Задача Манштейна была иной - провести сложнейшую логистическую операцию и подготовить к повторному уничтожению плотину и оборудование Днепрогэса, восстановленного немцами в 1942 году. При этом после приказа об отводе войск немецкому командующему нужно было перебросить через пять днепровских переправ почти 200 тысяч только раненых. По специальному приказу экономического штаба Геринга из оставленных районов вывозились все доступные ресурсы для военного производства, весь цветной металл, зерно и технические культуры, лошади и скот. А общее число железнодорожных составов, перевозивших военное и эвакуируемое имущество, составляло около двух с половиной тысяч.

"Мы продвигались к Днепру буквально по выжженной земле. Все села были сожжены, мосты и железнодорожные рельсы взорваны. Население угонялось за Днепр. Еще больше усилился террор фашистов... Степь перед нами лежала черной обуглившейся равниной. Даже листва на садовых деревьях вся сгорела. Ни одного дома не осталось, ни одного деревянного строения. Тысячи голов скота, убитого немцами, лежали на полях и вдоль дорог, издавая зловоние", - вспоминал Василий Чуйков об этих днях накануне боев за Запорожье.

А бои предстояли тяжелейшие.

Почти за год командование противника создало внешний обвод, состоявший из опорных пунктов, прикрытых непрерывной линией противотанковых и противопехотных препятствий. Система фортификации строилась с расчетом на длительное сопротивление - капитальные укрытия для личного состава, усиленные огневые точки, дзоты, бронеколпаки требовали применения сильнейших средств разрушения.

Для того чтобы пробиться к городу, пришлось применять даже стрельбу прямой наводкой реактивными снарядами.

Лейтенант Юрий Новиков, командир батареи 62-го полка гвардейских минометов вспоминал, что под непрерывным пулеметным обстрелом пехота залегла. А экипажу машины, получившему приказ подавить огневые точки, пришлось подъехать к противнику почти вплотную, на 200 метров, прячась за домами:

"Нам повезло, очевидно, находящиеся в огневом доте немецкие наемники стали разглядывать какие-то странные рельсы, выглянувшие из-за дома. Этого нам было достаточно, а засевшим в дотах стоило жизни. Я сам себе сказал: "Огонь". И через три-четыре секунды огненные стрелы 16 ракет ринулись в сторону огневых точек. Ракеты летели, выли, стонали и взрывались с чудовищным грохотом.

Тут был очень большой риск, потому что я не мог обеспечить прямого попадания ракеты, они же вылетают без контроля с моей стороны. Но, по всей видимости, где-то недалеко ударились они, сидевшие внутри были оглушены. Мы развернулись, не оборачиваясь назад, под рев наших солдат, которые кричали: "Катюша играет!", "Ура!" В итоге огневые точки были взяты. Так "Катюша" выиграла смертельную дуэль", - с воодушевлением вспоминал бывший комбат, утверждавший также, что внутри дотов были захвачены живыми "прикованные бандеровцы".

Танкисты же, ворвавшиеся на улицы Запорожья ночью, имели приказ от самого маршала Малиновского: захватить плотину гидроэлектростанции невредимой.

Начав атаку в 22 часа 13 октября, бронечасти 1-го гвардейского мехкорпуса генерал-лейтенанта И.Н. Руссиянова и 23-го танкового корпуса генерал-лейтенанта Е.Г. Пушкина уперлись в грамотно организованную противотанковую оборону немцев.

Что же касается плотины, то танкистам удалось к ней прорваться. По воспоминаниям генерала Руссиянова, на бетон выскочила "тридцатьчетверка" младшего лейтенанта Бориса Суворова из 9-й гвардейской танковой бригады:

"И вдруг ухнул тяжкий взрыв. В середине плотины поднялся огромный столб дыма и пламени. Акт вандализма предотвратить не удалось, и все же гитлеровцы не смогли полностью осуществить свой злодейский план. Стремительность нашего наступления помешала им взорвать всю плотину целиком. Вскоре саперы извлекли из нее несколько вагонов взрывчатки и заложенные в турбины авиабомбы. Всю оставшуюся часть дня 14 октября гвардейцы помогали тушить бушевавшие в городе пожары. В этот же день состоялись митинги. Жители Запорожья со слезами на глазах благодарили своих освободителей".

Уроженец Ржева Борис Андреевич Суворов пропал без вести зимой у села Митрофановка в Кировоградской области.

А бои за правый берег продолжались до декабря.