И чем актуальнее проблемы, стоящие перед каждым из субъектов, а также их объединенным потенциалом, который придает их сотрудничеству признаки "интеграционного взаимодействия", тем выше их ответственность за развитие друг друга, миро-и европорядка в целом. Конечно, степень осознания и, главное, реализация этой ответственности, которая определяет дух и практику двусторонних отношений, зависят от многих обстоятельств.
Надо подчеркнуть, что РФ и ЕС в достаточной степени овладели дипломатическим искусством управления процессами партнерства и сотрудничества. Очевидно, в силу этой и других объективных причин Россия и ЕС не утратили стратегического интереса друг к другу. Они накопили необходимый политико-правовой и торгово-экономический ресурс не просто для общения, но и для его совершенствования с учетом вызовов и угроз ХХI века. Этот момент является весьма важным, и стороны должны постоянно иметь его в виду в качестве одного из приоритетов их диалога. Соответствующие выводы на сей счет, думается, обязательно прозвучат в ходе римской встречи лидеров России и Евросоюза 6 ноября 2003 года. Они будут своевременны, поскольку, как показывает анализ, реальный потенциал партнерства РФ и ЕС до сих пор не задействован до конца.
Говоря о наличии "критической массы" в отношениях с ЕС, следует иметь в виду, что это составляет политическую, дипломатическую и прикладную задачу и самой России.
Политический фон саммита в Риме, его международная конфигурация обуславливаются прежде всего конкретными достижениями в двусторонних рамках - реализация договоренностей по тематике Калининградской области, сближение позиций в ходе энергодиалога, начало создания правовой базы борьбы с организованной преступностью (планируется подписание Соглашения о сотрудничестве между МВД РФ и Европолом), решение о продлении срока действия Соглашения РФ - ЕС в области науки и технологий, принятие России в так называемый Болонский процесс (его цель - формирование к 2010 году общей системы высшего образования ЕС - Зоны европейского высшего образования), продолжение разговора по вопросам миграции и реадмиссии, начало экспертного изучения темы упрощения визовых процедур и постепенного перехода к безвизовому режиму и др. Значение имеет и совместная работа сторон по решению общемировых задач включая контакты и прямое сотрудничество в международных организациях. Среди них - проблема нераспространения, демилитаризации космического пространства, урегулирование палестино-израильского конфликта, стабилизация обстановки на Балканах, Корейском полуострове, обеспечение экономической и финансовой устойчивости на мировых рынках, помощь развивающимся странам, борьба с наркоугрозой, в частности, на территории Афганистана.
За неполные шесть месяцев итальянского председательства в ЕС на направлении сотрудничества с РФ сделано немало. Позитив прошлых лет партнерства РФ - ЕС, несмотря на ряд сложностей, противоречий, инерционность поведения отдельных европейских функционеров и структур (датское председательство, фракции "зеленых", христианских демократов в европарламенте, антироссийские нотки в общественном мнении некоторых государств - кандидатов на вступление в ЕС) был сохранен и даже где-то приращен. Он служит, несомненно, важной гарантией того, что партнерство России и ЕС будет прогрессировать. Но для такого сценария развития нужна в первую очередь воля как самих непосредственных участников диалога, так и позитивные действия в поддержку этого взаимодействия, идущие из их внешнего окружения (ООН, ОБСЕ, США, Китай, Канада, Индия, Япония и др.). В условиях глобализации и регионализации именно такой подход эффективен, прагматичен и отвечает принципу неделимости мира и безопасности.
Оценивая атмосферу и результаты сотрудничества, с которыми Россия и Евросоюз приходят к своему очередному саммиту, надо быть реалистом и одновременно оптимистом. Видеть наличие в их отношениях существенных проблем (как объективного, так и субъективного свойства), а также исходить из возможности их решения на основе современного международного права.
Существование проблем даже в отношениях стратегического, продвинутого, углубленного партнерства само по себе не означает огромной социальной катастрофы, не ведет к разрушению системы международных отношений. Хотя, конечно, оказывает влияние на ее построение и тем более функционирование. Проблемность присутствует в отношениях ЕС с рядом стран, среди которых США, Китай, Украина и другие, а также отдельными международными организациями (Совет Европы). Не избежало этого состояния и сотрудничество с Российской Федерацией. Оно проявляется, например, в разнице объемов "рыночного" статуса сторон. Россия только осваивает его параметры. И сегодня ЕС не может не признать в качестве позитивного экономические достижения России, успехи в борьбе с инфляцией, в процессах приватизации, развитии рыночного сектора экономики, банковской сферы услуг и т.д. Другой пример - наличие пробелов в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве РФ и ЕС 1994 года.
