Поделиться
11 апреля 2003 г. Хорошевской межрайонной прокуратурой г. Москвы в отношении врачей-хирургов Московского координационного центра органного донорства возбуждено уголовное дело по статьям 30 часть 1 и 105 часть 2 пункты "ж", "м" Уголовного кодекса РФ (приготовление к убийству, совершенное группой лиц по предварительному сговору в целях использования органов потерпевшего).
О ходе расследования средствам массовой информации неоднократно сообщалось сотрудниками прокуратуры, в том числе и руководителями прокуратуры г. Москвы и Генеральной прокуратуры РФ. Даны заключения о законности решений районной прокуратуры.
Согласно закону данные предварительного расследования не подлежат разглашению, за исключением случаев, когда это признается допустимым и не противоречит интересам следствия. Поэтому информация по делу и представляется в той мере, в какой следствие считает возможной ее предоставить.
На вопрос о том, что же произошло в действительности в 20-й городской больнице и в чем вина медиков, я могу сказать, что окончательные выводы, в том числе и о наличии в действиях лица состава преступления, делаются, как правило, по окончании расследования, а виновность лица устанавливается в соответствии с требованиями закона только вступившим в силу приговором суда.
К ранее данной информации можно добавить, что в настоящее время уголовное дело принято к производству прокуратурой г. Москвы.
Действительно, трансплантация и донорство регламентированы соответствующим законом РФ и подзаконными актами, но именно на прокуратуру возложена обязанность надзора за соблюдением законодательства и предоставлено право давать оценку правильности применения того или иного закона. Расследуя уголовное дело, мы решаем не медицинские вопросы, а юридические: проверяем действия и решения врачей в той части, в какой это регламентировано законом. Попытки исключить прокуратуру из правоприменительного процесса, даже если это область медицины, явно незаконны.
Некоторые нарушения закона в ходе следствия уже установлены и признаны руководством департамента здравоохранения Москвы. А именно: руководитель Центра органного донорства (т.е. должностное лицо, непосредственно осуществляющее руководство процессом забора органов) был назначен на свою должность с грубыми нарушениями нормативных актов: неполномочным лицом и не являясь, как это требуется, соответствующим специалистом, не говоря уже о необходимой квалификации в области трансплантологии. Это также к вопросу о квалификации "высококвалифицированных специалистов", работающих в этой области.
Ученых беспокоит соблюдение конституционных прав пациентов, нуждающихся в пересадке органов. Я думаю, что нужно говорить о конституционном праве каждого на медицинскую помощь. Так записано в Конституции. Поэтому сначала необходимо разобраться с тем, была ли оказана необходимая медицинская помощь до наступления смерти, а потом уже проверить соблюдены ли права реципиента при пересадке ему донорского органа. Этот вопрос также является предметом нашего внимания.
Здесь мы подходим к очень сложному вопросу - диагностика смерти. Смерть - это и биологическое понятие, и медицинское, и философское, но я буду говорить о другом аспекте, о котором иногда забывают, смерть - это еще понятие и юридическое.
В законе говорится, что заключение о смерти дается на основании констатации необратимой гибели всего головного мозга в соответствии с процедурой, утвержденной Министерством здравоохранения. Констатация смерти - это область медицины, но процедура этой констатации - это юридический момент. И в нашем случае некоторые врачи, говоря о смерти больного, имеют в виду биологическую смерть, т.е. остановку кровообращения (остановку сердца). Но это неправильно с точки зрения закона, об этом же говорит и наличие большого числа людей, вернувшихся к жизни после так называемой клинической смерти.
Законом предусмотрена презумпция согласия на изъятие органа после смерти. Некоторые высказывают сомнения в правильности признания всех граждан потенциальными донорами, и, кроме того, этические и религиозные проблемы, возникающее в связи с этим, не так просты, как кажутся на первый взгляд. Но позиция прокуратуры такова: закон действует и должен исполняться. Поэтому у нас возникает другой вопрос. Если закон предоставил гражданам право при жизни заявить о своем несогласии на изъятие органов (а после смерти такое право принадлежит родственникам), то каков механизм реализации этого права, т.е. что делается медиками для обеспечения этого права гражданина? А такая обязанность есть, поскольку она вытекает из смысла правоотношения: право одной стороны обеспечивается обязанностью другой стороны.
Последнее, что хотелось сказать. Мы никоим образом не пытаемся влиять на судьбу трансплантологии в России, мы просто выполняем свои обязанности: надзираем за соблюдением законодательства и привлекаем к ответственности тех, кто его нарушает. Поэтому трансплантологам не нужно ждать результатов расследования данного уголовного дела, а надо выполнять, я думаю, свои обязанности в соответствии с требованиями закона и клятвой врача. Полагаю, что те медики, которые продолжали делать операции по забору органов после возбуждения этого уголовного дела, именно так и поступали.