Какие сюрпризы готовит новая история про деревянного человечка? Можно ли назвать ее ремейком классического хита 1975 года? И почему для съемок понадобилось построить целый город? С этими вопросами мы обратились к сооснователю и генеральному директору кинокомпании "Водород" Михаилу Врубелю.
Михаил, до "Буратино" кинокомпания "Водород" никогда не снимала сказок. Почему вы вдруг решили присоединиться к сказочному марафону?
Михаил Врубель: Мы всегда делали ставку именно на разнообразие жанров. Если помните, история кинокомпании "Водород" началась с комедий: у нас были "Джунгли" и "Призрак" режиссера Александра Войтинского, потом была фантастика - "Притяжение" и "Вторжение" Фёдора Бондарчука, музыкальная франшиза "Лед", научно-фантастический триллер "Спутник" Егора Абраменко и т. д. Все это время сказка оставалась для нас неизведанной территорией: ни "Водород", ни "Арт Пикчерс" в этой зоне никогда не работали, поэтому было дико интересно. А что касается фантастики, то мы продолжаем экспериментировать в этой области: в апреле 2027 года будем выпускать "Весельчака У" Александра Андрющенко.
И как вам на территории сказки?
Михаил Врубель: Классно! Ты сталкиваешься и со своим детством, и с детством всей команды - причем очень глубоким, о котором давно забыл. Оно ведет тебя в мир безудержных фантазий. А ведь даже научная фантастика требует от тебя жестких ограничений. Ты не можешь в этом жанре делать абсолютно всё. Ты можешь делать только то, что в состоянии объяснить. Остальное - не можешь. А в сказке ты не ограничен ничем. И это невероятно крутой опыт.
Ваш предыдущий блокбастер - "Сто лет тому вперед" - очень смело работает с литературным материалом. "Буратино" же к привычному сюжету привязан гораздо сильнее…
Михаил Врубель: Потому что "Буратино" - классика. Мы, конечно, кое-что адаптировали, кое-что поменяли, но лишь немногое. И такой подход был взвешенным решением. Мы пошли путем переосмысления классики, а не создания совершенно новой истории.
Тем не менее без новаторского подхода не обошлось: это чувствуется и в визуальном решении, и в выборе тем, которых в предыдущих версиях сказки не было.
Михаил Врубель: Я бы сказал, что самое значимое новаторство связано с изображением главного героя. Он у нас создавался при помощи новейших компьютерных технологий. Однако такое решение сразу же перебросило нас в зону эксперимента, потому что игровых картин, где в центре оказывается компьютерный персонаж, в российской киноиндустрии практически нет. Это был своего рода вызов, потому что в таких ситуациях никогда не знаешь, получится или нет. К счастью, все получилось супер.
Во-вторых, мы тщательно проработали характер Буратино, который в нашем фильме находится в поисках любви и в итоге эту любовь обретает. Я говорю о безусловной родительской любви, в которой нуждается любой из нас. В остальном мы старались сохранить 90 процентов ДНК того Буратино, которого все мы знаем: в фильме звучит музыка Алексея Рыбникова, а на экране - все те же актеры театра, папа Карло, Карабас, Дуремар, Алиса и Базилио… Да, все образы мы переосмыслили, но все составляющие этой сказки были сохранены.
Как бы то ни было, в характере Буратино появилась новая черточка: он чувствует себя ущербным, недостойным отцовской любви.
Михаил Врубель: Мы все - кто-то в детстве, а кто-то в подростковом возрасте - ищем ответ на вопрос: "Кто я и для чего я нужен? И кому я реально дорог, а кому нет?" На эти же вопросы пытается ответить и Буратино. Только он их воспринимает особенно остро. Потому что он знает, что отличается от всех вокруг. Он деревянный.
Вариант инаковости?
Михаил Врубель: Да, но мы все так чувствуем себя в детстве. Есть весь мир, а есть мы. И Буратино как персонаж - метафора любого из нас. Отличие в том, что мы-то взрослеем и ощущение обособленности постепенно проходит. А Буратино со своей деревянностью остается навсегда - и ему нужно к ней приспособиться. И в этом смысле нам кажется, что мы нашли какой-то ключик (надеюсь, золотой!) и поняли, как обходиться с этим персонажем, в 2025 году.
То есть, грубо говоря, месседж фильма можно сформулировать как "Прими свою деревянность"?
Михаил Врубель: Я бы сказал проще: прими себя. Каким бы ты ни был, ты точно прекрасный и тебя любят.
Другие персонажи тоже заметно изменились. К примеру, "подопечные" Карабаса сильно повзрослели…
Михаил Врубель: Тягаться с классическими персонажами - тупиковый путь. Поэтому мы искали абсолютно новые образы и подходы. А что касается возраста… Нам было важно, чтобы артистов театра Карабаса сыграли конкретные актеры: Марк Эйдельштейн, Рузиль Минекаев, Анастасия Талызина, Степан Белозёров… Мы хотели поработать с ними, а им было интересно попробовать себя в этих образах. Важен и другой аспект: среди детей и подростков практически невозможно собрать ансамбль из уже раскрывшихся звезд. Плюс сегодня даже дети хотят смотреть на тех, кто взрослее их.