С момента его вступления в юридическую силу (1997 год) многие положения оказались выполненными. Но обнаружилась потребность в новых нормах, в частности, по совместным мерам борьбы с международным терроризмом, конкретизации действующих (например, судебные и арбитражные процедуры урегулирования споров). Приведенные факты - из области объективного, решаемого. И они должны быть в поле зрения соответствующих органов сотрудничества России и ЕС. Сложнее с другим - факторами и ситуациями из области субъективного, которые все чаще обнаруживаются в поведении еэсовской стороны. Безусловно, они не всегда вписываются в режим действительного партнерства. Более того, осложняют налаженные практические связи.
О каких проблемах идет речь? Как они образуются? Что нужно сделать для их преодоления? Эти вопросы напрямую затрагивают российскую дипломатию и перспективы ее деятельности в европейской политике.
Евросоюз, развиваясь ныне как суперинтегрированное объединение при наличии наднациональных функций, решает различные, в том числе новаторские по своей сути, ранее не известные международному сообществу задачи (формирование общего экономического и социального пространства; проведение общей внешней политики и политики в области безопасности; образование общего пространства юстиции и внутренних дел; введение общей валюты - евро и др.). Расширяясь на основе единых критериев, он активно включает в свой состав, меняя их функции, государства, которые отличаются друг от друга по целому набору признаков и традиций. Сам ЕС таким образом превращается в весьма специфическое международное образование.
Трудности и сложности становления, с одной стороны, фактическое наращивание в несколько раз по сравнению с европейскими сообществами политического и торгово-экономического потенциала ЕС, расширение до мировых масштабов географии его внешних связей с другой, формируют своеобразный стиль поведения Евросоюза как в отношении собственных членов, государств-кандидатов, так и третьих стран. Повышается уровень его притязаний на особое, системообразующее место в миропорядке. Отсюда проявление им психологии и политики эгоцентризма, неожиданное обнаружение в международных связях, образно говоря, "демонов" политико-экономической силы Евросоюза.
Издержки, риски как следствие роста, поиска своего лица в мире, наверное, неизбежны. Но при этом важно, чтобы не нарушался баланс интересов, а отношения партнеров были равноправными, конструктивными, их позиции пользовались уважением и пониманием. Это приобретает особое значение там, где речь идет о выстраивании взаимодействия между самостоятельными полюсами мира, подлинными международными личностями (актерами). Если говорить более предметно, затрагивать сферу дипломатического поведения Евросоюза применительно к России, то следует констатировать наличие в нашем общении идущих от ЕС некоторых, уже по-настоящему тревожных подходов и даже тенденций. Среди них - жесткая риторика в переговорах с Россией по ряду принципиальных вопросов; фактическое игнорирование торгово-экономических интересов страны в процессе расширения Евросоюза; продолжение в отношении России, ее юридических лиц политики антидемпинга, наносящей им прямой материальный ущерб; увязывание ЕС поддержки вступления России в ВТО с решением вопросов, которые прямо и юридически не относятся к этой процедуре (выравнивание цен на энергоносители, либерализация инвестиционного режима, отмена сбора за транссибирские перелеты и др.); заметная осторожность и даже пассивность ЕС к диалогу по военно-политическому и военно-техническому сотрудничеству; периодическая политизация чеченской тематики, гуманитарной ситуации на Северном Кавказе в целом; отход от согласованных даже в рамках саммитов Россия - ЕС политических договоренностей (типичный пример - вопрос создания специальной рабочей группы по Калининграду, обсужденный брюссельским саммитом 2001 года и отторгнутый комиссией, но впоследствии фактически решенный жизнью вопреки первоначальному мнению КЕС) и другие факты. Они еще не приобрели системный характер, но оказывают сдерживающие, тормозящие диалог влияния.
Поэтому в целях дипломатической "профилактики", минимизации их действия в двусторонних отношениях, поддержания линии на устойчивость связей между РФ и ЕС Россия и реагирует соответствующим образом. В ее арсенале - политические заявления Президента РФ и министра иностранных дел РФ (например, позиция ЕС по вступлению нашей страны в ВТО); проведение консультаций с отдельными членами ЕС (встречи В. Путина с Ж.Шираком и Г. Шредером в рамках 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН); консультации по последствиям расширения ЕС с Польшей, Словенией, Словакией, Венгрией, Кипром, Чехией и Эстонией. В этом же ключе - предложения России об использовании транспортных самолетов для целей кризисного реагирования, о создании единого Европейского центра борьбы с катастрофами ( инициатива МЧС РФ), по проекту "дорожной карты", переходу к безвизовому режиму, который предлагалось осуществить для граждан России и Евросоюза в полном объеме уже к 2007 году, и др.
