ПОСЛЕДНИЙ ОЛИГАРХ СССР

В конце ХIХ века Европа отправилась за счастьем в Россию. На самый что ни на есть Дальний Восток. Сегодня трудно такое представить, но были времена, когда массовая эмиграция из Германии, Швейцарии, Скандинавии в нашу страну была обычным явлением.

На край земли, к Тихому океану переселенцы-европейцы шли морем. К примеру, знаменитый в Приморье путешественник, мореход, китобой, вольный шкипер Фридольф Гек привел к далеким берегам из родной Финляндии целый парусный бриг с соотечественниками. Кого только не было на борту! Крестьяне, ремесленники, инженеры, торговцы… И даже (видимо, чтоб осмыслить происходящее) один магистр философии.

Тогда же, в середине 70?х годов ХIХ века, во Владивосток прибыл молодой иностранец Юлиус Йозеф Бринер. Ему, швейцарцу по рождению и по паспорту, будет суждено обрусеть - принять православие и российское подданство. И стать Юлием Ивановичем Бринером–почетным гражданином Владивостока, основателем крупнейшей на Дальнем Востоке торгово-промышленной империи и большого (шестеро детей) семейства Бринеров.

Весь мир знает его внука, знаменитого американского актера Юла Бринера (помните Криса из «Великолепной семерки»? Правда, Юл Бринер в 1945 году стал Бриннером, у Бродвея свои эстетические предпочтения). Но кинематографистам и не снились те эпические сюжеты, которые определили судьбу его любимого деда…

Говорят, судьбу не обманешь. Дед Юлиуса служил кучерому фабриканта тканей. Отец — прядильщиком. Казалось, Жюлю (так звали его в детстве) было предначертано скромно идти по жизни. А он круто повернул семейную линию, став одним из богатейших людей царской России.
Сведения о том, как он начинал, скудны и туманны. Внук-голливудец Юл, к примеру, утверждал в многочисленных интервью, что «уникальный дедушка» был редким авантюристом: 16?летним парнишкой сбежал из дома без гроша в кармане, ходил в море на пиратских судах, промышлял в Шанхае, торговал шелком в Японии… Проверить невозможно, но ясно, что дедушка был с характером и амбициями. Как там у Вознесенского в поэме «Юнона и Авось» про графа Рязанова? «Он хотел, закусив удила, свесть Америку и Россию…» Лишь «закусив удила», можно было преобразовать гиблое азиатское При-
морье с китайскими фанзами и опиокурильнями в родной дом для европейца. Да не просто дом, а модный, богатый. Чтоб «как в лучших домах» Европы. Мечта! Чем не «стартовый капитал»?
А еще Юлий Бринер умел рискнуть, оказаться в нужное время в нужном месте среди нужных и верных товарищей. Причем, слово «товарищ»–не оговорка.
Его первый дальневосточный бизнес был юридически оформлен как «товарищество на вере».

В 1891 году во Владивостоке задули ветры больших перемен, началось строительство Транссиба. Сам будущий российский император Николай II, тогда еще цесаревич Николай Александрович, присутствовал на церемонии закладки и лично высыпал тачку земли на полотно будущей железной дороги. Вот тогда-то крупнейшие владивостокские купцы с Бринером во главе объединились в многопрофильную торгово-промышленную компанию, владевшую решительно всем, что имело отношение к экономике территории — золотые прииски, угольные копи, строительство, лес, судоходство, торговля…
Этим рисковым честолюбивым купцам до всего было дело. Первые европейские дома во Владивостоке, первые порты и дороги, первая промышленная нефть на Сахалине — это всё они, «товарищи» Бринер, Кузнецов, Старцев, Янковский, Пьянков. В «товариществе на вере» каждый из вкладчиков отвечал по обязательствам всем своим имуществом. Или пан, или пропал! Сравните с нынешними АО, ЗАО, ООО. И, как говорится, почувствуйте разницу…
Бесспорно, Бринер был самым целеустремленным из товарищей. Во всяком случае никому, кроме хитрого швейцарца, не удалось на исходе ХIХ века уговорить китайцев продать секрет — где именно в тайге, в каком укромном уголке долины реки Тетюхе они тайком от российских властей добывают серебро? Известно, что в обмен на секрет Бринер пообещал китайцам пожизненные «пенсии». Исполнил ли обещание? Как бы то ни было, он снарядил экспедицию, и геологоразведка «застолбила» серебряно-свинцовое месторождение близ нынешнего Дальнегорска — россыпи из серых, желтых и красно-бурых блестящих глыб. Руды оказалось много, на века вперед, залегала она неглубоко. И потекли в тайгу капиталы Юлия Бринера и привлеченной им немецкой компании «Арон Гирш и сын».
Как считает владивостокский историк Наталья Марьясова, из подобных перспективных сделок, ставших возможными благодаря тому, что царское правительство разрешило ввоз зарубежного капитала, в конце 19 — начале 20 века произошло большое экономическое чудо: отсталая патриархальная Россия стала превращаться в современную капиталистическую страну.

