Константин Сергеевич, если не ошибаюсь, это уже ваша пятая книга.
Константин Лопушанский: Да, но эта во многом особенная. Прежние мои книги издавались после выхода какого-то фильма, и по сути это были сборники материалов - сценарии, интервью, диалоги, размышления - так или иначе связанных с миром создания конкретной картины. Эта же книга включает в себя три еще не реализованных сценария. И любой человек, который интересуется моим творчеством и в целом киноискусством, сможет прочитать и получить впечатление о тех замыслах, которые не дают мне жить несколько лет.
Есть понятие "бумажная архитектура". Пожалуй, можно говорить уже и о "бумажном кино"
Константин Лопушанский: Что делать, если накапливаются сценарии, которые по разным причинам не находят реализацию? Три из них вошли в эту книгу. Во-первых, "Иерусалимские хроники". Это моя боль, потому что это то, что мне всегда очень хотелось снять - история, которая развернулась в Иерусалиме в евангельские времена во время Страстной недели, и увиденная глазами обычного 11-летнего мальчика. Естественно, он не участник тех важнейших для христианского мира событий, он только свидетель, зачастую опосредованный…
Читаю последние строчки сценария: "На лице его была улыбка. Какая-то не детская, взрослая уверенность чувствовалась в нем, как бывает у человека, который точно знает, что самое главное в его жизни уже свершилось…"
Константин Лопушанский: И благодаря этому драматургическому приему возникает поразительный эффект правды. "За кадром" Иисус, апостолы, Пилат - зритель должен понимать, что происходит на Голгофе, но не видеть этого. Иначе невозможно избежать лжи, некой оперности. А мне бы хотелось добиться эффекта документальности. Но как вы понимаете, проект очень дорогой - съемки в Марокко, где воссоздан средневековый Иерусалим, костюмы, оружие.
Масштабно, и без копродукции не обойтись.
Константин Лопушанский: В том-то и дело, что это международный проект. Но сейчас об этом сложно говорить. Так что фильм пока остается лишь на бумаге, несмотря на комплиментарную реакцию людей, которые читали сценарий - и мастеров кинематографа, и деятелей РПЦ. Я очень дорожу отзывом архимандрита Тихона (Шевкунов), который заметил, что "Иерусалимские хроники" позволяют как бы заново взглянуть на евангельские события и, прежде всего, открыть этот мир молодому поколению.
Листаю вашу книгу и вижу, что еще один не воплощенный пока сценарий - "Че-2", герои - Пабло, Рохас…
Константин Лопушанский: Это своего рода парафраз судьбы Че Гевары.
Почему вас заинтересовала фигура пламенного команданте?
Константин Лопушанский: Это легендарная, культовая личность, при всех его наивно марксистских взглядах - полмира ходит в футболках с его портретом. У многих людей находит отклик обостренное чувство справедливости, которое ему было свойственно, его благородство, его жертвенность. Не забывайте, что в той же Боливии, где Че сдали властям местные крестьяне, ему поклоняются сейчас, как святому, к месту его гибели совершают паломничество.
Но история, написанная мною, вовсе не про самого революционера. Я представил ситуацию, в которой духовный наследник Че Гевары, его воспитанник, сталкивается со злом современного мира. Мне кажется, что мир очень скучает по позитивному герою с высокими идеалами. И мне самому близок герой-стоик, который понимает, что в борьбе со злом он остается, несмотря ни на что. верен своим идеалам до конца.
"Че-2" - тоже давнишняя моя задумка, но в отличие от "Иерусалимских хроник" - вполне себе коммерческий проект, современный, с интригой, с парадоксом событий, неожиданным финалом. И, наконец, в книгу вошел последний мой сценарий, который так и называется - "Последние времена".
Звучит пророчески, особенно, когда об этом пишет автор апокалиптической картины "Письма мертвого человека"
Константин Лопушанский: Да, считается, что мне свойственно апокалиптическое мышление, и оно никуда не девается.
А что касается "Писем мертвого человека", то скоро будет 40 лет, как появился этот фильм. Он имел феноменальный прокат в нашей стране - более 15 миллионов зрителей - и был продан практически во все страны мира. Его дважды показали на американском телевидении, и это было, надо сказать, исключительное явление с нашими фильмами. В Германии прокатом фильма занимался лично Вим Вендерс, в Америке ТэдТернер (бизнесмен, основатель круглосуточного новостного канала CNN - прим. "РГ"). "Письма мертвого человека" были больше, чем факт искусства.
Я помню мощнейшие антивоенные движения, которые тогда проходили по всей Европе, в США. Конечно, "Письма мертвого человека" как фильм-предупреждение попал в сердца и умы людей, выросших под дамокловым мечом угрозы атомной катастрофы. Я не знаю человека, которому бы не снились тогда сны, в которых бы не вырастал чудовищный ядерный гриб, это сидело в нашем сознании…
В "Письмах мертвого человека" есть удивительно точный образ, что катастрофа может произойти из-за того, что дежурный офицер-оператор пускового пульта поперхнулся кофе...