Независимо от их форм и интенсивности, места и времени проявления при характеристике подобных вещей следует иметь в виду по крайней мере три важных момента. Первый - их существование расходится в целом с позитивной эволюцией росийско-еэсовских отношений, с политическим признанием их ценности, перспективности, постоянно идущими от руководства Евросоюза, а также зафиксированными в документах всех одиннадцати саммитов РФ - ЕС. Второй - отмеченные факты со знаком минус противоречат принципам Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, а также стратегиям развития отношений ЕС и РФ. Третий - появление и тем более рост указанных обстоятельств не способствуют укреплению атмосферы партнерства между двумя сторонами и выполнению их объединенным потенциалом важных инструментальных задач современного миростроительства, в частности, обеспечения международной законности, прогрессивного развития международного права, эффективного регулирования проблем глобалистики.
Для иллюстрации сказанного приведем два примера из новейшей истории российско-еэсовских отношений. Первый относится к стремлению сторон, совершенно логичному, обеспечивать эффективные механизмы сотрудничества. Действующие на основе СПС - Совет сотрудничества, Комитет сотрудничества (включая девять подкомитетов), Комитет парламентского сотрудничества и другие органы в условиях расширения ЕС, а также углубления тематики дискуссий не всегда остаются на уровне современных требований. Естественным образом возникла идея разработки и закрепления в СПС новой системы совместных органов. На предыдущем саммите (Санкт-Петербург, 31 мая 2003 года) сделан в этой связи первый серьезный шаг. В Совместном заявлении стороны декларировали решимость укрепить существующий Совет сотрудничества в качестве Постоянного Совета Партнерства (ПСП), придать ему статус координационно-распорядительного органа по всем вопросам сотрудничества ЕС - РФ. Однако реализация этой политической договоренности, как часто бывает в Брюсселе, натолкнулась на сопротивление бюрократических сил и механизмов Евросоюза и отдельных государств-членов. ПСП не был запущен, хотя потребности к тому объективно существуют.
Имеются и проблемы, которые должны войти в повестку его заседаний. Они, в частности, касаются сфер внутренних дел и юстиции, транспорта, экологии, сельского хозяйства, ветеринарии и др. По универсальности охвата и потребностей в решении они затрагивают всех участников российско-еэсовского диалога, но вместо обсуждения - внутренние споры по названию ПСП, по его соответствию практике и инструкциям ЕС. Большой комментарий здесь излишен. Там, где нужен новаторский подход, оперативность в организации диалога с целью его оптимизации, мы имеем в лице европейской стороны словесные оговорки, фактическое дезавуирование позиции, озвученной на встрече высшего руководства РФ и ЕС.
Второй пример - уже не из области торможения, а, наоборот, ускоренного движения по разработке концепции в Евросоюзе, которая в своей основе не соответствует исторической и современной реальности, меняет на деле статус отношений ЕС с третьими странами. Речь идет о представленном в Брюсселе весной этого года докладе КЕС "Широкая Европа - новое соседство", который, во-первых, готовился без всяких консультаций с теми, на кого он рассчитан (партнеров ЕС по периметру его будущей границы), во-вторых, вызвал серьезную и обоснованную критику отдельных стран - членов ЕС и Генсекретариата ЕС, в частности Х.Соланы. Критическую оценку проекту высказали в ходе специального рабочего заседания в Европарламенте (Страсбург, май 2003 года) и постоянные представители России, Белоруссии, Украины и Молдовы при европейских сообществах.
Тем не менее работа продолжается. Будущему документу придается в одностороннем порядке, только по воле еэсовских структур, значение инструмента кардинальной перестройки отношений с внешним окружением, которое должно в принципе механически, по мысли брюссельских архитекторов, исповедовать нормы европейского права, а также созданные в ЕС стандарты. Впору говорить о попытках ослабить международно-правовую безопасность и основу сотрудничества ЕС с другими субъектами. В самой концепции Россия занимает в качестве объекта место рядом с Украиной, Молдовой, Белоруссией, странами Северной Африки, Балканами и др. Но дело не в географическом ряде и даже не в мотивах ЕС создать после расширения вокруг себя некий дружественный пояс, безопасное окружение. Они понятны. Но неясно другое - стремление вопреки политическим, экономическим и историческим реалиям к некой унификации статусов государств-соседей, аккумуляции под крышей этого проекта действующих программ и фондов технической помощи.
Его авторы, к сожалению, не замечают или не хотят замечать многие серьезные вещи. Так, использование этого подхода, например, в сотрудничестве с Россией, фактически закрывает действие ряда норм СПС, вступает в противоречие со стратегиями развития, расходится с заявлениями саммитов РФ - ЕС по углублению их партнерства, в том числе и последнего, санкт-петербургского, касательно формирования четырех пространств (общего экономического; свободы, безопасности и правосудия; в области внешней безопасности; научных исследований и образования включая культурные аспекты).