Капиталист и единомышленник Дзержинского

Недавно в Дальнегорске открывали памятник Юлию Бринеру, основателю города и горнопромышленного общества «Тетюхе» (ныне — ОАО «ГМК Дальполиметалл»). Торжество в честь крупнейшего дальневосточного фабриканта, сосредоточившего в начале ХХ века в своих руках треть экономики Южно-Уссурийского края, проходило в скверике на улице 50 лет Октября. Как будто кто-то невидимый давал понять: что при царизме, что при социализме дело Бринера живет и побеждает.
В Тетюхе (так назывался Дальнегорск) после Октябрьской революции случилось и еще одно экономическое чудо. А, скорее, политическое. Крупнейшая в стране горнорудная компания, невзирая на власть рабочих–крестьян и тотальную экспроприацию, осталась частной. Причем, не год и не два, а целых семь лет (Советская власть была окончательно установлена в Приморье в 1924 году). И только в 1931?м компанию, наконец, национализировали. Есть основания полагать, что к тому времени в СССР уже не оставалось ни одного предприятия с частным капиталом.
Сказку сделал былью самый «долгоиграющий» советский олигарх, средний сын Юлия Бринера – Борис.

Был ли он самым любимым из трех сыновей, архивы не подскажут. Но это Бориса отец отправил учиться на горного инженера, а значит именно на него делал ставку в своем главном бизнесе. Знал бы Юлий Иванович, что в 1924 году сын решительно разведет большую и дружную семью Бринеров по разные стороны баррикад. Во-первых, тем, что «подпишется» на дружбу с Советами. А, во-вторых, Борис безжалостно разрушит казавшееся вечным личное счастье–оставит жену Марусю с двумя малыми детьми на руках (дочкой Верой и сыном Юлом, тем самым, что в будущем покорит сердца миллионов зрителей и Голливуд) и женится (традиционно для себя–по большой любви) на актрисе МХАТа Екатерине Корнаковой...
Последние годы Юлия Ивановича были, как сказали бы сейчас, инфарктными. Первая мировая война, необходимость отказаться от немецкой компании-инвестора, неудачи с продажей «вражеских» германских акций поставили предприятие «Тетюхе» на грань разорения еще до прихода большевиков. Новая власть должна была окончательно похоронить детище русских швейцарцев, что Советы и постарались сделать. В начале 1918?го по постановлению общего собрания рабочих и служащих работы на тетюхинских рудниках были остановлены, производство законсервировано. 10 марта 1920 года остановился, не выдержав потрясений, и главный мотор всего дела — сердце Юлия Бринера. По улицам Владивостока, как и по всей стране, гулял большой револю ционный хаос. Белогвардейцы сменяли интервентов, интервентов — большевики…
Хаос проникал в каждый дом. Его ярко описала в своей недавно вышедшей книжке воспоминаний Ирина Бринер — внучка Юлия Ивановича:

