Поделиться
Белорусское население высказывается в своем подавляющем большинстве за тесные отношения с братским славянским народом в области политики, экономики, а также безопасности. Это особенно типично для старшего поколения, сельского населения и ветеранов войны, что неудивительно, если учесть исторические, культурные и семейные связи. 30 процентов белорусов имеют близких родственников в России, многие учились в российских вузах, начинали в России свою политическую или профессиональную карьеру, вместе с россиянами служили в Советской Армии. К этому у многих добавляется разочарование, вызванное слабостью демократии и экономическим упадком после 1991 г. В то же время растет число тех (их доля, по оценке Президента Путина, 50 процентов), кто хотел бы тесные отношения с Россией сочетать с сохранением национального суверенитета своей страны и процессом сближения с Европой. Это характерно, в особенности, для большой части городского населения, молодого поколения, научной, творческой и технической интеллигенции, даже для части номенклатуры, недовольной репрессиями и катастрофическим состоянием экономики. Таким образом, в 1995 г. в целом 85 процентов населения проголосовали на референдуме за тесные отношения с Россией. Однако это недвусмысленно относилось только к экономической интеграции (что часто упускает из виду западная публицистика), а не к политической, как постоянно старается внушить режим.
Времена цветистых речей о славянском братстве и театрализованной символики миновали. При строительстве Союзного государства нужны действия - без спешки, осмотрительно, но последовательно.
С учетом тесных связей России и Белоруссии совершенно естественно, что Москва и Минск после шока, вызванного распадом Советского Союза в 1991 г., стремились вновь укрепить свои отношения. Взаимная заинтересованность отчетливо проявлялась уже при тогдашнем влиятельном премьер-министре Кебиче, в частности, в намерении вновь тесно связать военно-промышленные комплексы обеих стран, а также создать общую валюту с Эмиссионным центром в Москве. Еще отчетливее эта линия обозначилась после избрания Лукашенко президентом в 1994 г.: в своей предвыборной кампании он наряду с борьбой с коррупцией сделал центральным пунктом тесные отношения с Россией. Белоруссия, постоянно подчеркивает Александр Григорьевич, единственный оставшийся близкий, истинный и надежный союзник России. Именно Белоруссия, по его утверждению, способна противодействовать изоляции западных границ России и открыть ей окно на Запад. Лукашенко знает: отношения с Белоруссией имеют для России не только материальное, но и большое эмоциональное значение, что дополнительно придает ему, как президенту, заметный политический вес.
В "Концепции внешней политики Российской Федерации" 2000 г. Белоруссии уделено особое место: она - единственная - отдельно упомянута в разделе, посвященном СНГ, которому в свою очередь отдается преимущество в системе региональных приоритетов международных отношений России.
В то же время нельзя не отметить, что если Путин в отличие от Ельцина стремится деидеологизировать отношения с Белоруссией и действовать прагматично, то слабость позиций Лукашенко заставляет последнего, наоборот, усиленно идеологизировать партнерство, чтобы придать своей концепции большую убедительность. Примечательной стороной этой идеологизации является ее направленность на сохранение известной дистанции по отношению к России и ее концепции интеграции, которую Лукашенко воспринимает как сценарий поглощения меньшего партнера большим. На это указывает его послание парламенту и еще более - речь, произнесенная в Академии управления 28 марта 2003 г. Интересно, что в связи с планами строительства Союзного государства речь редко идет о сегодняшней России. Вместо этого Лукашенко уделяет особое внимание двум другим измерениям:
- государственная идеология Советского Союза с его достижениями и героизмом. Ключевые слова: "коллективизм, патриотизм, социальная справедливость, Великая Отечественная война". Отвергая "либеральный террор" со стороны Запада, под влияние которого, по мнению Лукашенко, попала и часть российской политической и экономической элиты, президент хотел бы представить свою страну как оплот славянства и духовного лидера восточноевропейской цивилизации. Это находится в резком противоречии с намерением России строить вместе с ЕС экономическое, политическое, ценностное, правовое "общеевропейское пространство";
- демонстрация "национального патриотизма" и развитие "национальной идентичности", основывающееся на "этнической особости" белорусской нации, ее духе, ее нравственной высоте, ее героях и победах. Особое внимание уделяется национальным символам. В этом контексте осуществляется также вытеснение из Белоруссии российского радио и телевидения.
