела себя точно так же, как он.
Игорь, а почему в фильме нет привязки к какой-то определенной местности? Хотелось создать универсальную историю?
Игорь Волошин: История наша, безусловно, универсальна, но место действия - это Россия. Просто семья Элли едет по сельской местности, не обязательно же путешествовать только по городам. Так что это не Америка.
Но имя-то у девочки не совсем русское…
Игорь Волошин: Сейчас детей по-разному называют. Я, кстати, шутил, что ее могли бы звать Эля. Но мы не собирались менять имена.
Я заметила, что к первоисточнику вы и ваши сценаристы отнеслись очень бережно…
Игорь Волошин: Мы очень старались, чтобы внедрения в оригинал были минимальными. Но даже если мы что-то меняли, то делали это максимально деликатно. Потому что в книгах все очень здорово. А зачем ломать то, что совершенно?! При этом мы понимали, что без драматургического вмешательства кое-какие элементы истории могут быть отторгнуты современным зрителем. Поэтому мы много работали над диалогами: делали текст более свежим. Но мы не старались перевернуть все вверх дном.
Также для меня важен один драматургический конфликт, который я выстраивал. Он связан с Элли, и в оригинале его нет. Я хотел показать, что своевольное поведение девочки может обернуться бедой: к примеру, когда она ведет себя агрессивно, начинается ураган. У Волкова эта мысль не сформулирована напрямую, но мне кажется, что он подразумевал что-то подобное. Я же постарался расшифровать его послание.
Но авторы "Ста лет тому вперед" Александра Андрющенко написали совершенно оригинальную историю, не став копировать книги Булычева. Как вы относитесь к такому подходу?
Игорь Волошин: Хорошо отношусь. Тем более что вместе с Александром Андрющенко как с продюсером мы не так давно сняли "Буратино". И там тоже, можно сказать, оригинальная история, но, разумеется, снятая по мотивам великой книги Алексея Толстого. Так что я не заложник каких-то определенных концепций, и мне нравится менять правила игры.
Игорь, вы пришли в кино как режиссер-экспериментатор, снимающий провокационные авторские фильмы. И вдруг детские сказки… Если бы вам десять лет назад сказали, что вы будете ими заниматься, вы бы удивились?
Игорь Волошин: А я всегда их хотел снимать. Более того, я их и снимал. Все мои предыдущие фильмы и сериалы, начиная от "Нирваны" и заканчивая "Косой", - это почти сказки. Там нет реализма. Правда, в начале десятых я задумал снять предельно реалистичную картину - "Бедуина", даже оператором пригласил Алексея Борисовича Родионова (именно он снял "Иди и смотри" Элема Климова, а реалистичнее фильма просто не существует). Но даже с ним я каким-то чудом умудрился снять так, что кинофестиваль "ФЕСТ" (Белград, Сербия) вручил мне Гран-при с формулировкой - за "умение рассказывать современную сказку".
"Нирвана", мой первый полнометражный фильм, - это тоже реализм, вывернутый наизнанку, по-волошински, как говорят: герои живут в пустом городе, одеваются как персонажи какого-то фэшн-шоу и т. д. Так что я себя не переделывал. Все органично. И про "Волшебника" могу сказать, что я как будто полетел в волшебную страну снимать репортаж - и снял его.
Но этот "репортаж" в одном из своих интервью вы назвали чуть ли не самым сложным фильмом в истории мирового кино…
Игорь Волошин: Это действительно было очень непросто осуществить. Помните, в начале нулевых, когда стало известно, что на экраны выходит "Властелин колец", никто не мог поверить, что эту книгу возможно снять в принципе. Тем не менее Питер Джексон взялся - и сделал. И получилось совершенное по форме кино.
Что-то похожее было и с повестями Волкова. Их раньше снять было невозможно. Только если превратить все в капустник и сшить ростовые куклы льва и саблезубых тигров… А вот сделать реалистичное кино - эта задача просто невыполнимой была. Даже сейчас понадобились усилия нескольких студий, чтобы эту махину вытянуть. Но на площадке реально было непросто. Потому что чаще снимаешь то, чего в кадре нет. К примеру, идет по дороге Элли вместе с Трусливым Львом и Тотошкой. Льва на мониторах нет: джек-рассел не говорит, Льва рисуем на компьютере. Но я должен очень точно понимать, кто где находится, куда нужно смотреть Элли, где чей уровень глаз, потому что к ним присоединяются еще и Страшила с Дровосеком, все они коммуницируют и со Львом, и с Тотошкой. Иначе ничего не получится. А в кадре, между прочим, восьмилетняя девочка-дебютантка (Екатерина Червова. - Прим. ред.), которой приходится разговаривать и играть с пустотой. И вот этот кадр потом идет в монтаж. С невидимыми персонажами. А чтобы обслужить этот кадр в постпродакшене, его надо снять пять раз. Чтобы рассчитать, как будет падать свет на шерсть Льва и именно в этой локации, какую он будет отбрасывать тень, и на кого. И актер - дублер Льва этого никогда не сделает, габариты не те. Соответственно ребята из департамента графики ходят с макетом Льва, в полный рост, это отлитый на 3D-принтере полноразмерный макет носят внутри мизансцены, сначала на репетиции, потом на съемках, потом его убирают. И вот если у тебя в самом лучшем дубле Тотошка в диалоге со Львом отвернулся или убежал к дрессировщикам, то все заново.
Плюс кабала производственного плана. Ты не можешь репетировать сцену долго, как в обычном кино. И снимать сцену с трех точек в таком высокотехнологичном кино ты тоже не имеешь возможности. Ну и плюс ко всему нет никаких шансов на импровизацию. Каждый кадр, каждая секунда стоят огромных денег. И если на какую-то сцену ты потратишь на пару минут больше, чем заложено, значит, потом не снимешь другие сцены. Деньги кончатся. Кадры, которые мы снимаем, их бюджет считается посекундно.
Игорь, "Волшебник Изумрудного города" - не единичный фильм, а долгоиграющая франшиза, релизы которой расписаны до 2029 года. А что будете делать потом, если бум на сказки спадет?
Игорь Волошин: Мне вспоминается первая пресс-конференция, когда мне все говорили: "Как можно такое снимать, почему все такое мрачное, тяжелое, брутальное…" Прекрасно, теперь я снимаю сказки, и все снова ворчат: "Зачем так много сказок, что ж вы только их и снимаете…" (Смеется.) А если серьезно, то я уверен, что хорошие фильмы будут нужны всегда, независимо от жанра. Если же сказки действительно выйдут из тренда, то киноиндустрия подстроится: фантастику, например, начнем снимать, сай-фай…
Значит, ждать вас на территории фантастики?
Игорь Волошин: Да, конечно.