Экспроприировать горнорудное предприятие в Тетюхе большевикам мешал иностранный капитал. Но в 1920 году акции немецкой компании «Арон Гирш и сын» нашли, наконец, своего покупателя. Им оказалось правительство Дальневосточной республики, в составе которого состоял совсем не чужой приморским рудникам человек министр промышленности и торговли. Кто?
Он самый – Борис Юльевич Бриннер!
В те годы Советы, сильно опасаясь японской агрессии, смотрели сквозь пальцы на разгул демократии вдали от Москвы. «Буржуй» в ДВР мог стать министром. Над министрами могли шутить здешние газеты. Как это делала, к примеру, бойкая владивостокская «Блоха»: «Объявление. Торговый Дом «Бринер и Ко», высокий представитель народов Норвегии, Швейцарии, Огненной Земли и Тмутаракани. Торгует иностранными флагами. Поставляет министров…» А дальше на помощь «недобитым буржуям» пришел спасительный нэп. И с ним — иностранный капитал и концессии, за которые, как писал Ленин, «мы должны ухватиться обеими руками, т.к. этим привлекаем американский и английский империализм против японского, который до сих пор держит в руках ДВР».
Надо ли говорить, что Бринер во спасение горнорудного бизнеса нашел достойного концессионера (английского бизнесмена Честера Битти). Бринеровское предприятие стало собственностью акционерной корпорации «Тетюхе Майнинг корпорейшн». Договор 1924 года сроком на 36 лет (всерьез и надолго!) подписали председатель ВСНХ Феликс Дзержинский, нарком иностранных дел Георгий Чичерин и директор-распорядитель концессии Борис Бринер.

Топ-менеджеры из бывших

Это было поистине удивительное предприятие. 1925 год. Страна в руинах и нищете. А в Тетюхе, куда течет полнокровной рекой английский капитал, ударными темпами строят …капитализм. Расконсервированы и восстановлены железная дорога, больница, телефонная связь, электричество…Выписаны из-за границы новое оборудование для обогатительной фабрики, начата механизация горных выработок, строительство нового плавильного завода…
Директор-распорядитель Борис Бринер делал как раз то, что было так необходимо советской власти в годы индустриализации. В отчетах госкомиссий концессию хвалили за работу и четкое выполнение обязательств перед государством.
Здесь выпускалась половина (!) свинцово-цинкового концентрата всей страны. Трудились более тысячи работников — русские, китайцы, корейцы. Без иностранцев обширному производству было не обойтись. Советские вербовочные органы ни на что не годились: либо срывали заявки на рабсилу, либо присылали пьяниц, хулиганов, прогульщиков и прочий «несознательный элемент». «Мы совершенно не заинтересованы в том, чтоб, поднимая трудодисциплину, поднимать производительность труда концессионеру. Но не хотим, чтоб наших рабочих обвиняли как лодырей»,–писали в своих лукавых отчетах новые госчиновники.
Управлял концессией поистине Интернационал: англичане, немцы, голландцы, норвежцы, австрийцы. Из 25, как сказали бы сейчас, топ-менеджеров лишь семеро были гражданами СССР. И те, что называется, из бывших: князья, фабриканты, белогвардейцы. ГПУ скрипело зубами и гневалось пока только в справках: «Б.Бринер укомплектовал штаты управления иностранцами и социально чуждым элементом с целью выполнения задания английской разведки.» Советская власть до поры до времени прятала «сведения» под сукно...
Что касается эксплуататорской сущности капиталистического производства, то еще неизвестно, кто больше угнетал трудовой народ — частная иностранная компания или первое в мире социалистическое государство. Судите по фактам из архивных документов.

