Поделиться
Всероссийский музей А.С. Пушкина снова, уже в одиннадцатый раз, проводит международный лицейский фестиваль "Царскосельская осень". Вчера в Пушкине был День лицея. У памятника Александру Сергеевичу в Лицейском саду прошла торжественная церемония "Подношение поэту", в музее-лицее - литературно-музыкальный вечер и выставка художников "Отечество нам Царское Село". Накануне же, в знаменитом Литературном кафе на Невском проспекте, куда по пути на дуэль заезжал Александр Сергеевич, состоялся спектакль-концерт "В Петербурге с Пушкиным", который сочинили и привезли из Брюсселя супруги Александр и Мария Пушкины - оба прямые потомки великого поэта. Они живут в Бельгии, великолепно говорят по-русски, величают друг друга Саша и Маша и с удовольствием, постоянно дополняя друг друга, ответили на вопросы корреспондента "РГ".
- Александр Александрович, вы чей праправнук?
- Моим прапрадедом был сын поэта Александр Александрович, у которого был сын Николай Александрович, родивший в свою очередь моего отца, Александра Николаевича. Александр Николаевич жил под Полтавой, а в 20-е годы эмигрировал с семьей (и с моим дедом, Николаем Александровичем) сначала в Константинополь, потом в Белград, а затем осел в Бельгии. Таким образом, я представляю пятое поколение. В Константинополе моя семья случайно встретила представителей другой, параллельной ветви Пушкиных, возникшей от второго брака "генерала" Александра, как называли в свое время сына Пушкина. Там-то, уже в эмиграции, они и познакомились. Эта семья проживала в Москве и также бежала из молодой Советской республики. Представитель этой семьи - моя жена Маша, а ее мама, Татьяна Владимировна Дурново, достигла 90-летнего возраста и до сих пор благополучно живет в Париже.
- Александр Александрович, есть разница в проявлении интереса к вашей семье, к фамилии на Западе и в России?
- Разница просто огромная. Интерес к нашей семье мы с Машей ощутили уже в достаточно зрелом возрасте. Раньше в Бельгии никто не обращал на меня внимания, услышав фамилию Пушкин. О великом русском поэте знал, может быть, один человек из ста. Правда, после того как Азнавур стал петь песню "Натали", а кто-то открыл кафе "Пушкин", мое имя, бывало, связывали с этим заведением. Но сегодня в связи с тем что Санкт-Петербург отмечает свой трехсотлетний юбилей, бельгийская пресса, побывавшая в России и обнаружившая, что для россиян Пушкин - это почти Бог, опомнилась, пишет о нас охотно и с удовольствием, мы стали для журналистов сенсацией.
- Вы не хотели бы переехать в Россию?
- Этот вопрос задавали еще моему дедушке, Николаю Александровичу в 1968 году, когда в Брюсселе проходила Всемирная ярмарка. Посол Советского Союза предложил моей семье осмотреть российские павильоны и тогда же пригласил вернуться на Родину. Дедушка отказался. Они звонили каждые два-три года. Сначала дедушке. Потом отцу, Александру Николаевичу. А когда их не стало, звонки переадресовались мне. А в 1994 году раздался звонок директора пушкинского музея Сергея Некрасова. Он пригласил нас принять участие в фестивале "Царскосельская осень". Так мы с женой впервые приехали в Россию. И были просто потрясены тем, как здесь чтят память нашего предка. Здесь мы поняли, как он велик. Но переезжать, знаете, уже не тот возраст, мы нуждаемся в более теплом климате, часто живем на юге Франции, купили там дом.
- Зато теперь вы частые гости в нашей стране. В основном, наверное, ездите по пушкинским местам?
- Конечно, мы побывали и в Михайловском, и во многих других музеях страны, в разных городах. Однажды приехали в Ялту - нам очень хотелось там побывать, потому что мой папа всякий раз, когда мы с Машей начинали восхищаться природой южной Франции, нам говорил: "Да разве может побережье Франции сравниться с Ялтой?" У него там в прежние времена было маленькое имение, и мы, захватив с собой снимки этого домика, решили его разыскать. Увы! В Ялте, действительно, красивая природа, но все остальное... Наверное, нам испортил настроение холодный ливень, ливший в тех краях как раз тогда, когда мы там оказались. А отцовское имение мы так и не нашли.
- Миссия фонда, который вы организовали, в основном благотворительная?