Таким образом, страх перед "поглощением", с одной стороны, диктует ностальгию по советским временам, напоминающую концепции КПРФ; с другой стороны - культивирование представлений о специфических свойствах белорусского народа, своей радикальностью напоминающих образ мыслей основателя Белорусского национального фронта Зенона Поздняка.
Развитие тесных отношений между Россией и Белоруссией находит наиболее наглядное и символически сильное выражение в деятельности по строительству Союзного государства. Для Лукашенко оно представляет собой краеугольный камень внешней и внутренней политики Белоруссии. Череда договоров, заключенных между партнерами, создает видимость того, что оба государства институционально все более сближаются. За Договором о дружбе 1995 г. последовал через год Договор о создании Сообщества России и Белоруссии, который в 1997 г. получил дальнейшее развитие в Договоре о союзе. Пока последний по времени этап представляет собой Договор о создании Союзного государства (подписан 8 декабря 1999 г.), основы которого были заложены при Ельцине. В соответствии с этим договором, ратифицированным 26 января 2000 г., в начале правления Путина каждая из сторон сохраняет свой суверенитет, за исключением передаваемых Союзному государству полномочий в области внешней политики, обороны и безопасности, бюджетной, валютной, кредитной и налоговой систем, таможенных вопросов, энергетики, транспорта и связи. Обе стороны остаются также самостоятельными субъектами международного права, каждая с собственным представительством в ООН и других международных организациях.
Между тем стало очевидно: интеграционная динамика на бумаге достигла своих политических пределов. Проявилось то, что и Ельцин, и Лукашенко запускали интеграционный проект по принципу: "Движение все, цель ничто" с намерением повысить свою популярность. Обе стороны больше интересовал популистский символизм, чем практическая реализация договоров. Уже при вступлении Путина в должность стало ясно, что концепции интеграции обоих неравных партнеров плохо согласуются друг с другом. Конечно, большое символическое значение имело то, что Путин после избрания Президентом по пути в Киев и Лондон в апреле 2000 г. кратко посетил Минск как первую зарубежную столицу. Но в ходе визита он сразу дал понять Лукашенко: времена цветистых речей о славянском братстве, времена театрализованной символики и не имеющих последствий заявлений о намерениях миновали. Вместо этого, подчеркнул Путин, следует при строительстве Союзного государства действовать без спешки, осмотрительно, но последовательно. В действительности интеграция обеих стран сможет осуществляться лишь по мере приведения в соответствие их экономических систем (имелся в виду отказ от крайнего государственного интервенционизма советского типа в Белоруссии).
По меньшей мере, уже три официальные группы были заняты к этому времени подготовкой проекта конституционного акта: совместная рабочая группа российского и белорусского правительств, Постоянный Комитет Союзного государства под руководством Бородина и Парламентское Собрание Союза Белоруссии и России. При этом представления о содержании и объеме наднациональных компетенций существенно расходились. Главная причина в том, что все еще не было ответа на вопрос о типе будущего государства. Должна ли идти речь о конфедерации или о федерации? Как соотносятся в нем углубленная интеграция, с одной стороны, и национальный суверенитет - с другой? И, наконец, если речь должна идти о федерации, которая в своей классической форме не предоставляет своим членам суверенного статуса, следовало ли иметь в виду создание "федерации нового типа"? Не случайно даже белорусский министр юстиции предостерегал от поспешных шагов, поскольку формирование Союзного государства в рамках двух государств не имеет прецедента в мировой практике и представляется чрезвычайно трудным. Например, необходимо было бы подвергнуть сравнительному анализу все действующие в Белоруссии и России законы.
В июне 2002 г. разорвалась политическая бомба: в заключение девятичасовой встречи Путина и Лукашенко на высшем уровне в Петербурге российский Президент резко отверг концепцию дальнейшего правового и политического развития Союзного государства, предложенную его белорусским коллегой. С одной стороны, Минск предлагал строить Союзное государство по образцу (управляемого из Центра) Советского Союза, возмущенно констатировал Путин. С другой стороны, по белорусским представлениям, составляющие его союзные государства должны были сохранять свой суверенитет и территориальную целостность и по ключевым вопросам иметь право вето. Необходимо понимать, чего хотим мы и чего хотят наши партнеры, сказал Путин, и предложил "отделить котлеты от мух".
