Один на вид уютный, камерный, почти сказочный. Здесь на небольших экранах солируют герои, словно вышедшие из детской. Неваляшка крутится и раскачивается не хуже балерины. Волчки несутся друг за другом, выписывая круги. Головастая акула, оскалившаяся в зубастой улыбке, с плотоядным восторгом смотрит на фигурку игрушечной танцовщицы, исполняющей что-то, отдаленно напоминающее танец живота. Рыжий суслик на фоне леса, вышитого на гобелене, оглядывается на соседа, следящего за ним из резной шкатулки. Громадный механический заяц, без барабана и палочек, но по-прежнему бодро машущий лапками в ритме марша, монструозно возвышается над лежащими игрушечными фигурками людей.
Эти герои похожи на участников детской игры, но рамка экрана превращает их в персонажей кукольного театра, где игрушки осваивают новые роли, будь то Красавица и Чудовище или… Гамлет и Офелия, как в работе "Быть или не быть?". Пусть Гамлет всего лишь сидящая на краю вазы с водой фигурка человека, а Офелия - пластиковая куколка, кружащая в воде. Игрушки вроде бы снижают накал шекспировских страстей, но детская игра обретает оттенок жути страшной сказки. Герои этих мини-перформансов "собираются" на большом экране и оказываются частью… натюрморта. Их соседство дает возможность оценить размеры знакомых персонажей, разглядеть другие игрушки, будь то деревянная лошадка или игрушечная гоночная машинка.
Эти вожделенные объекты желания, правда, даже в натюрморте время от времени способны оживать: у одних загорается глаз, другой шевельнет лапкой. "Одушевление" предметов родом, конечно, из романтической сказки, будь то "Песочный человек" иль "Щелкунчик…" Гофмана, или "Городок в табакерке" Владимира Одоевского. Но не только. Можно вспомнить и балет "Петрушка" на музыку Стравинского в оформлении Александра Бенуа, и фарфоровые статуэтки на рисунках Константина Сомова… Или даже давний фотографический проект Александры Митлянской и Валерия Орлова "Красота для всех", где фото крупным планом запечатлевало выражение глаз фарфоровых статуэток советской эпохи, наделяя их эмоциями.
Но серия "Когда я дома одна", созданная Александрой Митлянской во время локдауна 2020 года и показанная сегодня в ММОМА, извлекая драгоценный скарб детства, тянет за ним и нежданные находки. Вроде ключей на брелке с надписью "Мама", ожидавшими вас в старой театральной сумочке с красным шелком внутри. Натюрморт, мерцающий между живописью и кукольным театром, дрейфует в сторону спектакля воспоминаний, живой картины прошедшего. Тема былого, способного оживать, тут становится лейтмотивом.
Этот лейтмотив, подкрепленный музыкой Паоло Риччи, соединяет назидательное "memento mori", включенное в меню почти любого голландского натюрморта, с экспрессией немых фильмов, вроде "Кабинета доктора Калигари". Эти скользящие переходы, почти неуловимые, между живописью, театром, кино тем ошеломительнее, что мини "перформансы" игрушек на маленьких экранах планшетов выглядят подчеркнуто простыми, "детскими".
Если натюрморт Александра Митлянская "переводит" на язык кукольного театра, то пейзаж - на язык мистерии. Три видео "Дорога в дюнах", "Дождь. Новый Афон", "Зерноток" сняты статичной камерой. Пространство в кадре выверено до мельчайшей детали, но главный герой работ - время. Изменения света, текущего сквозь руины крыши старого элеватора, смена дня и ночи, как и скрытый за дюнами горизонт не предполагают рассказа. Они предполагают созерцание и переживание. Примерно, как работы Билла Виолы. В любом случае Александра Митлянская ведет сходный поиск возможности сохранять образ невыразимого.