Совершенно очевидно, что такая политика унификации со стороны ЕС устраняет индивидуальность партнерства, противоречит по духу уже запущенным в работу проектам РФ и ЕС по созданию единого европейского экономического пространства, энергодиалогу и др. Трудно в декларируемых ЕС идеях и его конкретных шагах по их материализации не видеть отражение некоего "эгоизма" организации, присвоение ею права принимать даже в рамках концепции решения за своих партнеров, обладающих суверенитетом и собственными геополитическими интересами. Сигнал тревожный. В этой ситуации имеет смысл четко откомментировать происходящее, помочь организации оставаться в цивилизованных, иными словами, международно-правовых рамках партнерства. Правомерно поднять и обсудить эту тему, последствия, которые она вызывает для европорядка, и во время римского саммита РФ - ЕС.
Говоря о наличии "критической массы" в отношениях с ЕС, о необходимости ее уменьшения, следует иметь в виду, что это в целом составляет политическую, дипломатическую и прикладную задачу и самой России. В такой ситуации она не может быть сторонним наблюдателем, да и не является им по сути. Решению указанной задачи содействует работа органов Российского государства на нескольких направлениях. Назовем некоторые: углубление его статуса как страны, которая развивается на основе фундаментальных принципов демократии, социальной справедливости, рыночной экономики и права; становление многопартийной системы и самостоятельных СМИ; строительство эффективной судебной власти; обеспечение местного самоуправления. Это общие предпосылки, укрепляющие имидж РФ как стратегического партнера ЕС. Они стимулируют политическую заинтересованность последнего в активизации сотрудничества с Россией в границах международного права.
Функциональная роль РФ в диалоге с ЕС повышается, несомненно, и под влиянием других мер: усиление координации между российскими министерствами и ведомствами, между федеральными и региональными структурами, которые участвуют в сотрудничестве РФ и ЕС; его кадровое и научное обеспечение; постоянный мониторинг выполнения РФ своих обязательств и договоренностей с ЕС; более широкое и инициативное подключение к сотрудничеству с ЕС представителей российского бизнес- сообщества (ТПП, РСПП и др.).
Совершенствование российско-еэсовского партнерства в целом, преодоление в нем "узких" мест, организационных и правовых пробелов - совместная забота РФ и Евросоюза. Чтобы это партнерство отвечало высоким требованиям нового миропорядка, Россия и ЕС должны иметь согласованную программу укрепления двустороннего сотрудничества, эффективного управления интеграционными процессами. Решение о разработке подобного документа могло бы быть принято уже на римском саммите. Кроме того, представляется целесообразным обсуждение и сегодня, и в будущем других важных вопросов организационного свойства. В качестве предложения к дискуссии назовем три проблемы.
Во-первых, введение в повестку дня саммитов практики заслушивания информации сторон об исполнении решений предыдущих встреч на высшем уровне. Это может повысить как авторитет саммитов, так и ответственность РФ и ЕС за выполнение принятых ранее договоренностей. Произойдет и своего рода "экономизация" переговорного времени, когда одни и те же вопросы переходят без должного регулирования с одного форума на другой.
Во-вторых, продолжение политически важной традиции, заложенной санкт-петербургским саммитом РФ - ЕС, которая связана с принятием стратегических решений по совершенствованию их сотрудничества. Конечно, очень важно, чтобы в ходе встречи в столице Италии стороны не только однозначно высказались в поддержку идеи Постоянного Совета Партнерства, но и приняли меры по ее реализации, в частности, определением первоначальных тем для обсуждения.
В-третьих, в связи с наступлением 24 июня 2004 года десятилетия подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и европейскими сообществами целесообразно принять решение о создании двусторонней группы экспертов высокого уровня. Ее задача - всесторонняя оценка эффективности содержания и применения СПС, разработка для очередного саммита практических рекомендаций по его совершенствованию. Имеет смысл обсудить вопрос проведения в этих же целях международной научно-практической конференции, серии "круглых столов" в Москве и Брюсселе на протяжении 2004 года, посвященных перспективам российско-еэсовской интеграции.
Как видим, к очередному саммиту Россия и Евросоюз подошли с серьезным багажом не только достижений, перспективных наработок, но и проблем. Важно, что они в главном одинаково оценивают складывающуюся в международных отношениях картину, реагируют на возникающие сложности и противоречия, учатся ответственно подходить к организации и ведению двустороннего диалога в условиях глобализации. От участников саммита, лидеров России и Евросоюза непосредственно зависит их реализация как в интересах самих сторон - стратегических партнеров, так и мирового (европейского) сообщества в целом.