Алексей Хохлов: Даже в слабом институте найдутся сильные коллективы

На последнем Совете по науке и образованию при президенте РФ впервые названы вопиющие цифры: всего 10 процентов научных организаций выдают около 80 процентов научных результатов. И тут же зазвучали голоса: от балласта надо избавляться. Оппоненты возражают: нашу науку довели до "ручки", так как 20 лет держат на голодном пайке. Если сейчас отрезать якобы балласт, то мы вообще лишимся науки. Останутся всего несколько научных островков.

Алексей Хохлов: С такой точкой зрения я категорически не согласен. Да, в науку вкладывается недостаточно средств. Однако довела ее до "ручки" не нехватка денег, а уравнительная система финансирования, когда их раздают по принципу "всем сестрам по серьгам". А те успешные научные островки, о которых вы говорите, даже при недофинансировании смогли сорганизоваться, выигрывать по конкурсу гранты и работать на высоком уровне. Кто опустил руки и ждет, как манны небесной, что кто-то им что-то даст, по моему мнению, не нужны для российской науки. Давайте обратим внимание на островки эффективности, которые живут и работают не в системе уравниловки, а участвуют в различных конкурсах и выигрывают гранты. Сегодня гранты основных научных фондов, РФФИ, РНФ и РГНФ составляют 25 процентов от расходов бюджета на фундаментальную науку. Остальные 75 процентов идут на выплаты базовых зарплат научным сотрудникам. По сути, это означает, что значительная часть тех, кто называет себя учеными, вообще не участвуют в конкурсах и практически довольствуются только базовой зарплатой. Для науки они ничего не дают, в вузах не преподают, часто имеют доход "на стороне". Если называть вещи своими именами, то они просто проедают выделенные на них государством деньги. Об этом говорил президент страны на последнем Совете по науке и образованию, подчеркивая, что нельзя поддерживать неэффективные научные организации.

По мнению многих ученых, тем, кто попал в сложную ситуацию, надо помогать из нее выбираться. Только это позволит нам вернуть утраченные позиции мировой научной державы, которая единственная в мире соревновалась с США.

Алексей Хохлов: Разговоры про "широкий фронт развития науки" на самом деле попытка увести от сути вопроса. И декорировать "уравниловку". У нас законсервировалась структура, которая сложилась в науке в 50-60-е годы прошлого века. Это, прежде всего, жесткое распределение сотрудников по ставкам. Как правило, молодой человек, придя в лабораторию, работал здесь до пенсии, передвигаясь с одной ставки на другую. Причем однажды открытая лаборатория становилась практически "вечной", чтобы ее закрыть, нужны поистине героические усилия директора института.

Но сегодня наука кардинально изменилась. Постоянно появляются новые направления исследований, на которые надо быстро реагировать, оперативно перераспределяя силы и деньги. Уравнительная система на подобное не способна. Иное дело конкурсы. Этот механизм гораздо более гибкий, он позволяет отслеживать новшества и быстро следовать за ними. Мировой опыт показывает, что при такой системе просто невозможно вопиющее соотношение 20:80, о котором мы говорили. Распределение опубликованных статей между лабораториями и отдельными учеными, основанное на конкурсном финансировании, намного равномерней. То есть все работают эффективно, нет балласта, который проедает деньги.

Кажется, уже с этого года стартует система оценки результативности научных организаций. В итоге выявятся сильные, "середняки" и слабые, к которым и применят суровые санкции. Сейчас главный вопрос: как их провести наиболее оптимально?

Алексей Хохлов: Думаю, что сокращения в той или иной степени могут коснуться многих организаций, а не только оказавшихся в аутсайдерах. Ведь по указу президента РФ к 2018 году надо довести среднюю зарплату ученых до 200 процентов по региону. Например, в этом году она в Москве должна составлять 93 тысячи рублей. Учитывая нынешнюю ситуацию в экономике, придется идти на сокращения. Но я очень опасаюсь не самих сокращений, а большой вероятности, что такая "операция" будет проведена формально. Нанесет науке серьезный удар.

Что имеется в виду?

Алексей Хохлов: Оценивая работу институтов в целом, мы получаем "среднюю температуру по больнице", поэтому трудно понять, какова картина на самом деле. Опыт показывает, что практически в любом сильном институте есть слабые лаборатории, и, наоборот, даже в слабом институте найдутся сильные коллективы. Что делает директор, получив сверху команду - сокращайте? Он "срезает" всех одинаково. Привычная уравниловка в действии. Чтобы этого избежать, надо оценивать не институты, а спуститься на уровень лабораторий и отдельных ученых. И только увидев их вклад в науку, надо принимать дальнейшие административные решения. На мой взгляд, нужно оставить в полном объеме, а может даже увеличить финансирование лучших, а неэффективных сокращать.

Если ориентироваться на то, что значительная часть научных сотрудников, зря, по вашему мнению, получает зарплату, то науку ждут серьезные потрясения...

Алексей Хохлов: Никто не говорит, что надо рубить с плеча. Следует действовать, не поспешая. Например, если каждый год сокращать на 5 процентов долю базового финансирования, то это, уверен, пройдет практически безболезненно. Ведь есть фактические мертвые души, которые ничего не производят, а держат трудовые книжки в институтах, работают где-то еще. С другой стороны, это увеличит на 20 процентов финансирование конкурсов, что должно существенно оздоровить ситуацию.