Для фильма на территории кинопарка "Москино" вы построили итальянский мини-городок конца XIX века: с настоящей брусчаткой, с фонтанами и огромным количеством мелких деталей. Не было искушения как-то упростить задачу?
Михаил Врубель: Благодаря Правительству Москвы у кинематографистов появилась абсолютно уникальная возможность по-новому работать с декорациями. Наш маленький итальянский городок мы строили совместно с Москвой, а ей важно, чтобы он остался как туристический объект. Практического смысла для кино она не имеет. Но так как городок остается, то мы, готовя вторую часть фильма, даже собираемся его достраивать. А летом будем проводить там музыкальные спектакли. Да и сам парк "Москино", я надеюсь, продолжит активно развиваться и в недалеком будущем превратится в микс российского Диснейленда и студийного Голливуда.
Вы сказали о музыкальных спектаклях. Насколько важно сегодня создавать мультивселенные вокруг проектов: выпускать книги, спектакли, игрушки, мерчи?..
Михаил Врубель: Раньше у нас не было больших возможностей этим заниматься, потому что голливудский контент своим агрессивным мерчандайзингом забивал все полки магазинов. Я с большой любовью отношусь к голливудским персонажам, но, когда Голливуд с нашего рынка ушел, все крупные стратегические партнеры, смотревшие раньше исключительно в их сторону, обратили внимание на российское кино и на анимацию. И тут дело даже не в монетизации, хотя она тоже, безусловно, играет свою роль. Гораздо важнее то, что твои герои получают множество точек соприкосновения с потенциальной или реальной аудиторией. Зритель посмотрел фильм, потом сериал, купил игрушку для ребенка, сходил с ним в тематический парк, на спектакль, приобрел какой-то продукт, привязанный к нашему бренду, и т. д. Получение такой возможности является фундаментальным изменением для любой кинокомпании.
То есть крепнет эмоциональная связь со зрителями и при выходе сиквела им будет проще сделать выбор в пользу франшизы?
Михаил Врубель: Именно.
Тогда вопрос по поводу продвижения: какие еще секретные стратегии мы пока не позаимствовали у Голливуда?
Михаил Врубель: Все приемы, которые применяет Голливуд в плане продвижения контента и его маркетинга, российская киноиндустрия успешно освоила. Но у нас не так много интернет-площадок для промоушена видеоматериалов. Да, есть ВК и Rutube, но их недостаточно.
А что можете сказать о продвижении наших блокбастеров на мировом рынке?
Михаил Врубель: У нас есть отдельные, очень успешные кейсы, но, если говорить об индустрии в целом, мы пока не научились делать блокбастеры для всего мира. И тут вопрос не столько производства, сколько гигантских инвестиций в маркетинг, соразмерных с вложениями Голливуда. А их рекламные бюджеты могут доходить до сотен миллионов долларов. К таким вложениям никто не готов. Что же касается российского зрителя, то здесь мы на равных конкурируем с голливудской продукцией. И когда все спрашивают, что же будет, когда в наши кинотеатры вернется Голливуд…
А что будет?
Михаил Врубель: Да супер все будет. Во-первых, мы расширим жанровый репертуар, во-вторых, не потеряем ощущение конкурентности. А конкуренция - это всегда здорово. Почему? В этот период у нас выходит в прокат два-три крупных блокбастера - это невероятная конкуренция в производстве, в маркетинге, в борьбе за аудиторию и т. д.
Напоследок давайте поговорим о взаимоотношениях продюсера и креативной команды. В представлении обывателя продюсер - некий Карабас Барабас, чьи приказы не обсуждаются…
Михаил Врубель: Так в нашем фильме даже Карабас в итоге меняется… А если серьезно, то кино - это всегда соавторство. По-другому не получается. Ты не можешь передать ответственность сценаристу или режиссеру, если не делишь с ними процесс принятия решений.
Ты не можешь сказать человеку: "Иди и снимай, но снимай так, как говорю тебе я". Снимать-то все равно он будет. Поэтому, отвечая на такие вопросы, я всегда вспоминаю метафору, придуманную режиссером Егором Барановым. Он сказал, что у фильма всегда есть папа и мама. Мама - это режиссер (или сценарист на раннем этапе), а папа - продюсер. Но каким бы ни был папа хорошим, он не вынашивал и не рожал. А режиссер - и вынашивал, и рожал. Это объективно, исходя из времени, затраченного на проект. Да и папы всегда очень разные. Это может быть "отец", который только деньги "ребенку" переводит, или "воскресный папа"… Или же полноценный "отец", который внимательно следит за развитием "малыша".