В недавно вышедшей книге "Театральный нероман" вы без желчи и язвительности говорите о том, что происходит за кулисами. Такое возможно в завистливой театральной среде?
Андрей Житинкин: Это такой привет из Булгакова. Почему "нероман"? Потому что это не мемуары в классическом понимании. Я пишу о тех, с кем работал - от суперзвезд до молодых актеров. Яковлев, Быстрицкая, Гурченко (с ней мы сделали четыре проекта), Клюев, Козаков, Домогаров, Терехова, Ширвиндт... В книге собрал уникальные фотографии из моего архива, которые никогда не публиковались. Боже мой, какой характер у Аросевой был, а какой характер у Саши Домогарова, а Рита Терехова с каким сложным характером!.. Я абсолютно принимаю любой характер актера. Я даже шучу на репетициях: если кто-нибудь что-то отмочил, говорю актерам: "О, это новая глава в моих мемуарах!". Потому что они знают, что я ничего не забываю.
Кстати, я столкнулся с тем, что эти истории интересны зрителю, они ведь не знают закулисной части. Им кажется, что актерская профессия - это фестивали, банкеты, премьеры. А это мучительный, тяжелейший труд, и я не знаю никого из звезд без комплексов.
Вот так, в тишине и в воспоминаниях я и проведу свой день рождения.
То есть никаких пышных торжеств не будет?
Андрей Житинкин: Режиссеры вечные пилигримы, мы отмечаем дни рождения в дороге или в работе. К тому же суеверны: почти никто не отмечает юбилеи, мы по определению одинокие волки. Максимум - бокал шампанского с актерами после спектакля. Дело в том, что режиссеры - люди публичные, но как раз для меня идеальный вариант - исчезнуть на природу с хорошей книгой, музыкой и немного поразмышлять.
Вы работали со множеством звезд. Кто оставил самые яркие воспоминания - Александр Ширвиндт, Людмила Гурченко?
Андрей Житинкин: С Людмилой Марковной у нас была особая история. Она с первой нашей встречи сразу заявила: "Имейте в виду, я больше одного раза режиссера не выдерживаю". А в итоге мы сделали четыре проекта. Она была перфекционисткой и самоедкой, как и я, тоже Скорпион по гороскопу. Спектакль "Бюро счастья", который мы делали вместе, - это был первый московский мюзикл. Тогда это было совершенно неожиданно: живой оркестр, никаких фонограмм, имперский балет Гедиминаса Таранды, огромный бюджет, сложная трехэтажная декорация.
Но это шел 98-й год, грохнул дефолт, и все спонсоры исчезли. И если бы не характер Людмилы Марковны, я думаю, что мы никогда бы не выпустили спектакль. Она сумела договориться, чтобы актеры, музыканты, артисты балета репетировали в счет будущих спектаклей бесплатно. Все они верили ее авторитету, у нее была потрясающая харизма.
Александр Ширвиндт точно каждый день встречал новой шуткой?
Андрей Житинкин: Как-то в шесть утра мне звонит некий Шурик. Я подумал: розыгрыш, положил трубку. Оказалось, это звонил Александр Анатольевич, он всегда был "жаворонком"... Я спросил: "С кем вы хотите играть?" Пока он думал, меня осенило: "Давайте с Гурченко!" Так родился спектакль "Поле битвы после победы принадлежит мародерам", где они впервые сыграли вместе на театральной сцене.
В последнее время в московских театрах опять произошла смена кадров. Малый театр это касается в меньшей степени. Но по-прежнему режиссеры руководят сразу несколькими театрами. Вы согласны, что в Москве катастрофически короткая скамейка запасных среди управленцев и худруков?
Андрей Житинкин: Сейчас у нас такая странная волна: работают в основном продюсерская или директорская модели театра. А раньше, знаете, глаза разбегались: можно было пойти вечером в театр Любимова, театры Захарова, Плучека, Гончарова... Сейчас эта скамейка пуста. Нет индивидуальностей, режиссеров, которые бы определяли целое направление, имели бы свою команду. Но я оптимист и думаю, что следующая волна будет уже режиссерская, потому что изменится время, появятся новые люди, все вернется. А еще я рад, что сейчас очень умными стали мои любимые зрители, и когда идут на спектакль, они всегда выясняют, кто режиссер, чтобы не попасть впросак, чтобы не увидеть, допустим, Гамлета или Чацкого в джинсах... Нет, они сейчас очень избирательные. Это хорошо, потому что, конечно, если втроем пойти на спектакль, это такая статья семейного бюджета...
Искусственный интеллект нам поможет?
Андрей Житинкин: В технологиях, связанных с мультимедийными эффектами, для мюзиклов, он прекрасен. Но когда все начинают что-то шептать в радиомикрофон или все происходит только на экранах, это очень грустно. Мы в пандемию так устали от этих экранов... Невероятные аншлаги потом были в театрах, потому что люди соскучились по живому общению. И как раз те режиссеры, которые злоупотребляли этими экранами, оказались в тени, потому что зритель голосовал "ногами". Он хотел не этого.
Лев Толстой говорил, что искусство - это передача чувств. Искусственный интеллект может что-то сконструировать, что-то сделать техническое, придумать спецэффекты, но он никогда не будет чувствовать, не заменит живого актера. Все эти аватары все равно производят впечатление жутковатое. А зритель все равно идет за эмоцией.
Наверняка у вас есть вечная режиссерская мечта - поставить то, что никогда еще не ставили.
Андрей Житинкин: Сейчас моя мечта - поставить моего любимого Марселя Пруста, хотя мне говорят, что это не современно. Но возьмите что-то из цикла "В поисках утраченного времени", французский фильм "Любовь Свана", там же потрясающая любовь, любовь - это самое главное.