Ольга Леонидовна, был ли удачным для фермеров региона минувший сельскохозяйственный сезон?
Ольга Пестрикова: Если говорить об урожайности, результат получился с большим плюсом. На Южном Урале собрано 2,3 миллиона тонн зерновых, а наша доля превышает половину. Примерно такой же процент в урожае масличных культур, что же касается овощей, здесь почти весь борщовый набор наш.
Но если вести речь о доходах, то не все так гладко: цена не соответствовала ожиданиям. И тревожит не только это. Пшеницу третьего класса с высокой клейковиной крупнейший переработчик региона, потребляющий более 800 тысяч тонн зерна в год и потому служащий ориентиром для других покупателей, не берет у фермеров по прямым договорам - только через торги. В этом случае партия должна быть не менее тысячи тонн. Формируя ее, нужно добиться однородности сырья, но не каждое хозяйство имеет такую возможность. Второй год мы обращаемся в Минсельхоз РФ с просьбой решить вопрос. Ранее у нас принимали сырье, а потом рассчитывались с нами. Когда "Макфа" перешла под государственное управление, все поменялось. Поэтому у локальной ситуации могут быть серьезные последствия.
Вы имеете в виду настроения в отрасли, популярность самого фермерского дела?
Ольга Пестрикова: С неустойчивой экономикой держаться на плаву непросто. В сельском хозяйстве, пожалуй, больше, чем в индустрии, важна преемственность, когда дело переходит от отца к сыну, от деда к внуку. Но, увы, иногда передавать некому, поэтому основатели хозяйств, исчерпав свой ресурс, распродают технику и землю. И хотя отток умеренный, все же ряды фермеров сокращаются.
Но в то же самое время их товарная доля в объеме продукции сельского хозяйства растет. Парадокс?
Ольга Пестрикова: Сегодня в селе не хватает работников, поэтому происходит движение в сторону оптимизации сельского труда, выбор более эффективных орудий и технологий. Кто имел полторы тысячи гектаров земли, теперь обрабатывает вдвое больше.
Но вообще-то урожайность на 80-90 процентов зависит от небесной канцелярии. Соблюдение агрономических правил, качество семенного материала влияют, но меньше, чем осадки и температура. И тут уж каждый сам выбирает производственную стратегию. Знаю, например, главу крестьянского хозяйства, который ежегодно ездит на Дни поля, где гостям показывают опытные делянки с перспективными сортами. Понравится ему сорт - покупает тонну на семена. В таком объеме это недорого, зато можно засеять пять гектаров и, если осенью взять с них по 30 центнеров, получится уже 15 тонн элиты. Значит, следующей весной он сможет засеять 75 гектаров. И так далее. Это тоже расчет - не брать сразу 100 тонн, а двигаться вперед небольшими, зато реальными шагами.
Сколько КФХ сегодня в регионе?
Ольга Пестрикова: Около двух тысяч, но цифра подвижная. Есть работающие по три десятка лет и те, кто встал на эту стезю недавно. Кто-то ведет и параллельный бизнес. Молодежь, кстати, тоже приходит в нашу сферу. В областной Школе фермеров до половины слушателей - недавние бойцы СВО.
Фермерское движение переживает этап естественного отбора?
Ольга Пестрикова: Да, остаются те, кто не растратил душевные и физические силы. А уходят утомленные борьбой за место под солнцем, оптимизм которых подорвала в том числе несопоставимость цен на сельхозпродукцию и технику, топливо, удобрения, запчасти. Давайте вспомним: в 2012 году пшеница третьего класса стоила 15 рублей, дизельное топливо - 30. Сейчас же солярка на оптовом рынке - 70, а пшеница по-прежнему 15, четвертый и пятый классы еще дешевле. То есть раньше тонну горючего можно было приобрести, продав две тонны зерна, а теперь - почти пять. И такая же история с сельхозтехникой, подорожавшей едва ли не втрое. А обновление ее необходимо. Когда-то пределом мечтаний частника был трактор-середнячок. Теперь же необходим более энергоемкий агрегат, чтобы быстрее справляться с агрономическими циклами, пока позволяет погода.
Можно ли решить проблему диспаритета цен?
Ольга Пестрикова: Если есть регулируемый рынок зерна, почему не сделать регулируемым рынок топлива для АПК, удобрений, сельхозтехники? Когда дорожает топливо? Не в межсезонье, в январе или июле, а в апреле-мае и сентябре, когда пора посевной и уборочной. Аграриям же деваться некуда. Почему бы на этот период не установить более жесткий контроль? Были времена, когда крестьянам определяли конкретную нефтебазу, где они заправлялись по льготным расценкам.