Продукты и ширпотреб концессия завозила из-за границы, и, согласно архивным ценовым ведомостям, стоили они не просто дешевле, чем в магазинах государственной и кооперативной торговли, а дешевле в разы…
Всю эту «контру» Советы терпели до ноября 1930 года, когда случилось знаменательное для концессии событие: пуск нового свинцово-плавильного завода с новейшей по тем временам «начинкой»–иностранным оборудованием.
В Тетюхе стараниями Бориса Бринера и Ко уже появились новые гавань и пристань, канал, электростанция. Были построены 13 домов на каменных фундаментах — для семейных (эти дома до сих пор стоят в Дальнегорске) и двухэтажное общежитие — для холостых.
Но едва отгремели торжества по случаю пуска, как началось давно ожидаемое–обыски, аресты «шпионов», «вредителей» и прочих «врагов». Госкомиссии в отчетах стали красить концессию Бринера черными красками. «Бесконтрольность… Денежные операции в ущерб государству…» Цеплялись по мелочам — «отсутствие спецодежды, медпунктов…». Претензии сыпались, что называется, на голубом глазу, как будто Владивостокская биржа по найму рабсилы не заманивала народ на рудники «пряниками»–той же спецодеждой, бесплатным лечением в уютной больничке, подаренной «проклятыми капиталистами» Окрздраву.

Директор-распорядитель концессии Борис Бринер до последнего держал на плаву главное отцовское предприятие. Известно, что последний советский олигарх был готов и дальше, несмотря ни на что, сотрудничать с Советами — пусть даже власть претендовала уже не на часть, а на всю выпускаемую продукцию. Но последнее — это можно предположить с большой долей уверенности – частное предприятие СССР было обречено.
2 октября 1931 года правительство досрочно расторгло контракт. А через несколько дней, 11 октября, в СССР была юридически запрещена любая частная торговля, кроме торговли на колхозных рынках. По иронии судьбы именно в этот день Сталин запустил в обиход очередную историческую фразу: взяв томик с ранним произведением Горького «Девушка и смерть», вождь начертал на нахзаце: «Эта штука сильнее чем «Фауст» Гёте (любов побеждает смерть)». Именно так – без запятой и мягкого знака. Любов.
Стремительный развал отлаженного горнорудного производства была штука посильнее бессмертных постулатов вождя…
Выкуп компании — около 4,5 млн. руб. — государство гасило грабительски: в основном, облигациями госзайма и в рассрочку, частями в течение 17 лет.
То, что изгнав иностранный капитал из тетюхинских рудников, Советская власть проиграла, стало ясно уже через год. К этому времени новая администрация очистила штаты от «социально чуждых элементов», уволив половину наиболее квалифицированных сотрудников бывшей концессии. Начались перебои с поставками, ремонтом оборудования…
В 1932?м году предприятие, теперь уже государственное, выполнило план лишь на 55 процентов. При этом нормы выработки были установлены более высокие, чем у Бринера. «Шла интенсификация труда за счет больших мускульных усилий работников, то есть можно сказать, – считает историк Наталья Марьясова,–что государство проявило большие эксплуататорские устремления, чем концессионер-капиталист…»
За хроническое невыполнение плана ответил сменивший Бринера у руля красный директор-коммунист Михаил Кокшенов (волею судеб, отец известного артиста Михаила Кокшенова). В 1937?м он был арестован, в 1938?м расстрелян «за антисоветскую деятельность».
Можно не сомневаться: та же судьба несколькими годами раньше была уготована и Борису Бринеру. Но он успел эмигрировать за рубеж.

