Что нового можно рассказать о Бродском? Как поясняет куратор выставки Павел Котляр, по-новому взглянуть на фигуру поэта дает оригинальный подход к освоению пространства зала. С такой установкой за основу концепции выставки взяли словосочетание "Небытие на свету" из стихотворения "Натюрморт" и попытались его визуализировать.
- Что значит "небытие"? Объяснить это просто, - уверяет Павел Котляр. - Физически Бродского с нами нет почти 30 лет. Но сохранились фрагменты его жизни - вещи, документы, фотографии. Мы пытаемся поговорить о ментальной карте жизни Иосифа Бродского, которая размещена в узнаваемой топографии его родного города.
Взглянуть на эту ментальную карту посетителю предлагается через прогулку по компактному Петербургу Бродского, в который поэт всегда возвращался в своих письмах и работах. В зале под ногами плещется Нева, разделяющая известные острова Северной столицы. Вдоль ее берегов стоят условные дома-витрины - Дом Мурузи, Финляндский вокзал, Петропавловская крепость, "Кресты"…
В окнах зданий прячутся экспонаты. Это личные вещи и документы Иосифа Бродского из Музеев Анны Ахматовой, истории Санкт-Петербурга, "Полторы комнаты" и других государственных и частных собраний. Часть предметов для экспозиции дали друзья поэта - Михаил Мильчик, Яков Гордин, Эра Коробова.
Ценные предметы, которые еще не были показаны широкой публике, пронизывают всю экспозицию. Вот на полке книжного шкафа Бродского стоит миниатюрный натюрморт. Поэт написал его сам, сидя в КПЗ в деревне Норинская в свой 25-й день рождения. На обратной стороне картины дата и подпись автора. На этой же полке разместилось еще одно изображение, написанное маслом. Это работа Марины Басмановой - она нарисовала себя и Бродского у него в полутора комнатах. Художнице принадлежат те самые инициалы М.Б., которые чаще всего появлялись в посвящениях над стихами поэта. На полках воссоздали и некоторые издания, которые хранил Бродский. Например, журналы "Poetry".
По соседству в витрине, символизирующей Дом Мурузи, представлен письменный стол с полками, принадлежавший поэту. Наполнение рабочего места воссоздано с максимальной точностью по фотографии, сделанной в день отъезда Бродского в 1972 году. Здесь есть и Уистен Оден, и Джон Донн. Точно так же, как тогда, на столе стоит подсвечник. Рядом лежат рукописи и стихотворение "Остановка в пустыне". Начинается оно со строк "Теперь так мало греков в Ленинграде, / что мы сломали Греческую церковь…". И рифмой к этому в витрине на полу, напротив стола, та самая доска из церкви.
На правом берегу Невы - тюрьма "Кресты". Но говорится в этой витрине не только о лишениях, которые претерпевал поэт, но и о его заслуженном триумфе. Здесь переплетаются разные временные пласты. Вот лежит его профсоюзный билет работника культуры, где вписано, что он литератор, на фотографии мы видим юное лицо. Но рядом - удостоверение члена Американской академии в Риме. Удивительная связь - даже поэту не дано предугадать, что его ждет. Хотя…
Завершающая глава выставки-исследования - витрина, напоминающая по форме памятник Бродского на кладбище Сан-Микеле в Венеции, где он захоронен. Витрина не случайно расположена рядом со входом. Выставленные фотографии и предметы выстраиваются в рассуждение о том, как быстротечна земная жизнь. Рядом с детским снимком Иосифа Бродского - приглашение на поминальную панихиду.
Здесь же часы. Будто напоминание о стихотворении "Персидская стрела", посвященном Веронике Шильц: "Ходики тикают". Для Бродского было пронзительно важным - где и чем заполнить это "тиканье ходиков". Нам же дано - ощутить след поэта во времени. Неспроста выставка выстроена как бесконечный город - здесь наша связь с Бродским, которая не может обрываться смертью.
Во второй, пока что неоткрытой части выставки будет другая ментальная карта - фигура Бродского исчезнет, и останется только мир его поэзии и культуры. Экспозиция предстанет в виде архива.