Константин Лопушанский: Этот образ возник благодаря Алексею Герману и Светлане Кармалите. Однажды они посмотрели отснятый мой материал, и Алексей Юрьевич заметил "Костя, больно уж романтические монологи-письма у твоего Ларсена. Давай мы тебе со Светланой чего-нибудь напишем". А написали замечательный текст, письма Ларсена, где была эта строчка про чашку кофе и про то, что оператор пускового пульта "опоздал на семь секунд". Когда я им сказал, что надо указать в титрах их имена, как авторов этих, пусть небольших, но все-таки важных текстов, они отмахнулись, мол, будут думать, что за меня Герман кино снял.
Так о чем "Последние времена"?
Константин Лопушанский: Сценарий связан с осмыслением сегодняшней непростой ситуации для русского мира. В этой истории переплетены судьбы человека, страны, мира. Герой, известный писатель, много десятилетий назад уехавший во Францию, зная, что обречен на скорую смерть, выбирает вернуться в Россию. И дело не в ностальгии, есть нечто еще большее, не нашему разуму данное. Знаете, однажды Даниил Гранин, с которым я дружил, посмотрев мой фильм "Роль", позвонил мне и сказал: "Вы там правильно сказали. У птиц бывает такое: они возвращаются в те места, где родились, - умирать". И Андрей, герой "Последних времен", тоже размышляет об этом, вспоминая "Бег" Булгакова: ""мы доберемся, мы вернемся, и тогда пойдет снег, и наши следы заметет…"" Что это - задается вопросом Андрей - "чувство Родины? Мистическая связь?"
Одним словом, "Последние времена" для меня очень важный сценарий, я трижды пытался его запустить. Уже были предварительные договоренности с очень известными актерами, причем, поскольку вначале проект задумывался, как международный, то в нем хотели сниматься и Рэйф Файнс, и Фанни Ардан. Но потом по понятным причинам все "переиграли" и провели кастинг уже на основе отечественных актеров. Подобралась отличная команда, но все упирается в финансирование…
Конечно, приходится сожалеть, что ваши новые проекты пока лишь на бумаге, но вы все равно в строю, передаете мастерство будущим кинематографистам. Ваш очередной курс готовится к выпуску? О чем они снимают?
Константин Лопушанский: Не новость, что сейчас в вузы приходят вчерашние школьники, и их жизненный баланс невелик, в основном связан с любовными историями и взаимоотношениями с родителями. Выпускники моих курсов все становятся хорошими профессионалами, кто-то уже даже преподает. И всегда на курсе есть три-четыре человека, которых, как я говорю, заносит в гибельные выси. На нынешнем дипломном курсе одна выпускница Влада Найденова уже снимает полный метр. Она поехала в глубинку России и копнула слой не то что древнерусской культуры даже, а праславянской. На основе этого написала сценарий - современное осмысление фольклорных мотивов - и сняла короткометражку, очень любопытную. Теперь Минкульт дал ей деньги на полнометражную работу на этом материале, посмотрим, что получится. Еще один студент взялся за очень актуальную тему - рассказ о военном корреспонденте. Никита Крашенинников подошел к работе очень основательно - встречался с прототипами, чтобы разобраться в характере человека, причем своего ровесника, который выбирает этот опасный путь военкора.
Неожиданностей много, надо сказать, например, еще одна выпускница уехала в Италию снимать. Историю она придумала мистическую, таинственную, но главное - профинансировать проект взялись вдруг итальянцы.
Знаете, недавно мне рассказали про поэтический конкурс, где члены жюри обсуждали присланные стихи на уровне "мне не нравится это стихотворение про осень, я не так вижу осень"
Константин Лопушанский: Это абсурд, конечно. Как мастер я крайне либерален: росточек должен расти самостоятельно, у него свой путь. И каждый из моих учеников может вырасти в настоящего самобытного художника. Для меня важно вырастить из них профессионалов, а если они еще и вдумчивые кинематографисты - то это, конечно, вдвойне замечательно. Хотя все прекрасно понимают, что им придется нелегко в киноиндустрии, в которой главный принцип - "не грузить зрителя". Но я не раз убеждался в том, что нас что-то ведет по жизни, посмотрим, куда приведет моих учеников… Могу лишь заметить, что они мыслящие люди, и у меня есть надежда на это поколение будущих режиссеров. Из предыдущих моих выпусков многие уже успели стать известными мастерами, снимают, как у нас говорят, из картины в картину.
Вспомнила о вашем короткометражном дебюте - "Соло" - про музыканта, пытающегося выжить вопреки всему в блокаду
Константин Лопушанский: Не просто выжить, в том-то и дело, что это кино про несломленный дух. Я помню, как меня поразила история музыкантов, которые работали в оркестре радиокомитета в первую блокадную осень и зиму. Они уходили из жизни один за другим, но оставшиеся продолжали играть. Их концерты транслировали на Англию, чтобы союзники понимали: город жив. Это знаковая для меня картина, очень важная, решившая мою судьбу. Ее очень хорошо приняли, и Даниил Гранин даже назвал "лучшим фильмом о блокаде". Такая оценка очевидца тех событий особенно дорогого стоит для меня.
Но почему вы не включаете "Соло" в свои ретроспективы? И на этот раз тоже?
Константин Лопушанский: Я-то включаю, и кинотеатры просят постоянно, но почему-то по бюрократическим заморочкам не могут оформить документы для показа в кинотеатрах ленфильмовских работ прошлых лет, в том числе и моих. Я знаю, что сейчас наконец эту ситуации вот-вот должны разрешить. Будем надеяться…