Шпионские страсти

Читая собранные по крупицам приморскими краеведами биографии членов большой семьи Бринеров и их друзей — почетных граждан Владивостока, промышленников, купцов, фабрикантов, вдруг понимаешь: они, в отличие от новых правителей России, отнюдь не страдали классовой ненавистью. И были готовы сотрудничать хоть с чертом, хоть с рабоче-крестьянской властью, лишь бы сохранить свое «правое дело».
Борис Бринер, как когда-то его отец, тоже пытался обмануть судьбу. Он никогда не воевал с революцией. И даже совершал сделки, нет, не с совестью, а с ...советскими спецслужбами.
Известен факт: в 1924 году, вовремя получив информацию о скором изъятии имущества, Борис умудрился продать свой быстроходный катер «Воевода» пограничникам ГПУ.
Другой исторически знаменитый бринеровской катер — «Рында» – несколькими годами ранее славно послужил отрядам Сергея Лазо в составе партизанской флотилии. Как уж там договорились главный приморский «буржуин» и пламенный большевик — история умалчивает. Но известно, что в лихую годину Бринеру удалось вывезти со складов из объятого гражданской войной Тетюхе остатки готовой продукции. И самым невероятным образом выполнить поставки по договорам.
И все-таки Борису Бринеру, что называется, по умолчанию, было суждено стать врагом Советской власти. Сам он, безусловно, знал, что его ждет, — снаряды рвались все ближе.
И в 1931?м году, когда под напором Советов рухнула бринеровская концессия, Борис с женой бегут за границу.
Они возвращались из Москвы железной дорогой якобы во Владивосток, но в Иркутске тайно пересели в поезд на Харбин. И – спаслись. Но в 1945 году, когда советские войска победоносно вошли в Харбин, начались «чистки» среди эмигрантов. Бринера арестовали, несколько месяцев содержали под домашним арестом и допрашивали как «шпиона»–агента всех мыслимых спецслужб. (Кстати, одна из агентурных справок в архиве БРЭМа (Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии) так и озаглавлена: «Работа Бориса Бринера для английской, американской и советской разведок»).
И вот тут начинаются чудеса. После ареста (не помог и швейцарский паспорт) «последнего олигарха» и его жену Екатерину этапируют в Приморье, в лагерь беженцев под Владивостоком. Казалось бы, дальнейшая судьба «шпиона» предрешена. Однако, сын своего отца, Борис Бринер снова судьбу обманул. Какие механизмы были включены и кем, исследователи пока только догадываются. Но неожиданно в марте 1946 года супругов Бринеров везут во Владивосток и отправляют, нет, не этапом, а удобным спецпоездом — в Москву.
Чудеса продолжаются и в столице. Их встречают, как высоких гостей, везут в шикарные апартаменты гостиницы «Савой»…
Далее–визит в швейцарское консульство и хорошие новости. Оказывается, иностранные дипломаты убедили Москву обменять Бориса Юльевича и его супругу на неких советских граждан, находившихся под арестом в Швейцарии.
Самое удивительное тут — слово «убедили». Как такое могло случиться? И было ли возможно вообще? Ведь сталинский режим, вторично отпуская Бориса Бринера, отпускал «врага народа». И «агента разведки». Но — какой именно? Не советской ли, в самом деле?
Пусть это будет фантазией. Но другого объяснения счастливой развязки до сих пор нет.

Фотографии на белой стене

Избежав застенков, Бринеры предались радостям жизни. И с головой окунулись в путешествия. Германия, Швейцария, Англия — дела, партнеры, долгожданные встречи с родственниками, друзьями…
9 июля 1948 года в возрасте 58 лет Бориса Бринера не стало. Умер он в Шанхае. Внезапно, от остановки сердца. Как и его любимый отец.
Пройдет еще четверть века, и в середине 70?х русское кладбище, где был похоронен Борис, как и все десять заброшенных иностранных кладбищ Шанхая, решением китайских властей закатают в асфальт. На его месте сегодня — современный парк развлечений.
А место упокоения старшего Бринера — Юлия Ивановича я посетила.
…Поселок Безверхово в 150 километрах от Владивостока. Красивейшее побережье. Когда-то здесь, в бухте Сидими (ныне — бухта Гека), в загородном родовом поместье, большая дружная семья Бринеров переживала самые счастливые и безмятежные свои времена.
Теперь тут тишь, запустение. Можно и не заметить, как — шаг! – и наступишь на заросший бурьяном капитальный фундамент. Поодаль, ближе к морю, все еще сопротивляются времени голые белые стены с ветром внутри. Кажется, дунет посильней, и улетят в никуда наклеенные кем-то прямо на старую кирпичную кладку остатки семейных фото. Юлий Иванович. Феликс, Борис, Леонид. Ирина и Юл…