Следующий момент - экспортные пошлины. Третий год просим их отменить, применить другие меры регулирования, потому что этот инструмент также усиливает диспаритет. В прошлом сезоне пошлина доходила до пяти тысяч рублей с тонны пшеницы. Что это значит? Если бы могли сдавать зерно по 20 тысяч, реально получали бы 15, как и теперь. А это создает давление на внутренний рынок по принципу сообщающихся сосудов: если за рубеж зерно отправляется по 15, то по 16 внутри страны его уже никто не купит.
Сейчас эти пошлины, правда, минимальны - на пшеницу около 200 рублей, на ячмень и кукурузу - ноль. А что будет завтра? В минсельхозе говорят: эти деньги возвращаются обратно субсидиями. Но их получателями выступают не только растениеводы, поэтому считаю: вопрос по-прежнему актуален.
Какие меры господдержки более всего востребованы?
Ольга Пестрикова: Существует немало видов: на минеральные удобрения, элитные семена, программа по картофелю и овощам, гранты для начинающих, семейных ферм, программа капексов - компенсации затрат на строительство производственных объектов. Наиболее полезны, по моей оценке, два формата. Первый - погектарная поддержка, когда субсидирование зависит от величины засеянного клина. Этого мы долго добивались и добились, но сейчас такого уже нет. Вторая - субсидия за тонну произведенной продукции. В прошлом году она действовала, как будет в этом, пока неясно. Такие виды помощи напрямую стимулируют увеличение производства и повышение его эффективности.
Немало фермеров производят готовую продукцию, в том числе экологичную. На нее существует спрос, но не так много мест, где ее можно купить.
Ольга Пестрикова: Если покупатель целенаправленно идет в магазин за фермерским молоком, ягодами, фруктами, то вряд ли массово обнаружит их в крупных торговых точках. Такую продукцию реализуют преимущественно на рынках, в специализированных магазинах. В федеральные сети пробиваются единицы.
Покупатель предъявляет высокие требования не только к вкусовым качествам товаров, но и к внешнему виду - скажем, овощи должны быть помыты, а еще лучше в вакуумной упаковке. Фермеру-одиночке не раскошелиться на оборудование, и логика подталкивает мелких производителей к объединению. Речь об агроагрегаторах, которые занимаются закупкой, хранением, первичной переработкой сельхозпродукции, а затем поставкой в торговые сети. Такая практика сложилась в Липецкой области, Татарстане, Башкортостане. Минсельхоз Челябинской области тоже ищет организацию, которая взяла бы на себя эти функции. Однако нормативными документами предусмотрено, что один агрегатор может объединять не более 25 процентов фермеров территории. Значит, чтобы охватить всех, в регионе должно быть не менее четырех таких структур.
Как контролируются фермерские товары?
Ольга Пестрикова: Как и у крупных холдингов. Готовится декларация безопасности, без которой нельзя внести сведения в государственные информационные системы (ГИС), отслеживающие происхождение и движение продовольствия. Сейчас в стране уже с полдюжины таких площадок. Например, в ГИС "Зерно" нужно вносить сведения о земле, удобрениях, семенах и т. д. Но у фермера нет на это времени: когда пахать и сеять, если он тонет в бумагах и отчетах? Федеральное министерство обещает, что через год-два для малых предпринимателей будет единая ГИС по принципу одного окна. Однако до этого еще надо дожить.
Сумели ли КФХ стать опорой деревни?
Ольга Пестрикова: Конечно. Если они есть, значит, село живо. Фермеры не только трудятся сами, но и помогают соседям. Если у владельца подсобного хозяйства пара десятков кур, он не станет специально сеять зерно на корм, а возьмет у КФХ. Предприниматели еще и преображают родные места: чистят дороги от снега, участвуют в содержании Домов культуры, школ, медучреждений, помогают храмам. Они же формируют гуманитарные грузы ребятам на СВО. Как-то меня попросили назвать два-три активных хозяйства. Но они все активны!
Какой в идеале должна быть доля фермерских хозяйств в сельхозпроизводстве?
Ольга Пестрикова: Думаю, около 65 процентов. Если бы в каждой деревне работала ферма на сто голов, а возле нее еще и птичник, и для села, и для нашей продовольственной безопасности это было бы здорово. За сотней коров ухаживать проще, чем за 5-10 тысячами, и отдача больше. С такой инициативой, кстати, мы тоже выступаем.