Слава пришла к поэтессе очень рано. Уже в 22 года она привлекла к себе внимание литературной общественности. Ее творчеством заинтересовался сам товарищ Сталин. А через год Алигер вступает в Союз писателей СССР, куда многие не могли пробиться на протяжении лет.
Занимаясь творчеством, поэтесса щедро делилась силами с коллегами из братских республик, переводя их произведения на русский. Алигер переводила с идиша, грузинского, украинского, латышского, азербайджанского и многих других языков Советского Союза. Внимание она уделяла также авторам Латинской Америки. За свои усилия в 1989 г. Алигер была удостоена премии Пабло Неруды.
Среди учителей автора были советские современники: Владимир Луговской, Александр Фадеев и зарубежные классики - Уильям Шекспир. Главные отличия произведений Алигер - неисчерпаемая эмоциональность и сочувствие своим героям, оптимизм и надежда на лучшее. Поэтесса воспевает военный и трудовой героизм, не стесняясь пафоса и прямолинейности. В ее исполнении подобные гимны воспринимаются с доверием, ведь автор во многом описывал собственную жизнь, самым громким событием которой, разумеется, стала Великая Отечественная война.
В первый год боевых действий на фронте погиб муж Алигер - композитор Константин Макаров-Ракитин. В память ему она напишет одно из своих самых проникновенных стихотворений - "Музыка". Желая вступить в борьбу и забыться после горестных известий, Алигер уезжает в оккупированный Ленинград, где работает военным корреспондентом. Тема войны звучит и в главном произведении автора - поэме "Зоя", посвященной подвигу Зои Космодемьянской, за которую и была присуждена Сталинская премия.
"Зоя", несмотря на прямоту и простой слог, представляет собой очень сложный в плане композиции текст. Повествование развивается сразу в двух пространствах. В одном разворачивается история самой Зои Космодемьянской - ее подвиг и героическая смерть. В другом идут воспоминания о дочери поэтессы, с которой она переживает вынужденное расставание в годы войны. Двух девочек связывает одно имя - Татьяна. Этим именем Зоя назвалась на допросе у немцев, это же имя носит и дочь автора:
- Можно мне признаться?
- Почему-то
- ты еще родней мне оттого,
- что назвалась в страшную минуту
- именем ребенка моего.
- Тоненькая смуглая травинка,
- нас с тобой разбило, разнесло.
- Унесло тебя, моя кровинка…
Алигер видит в этом пророческий знак, и мир советского материализма наполняется мистическими символами и образами. Так уготованный Зое эшафот превращается в "свадебный чертог", а последние проводы приговоренной - в праздничные чествования:
- Свадебным чертогом встала плаха, -
- голубица белая; гряди!
- Нежили,
- голубили,
- растили,
- а чужие провожают в путь.
- - Как тебя родные окрестили?
- Как тебя пред богом помянуть?
Многим это может показаться странным, но поэма, награжденная Сталинской премией, изобилует упоминанием Бога и религиозных традиций. Скорее всего, дело в дате написания - 1942 год, когда стране действительно требовалась помощь высших сил.
В образе Зои проступают христианские мотивы. Она предстает мученицей за правду и народ. Даже больше: во время пыток Зоя становится самой правдой и самим народом. Ее жертва и смерть являются ее победой над врагом. Отдав собственную жизнь, героиня обретает жизнь вечную в образе невесты:
- Ты, который встал на поле чести,
- русский воин,
- где бы ты ни был,
- пожалей о ней, как о невесте,
- как о той, которую любил…
И конечно, разговор о "Зое" не был бы полным без упоминания Сталина, который не появляется в сюжете, но упоминания о нем становятся одним из главных лейтмотивов произведения:
- Хриплый лай немецкого приказа -
- офицер выходит из дверей…
- и, присев на хромоногий стул,
- он спросил угрюмо:
- - Где ваш Сталин?
- Ты сказала:
- - Сталин на посту.
Это "Сталин на посту" будет возникать неоднократно и символизировать миропорядок и равновесие, которое не сломлено даже великой войной. Так, несмотря на то что для Зои все вот-вот закончится, она осознает, что жизнь и борьба продолжается, пока цел главный стержень. И Сталин здесь представлен не как конкретная личность, а как такая же аллегория наравне с Зоей-невестой.
По мере развертывания двух историй - о Зое и о дочери Татьяне - обе героини соединяются в единый образ. Автор представляет, что было бы, если бы это ее ребенок оказался на месте героини. Общий эмоциональный накал передается с помощью резкого укорачивания стихотворной строки. Так, например, мешаются мысли в голове героини, когда ее ведут на эшафот:
- Не будет
- ни земли,
- ни боли…
- Слово "жить"…
- Будет свет,
- и снег,
- и эти люди.
- Будет все, как есть.
- Не может быть!
С окончанием войны Алигер приветствует мирную жизнь, из ее поэзии уходит надрыв, на его место приходит спокойный оптимизм и вера в светлое будущее. Теперь ее герой - строитель, восстанавливающий разрушенное и создающий новое и лучшее:
- Будний день похож на воскресенье.
- На душе ни тягот, ни обид…
- Ветром сдуем, дождиками смоем
- черные твои, война, следы…
- Чтоб осталось время только славой,..
- красотой, осанкой величавой,
- розовым гранитом над Невой.
- ("Ленинград, весна, 1946")
Особое место в художественном мире Алигер занимает образ друга и помощника. Дружба для поэтессы выше даже личной привязанности. Друг Алигер - это Человек с большой буквы, образец для подражания, первопроходец и искатель:
- Это только маленькие души
- могут жить одной своей душой.
- Настоящим людям нужно много.
- Сапоги, разбитые в пыли.
- Хочет он пройти по всем дорогам,
- где его товарищи прошли.
- ("Друг")
Алигер ждала долгая жизнь. Она пережила родную страну. На ее глазах прошли "оттепель" и перестройка. Новых идей Алигер так и не смогла понять и принять. В поздних ее стихотворениях все более проступает личное начало. С ним приходит и замешательство, тревога, тоска:
- Обращаюсь к ране ножевой,
- в долготу моих ночей и дней:
- - Что мне делать на земле, живой?
- А она в ответ:
- - Тебе видней.
- ("Подживает рана ножевая...")
Так, пожалуй, Алигер можно назвать творцом, нашедшим общий язык с родной эпохой и совершенно растворившимся в ней. В условиях жесткой цензуры и эпидемии доносов Алигер, кажется, писала что хотела и не чувствовала страха. И самые тяжелые годы стали для нее самыми счастливыми и насыщенными:
- Когда гуляют молния и гром,
- когда гроза захлестывает дом,
- в тепле постельном, в смутном полусне
- одно и то же глухо снится мне.
- Как будто я лежу на дне морском,
- затянутая илом и песком,..
- И, боже мой, как хочется тогда
- в мир вечных битв, волнений и труда,
- в сороковые милые года!
- ("Когда гуляют молния и гром…")
Полная версия на портале ГодЛитературы.РФ.