Они его звали Старик, или Комендант, вначале - Сторож. В 73 года, после почти 50 лет безупречной военной службы, был отправлен в Сибирь, к черту на рога. Поляк (Станислав Романович), католик, окончил школу у иезуитов, владел латынью, немецким и французским (английским - хуже). У человека с обостренным национальным чувством сейчас же всколыхнутся все подозрения: должен же он отыграться на каторжных телах за все разделы Польши!
Никак нет! "Он был кроток, добр и благороден в высшей степени". "Всегда ласковый, учтивый" (Лорер. Записки декабриста). "Он был вполне честный человек и имел доброе сердце". "Я просил его беречь моих товарищей, как он поступал до того времени" (Розен. Записки декабриста). "Человек и умный, и благороднейший" (В. Штейнгель. Записки). "В начале... пребывания в Читинском остроге, потом в Петровской тюрьме соблюдались большие строгости, всегда, правда, смягченные справедливым, благородным и великодушным характером коменданта Лепарского, который относился к нам, особенно к дамам, с полнейшим снисхождением, а мы часто употребляли во зло его деликатность и высказывали ему иногда очень неприятные вещи, когда находили какое-нибудь распоряжение несправедливым. Добрый старик с величайшим терпением выслушивал нас и старался успокоить. А как много от него зависела наша жизнь! " (Анненкова. Воспоминания).
Он обладал над ними неограниченной властью. Она стала другой. Да кто же он?
Из дворян, рожден в 1754 году, в 22 года поступил на военную службу рядовым, служил больше 60 лет, до последнего дня, чин "завершающий" - генерал-лейтенант; "коренной кавалерист" (Розен. Записки); прошел несколько войн; умер в долгах; наследства не оставил; долги гасила казна; командовал много лет полком, шефом которого был будущий император Николай I; был лично ему хорошо известен; за время командования полком ни один офицер и ни один солдат не были наказаны - все конфликты улаживал, был известен честностью (ни копейки себе), порядочностью, требовательностью в исполнении долга и дисциплины, но вместе с тем добросердечием и способностью уладить любые столкновения. И еще - благотворительность. Деньги раздавал! Для своих же заключенных вносил тайно - в общий котел. (М. Кучаев. Станислав Романович Лепарский. Русская старина, 1880).
Все письма (вскрывались, таков порядок) и деньги проходили через Лепарского. "Нас очень забавляло, как старик наш комендант был смущен, когда узнал, что мы беременны, а узнал это он из наших писем, так как был обязан читать их. Мы писали своим родным, что просим прислать белья для ожидаемых нами детей. Старик возвратил нам письма и потом пришел с объяснениями. "Но позвольте вам сказать, сударыни, - говорил он запинаясь и в большом смущении, - что вы не имеете права быть беременными". Потом прибавлял, желая успокоить нас: "Когда у вас начнутся роды, ну тогда другое дело" (Анненкова. Воспоминания).
Щепетильность - безукоризненная. Все деньги каторжан, их дам, артели (общего котла) находились у него, выдачи - по требованию, отчеты о расходах - ему, учет - до копейки. "С 1827 по 1838 год декабристами было получено от своих родных 354 758 руб. 95 коп., а их женами - 778 135 руб. 97 коп., всего - 1 132 894 руб. 92 коп., кроме огромной массы посылок с книгами и вещами" (М. Кучаев). На этих деньгах приподнялась Чита (тогда деревня). В нынешних деньгах (если речь идет о бумажных деньгах, ассигнациях) - не менее 700 млн руб. Хотя на самом деле гораздо больше, если учесть дешевизну жизни в Сибири.
Кандалы? Старик (так они его называли) подал прошение в Петербург, чтобы их снять (В. Штейнгель). Ответ, по высочайшей воле - снять тем, кого он найдет достойным. Решение Лепарского - снять всем. Их расковали 30 августа 1828 г., спустя два с половиной года после восстания.
"Тонкая вежливость". Так они это называли. "Где только Лепарский ни прикладывал свою руку, везде грубый тон подчиненных переходил в вежливый, и допускались для осужденных возможные в их положении льготы, при строгом в то же время соблюдении установленных законоположений" (М. Волконская. Записки). К дамам, в их домики - только в мундире, при полном параде. "Однажды Муравьева заметила ему это, а он простодушно отвечал: "Сударыня, разве я мог бы явиться к вам в сюртуке в вашу гостиную в Петербурге?" Они заваливали его просьбами, на что он "часто в шутку говаривал, что лучше желает иметь дело с 300 государственными преступниками, чем с 10 их женами. Для них у меня нет закона" (Лорер. Записки декабриста).
Это не пастораль. Это история о все повидавшем, мужественном человеке, который, имея неограниченную власть, вместо ада и смерти устроил жизнь. Странную жизнь, когда о каторге и заключении все вспоминали много лет спустя чуть ли не как о лучшем своем времени. Когда они были братья и сестры. Лепарский не мешал им в этом - он был им в помощь. Быть в помощь, имея неограниченную власть. Давать им пространство, давать им дыхание в самых затруднительных обстоятельствах. Быть по закону, если таков закон, но быть с сердцем и справедливостью.