- Мы создали свой небольшой благотворительно-просветительский Пушкинский фонд после 1999 года. На 200-летний юбилей поэта нас приглашали официально, от имени государства, и именно с того момента у нас родилась идея оставить серьезный след на земле. Нам с Машей Бог не дал детей, на нас замкнулся круг мужской линии Пушкиных. Поэтому главное, чем мы решили заняться, - помогать детскому онкологическому госпиталю здесь, в Петербурге. Закупаем лекарства, оборудование, скоро приобретем компьютер. Нас всегда очень трогает реакция ребятишек, когда мы к ним приходим в гости. Несмотря ни на что, на нешуточные страдания, они улыбаются. Они должны продолжать жить!
- Как вы относитесь к продолжающимся поискам абиссинских корней вашего предка?
- Все это экзотично и забавно, не более того. Гораздо хуже, когда неожиданно появляются фальшивые "Пушкины". Например, американец Александр Кеннет переименовал свою фамилию и стал Кеннетом-Пушкиным. Мы слышали, что под это имя он собирает неплохие средства, что неприятно. Свой Пушкин появился и в Москве: дочь моего дяди Гриши, Юлия, решила дать своему сыну знаменитую фамилию. В нашей семье хранится замечательная генеалогическая книга, которую когда-то составил мой дедушка. Когда-нибудь эта книга перейдет в дар пушкинскому музею в Петербурге.
- Кто же в вашей семье литератор, сумевший написать сценарий для спектакля?
- Мы, конечно, не литераторы, а инженеры, а теперь пенсионеры. Спектакль создавали вместе со своей доброй знакомой, Ольгой Поляковой, которая также живет в Брюсселе и стала секретарем нашего фонда. Идея же создать спектакль родилась, когда на одном из светских коктейлей мы случайно познакомились с замечательной дамой - Моник Дорсель. Она режиссер и директор брюссельского Театра поэзии - небольшого камерного театра для интеллектуалов, созданного еще в 1969 году и благополучно существующего до сих пор. Разумеется, Моник не просто знала, кто такой Пушкин, она, оказывается, уже ставила у себя шедшую с большим успехом пьесу "Монолог" по пушкинским мотивам, на одном из международных конкурсов эта пьеса получила второй приз. Услышав нашу фамилию, директор театра подошла к нам, и с тех пор мы очень подружились.
...Тут дверь кабинета директора Музея-квартиры Пушкина, где мы беседовали, открылась, и вошла обаятельная, полная истинного французского шарма, Моник Дорсель. Так возникло трехслойное интервью, переводчиками и соавторами которого стали господа Пушкины.
- Моник, можно ли понять душу русского народа, читая французский перевод стихов Пушкина?
- О, русский менталитет мы черпаем и у Пушкина, и у Достоевского, и у Чехова. Театр "Поэм" ставит литературные пьесы на произведения писателей с мировыми именами. К нам приходят и испанцы, и румыны, и французы - в Бельгии немало образованных людей, разбирающихся в литературе. Новую пьесу о Пушкине мы создавали с помощью книги, которую Александру подарил российский посол. В этой книге на одной странице стихи Пушкина на русском языке, а на противоположной - очень хороший их перевод на французский. Юным актерам моего коллектива очень понравился "Мой портрет". В начале спектакля-концерта звучит это стихотворение, которое пятнадцатилетний Пушкин написал в лицейские годы, затем, по мере развития действия, наши актеры читают письмо Достоевского о Пушкине и письмо свидетеля дуэли виконта Оливье д'Аршиака к князю Вяземскому. В Бельгии эта постановка идет "на ура".
- Немного грустное, и даже тревожное у нас настроение в связи с обстоятельствами, возникшими при организации спектакля, - неожиданно заключила нашу беседу Мария Пушкина. - Дело в том, что действие разворачивается в кафе, и туда, приобретая билеты, смотреть и слушать приходит подготовленный зритель. Обстановка очень естественная, в специально организованных по ходу спектакля перерывах персонал кафе разносит напитки и закуски. На тех же условиях мы сняли зал в самом историческом кафе Петербурга. Но владельцы заведения прямо накануне спектакля вдруг заявили, что будут впускать не только зрителей, но и любых посетителей, которые пожелают у них поужинать. Это означает, что кто-то будет громко разговаривать, у кого-то зазвонит джи-эс-эм. Очень боимся, что все сорвется, стучим по всем деревяшкам, попадающимся на глаза. Может, старая русская примета поможет.