Это на первый взгляд спонтанное, в действительности же хорошо продуманное заявление Путина имеет прежде всего две причины. Во-первых, российское руководство в силу асимметрии обоих государств по размерам, численности населения и экономики не может представить себе сформированного наднационального органа с паритетным представительством. Отметив, что производительность белорусской экономики равна трем процентам российской, Путин показал реальное соотношение сил между партнерами и тем самым поставил под сомнение притязания Лукашенко на равные полномочия в Союзном государстве, дав понять, что не следует пытаться восстановить СССР за счет экономических интересов России. Путин назвал и вторую причину своей резкой критики: предложения Лукашенко были противоречивы, нелогичны и могли привести к правовому хаосу, подобному противостоянию Верховных Советов СССР и РСФСР 1991 г. Никто не мог бы пожелать возвращения тогдашней ситуации. Москва и впредь будет ориентироваться на интеграцию, но не допустит создания наднациональных органов с неопределенными полномочиями. Вместо этого Россия выступает за четкое и понятное разграничение компетенции.
В основном представления Путина о Союзном государстве исходили из двух альтернативных вариантов. Первый: Белоруссия вступает в Российскую Федерацию - как единое целое или в форме ее шести областей. Путин уточнил это на московской встрече в верхах в августе 2002 г., когда предложил Лукашенко создание единого государства, в полном смысле слова, на основе Конституции РФ, что фактически сводилось к поглощению младшего партнера. По конкретному плану в мае 2003 г. в обоих государствах должны были пройти референдумы по окончательному объединению, в декабре 2003 г. - выборы в общий парламент, а весной 2004 г. - выборы, которые определили бы главу единого государства. С российской точки зрения это было бы элегантным решением также и потому, что не ставило бы под угрозу устойчивость федеративного устройства России. Таким образом, могли бы быть лишены оснований претензии других субъектов Федерации на то, чтобы поднять свой статус до уровня равноправного партнера по Союзу - Белоруссии. Наличие таких притязаний у ряда субъектов Федерации проявилось в связи с планами создания двойственного Союза России и Белоруссии еще в заключительную фазу правления Ельцина.
Альтернативное предложение Путина выглядит следующим образом: Союзное государство сохраняет форму Союза государств с Союзным парламентом, который имеет четко определенные, ратифицированные обоими национальными парламентами полномочия. Как пример Президент назвал механизмы действия Европейского союза. В целом линия Путина, которую определяют прагматизм и российские интересы, вела к тому, чтобы поставить Лукашенко в ситуацию, из которой у него был только один выход: процесс сближения и объединения на российских условиях.
В результате четкого определения позиции Путиным спор о характере будущего Союзного государства достиг своей высшей точки. По окончании московской встречи в верхах в августе 2002 г. Лукашенко возмущенно отверг предложение Путина о создании единого государства как полностью неприемлемое, поскольку оно было нацелено на то, чтобы включить Белоруссию в целом или ее отдельные части в состав России. Возмущение было понятно: вариант "единого государства" сократил бы срок президентства Лукашенко на два года, а на шансы добиться президентского мандата после объединения ему рассчитывать не приходилось. Российское предложение принять пост вице-президента или председателя Совета Федерации он воспринимает как не соответствующее его значению. Несмотря на эту неудачу, Лукашенко по-прежнему стремится к равноправному партнерству в наделенном "максимальными" наднациональными полномочиями Союзном государстве, при этом, правда, не желая отказываться от требования сохранения суверенитета и независимости своей страны. Соответствующие статьи Договора о создании Союзного государства от января 2000 г. должны быть полностью выполнены, подчеркивал он на встречах на высшем уровне с Путиным в июне и августе 2002 г. Всякое другое развитие событий сводилось бы к явному нарушению договора.
Для минского режима неприятие Путиным белорусской модели интеграции означало жестокий удар: главный инструмент популистски окрашенной риторики Лукашенко, направленной на стабилизацию его власти, идея объединения с Россией на равноправной основе предстала в результате как нереалистическая, как конструкция, не совместимая с концепцией московских партнеров. Это нанесло серьезный ущерб его имиджу великого объединителя. Оказались дезавуированы обещания Лукашенко, по выражению российских экспертов, "паразитирующего на идее объединения", о желании идти в интеграционном процессе настолько далеко, насколько на это готова Россия. Тогда он действительно рассчитывал на хорошие шансы стать наследником Ельцина в качестве президента объединенного государства. Теперь же, по результатам опросов, выходило, что на гипотетических выборах президента объединенного государства Путин набрал бы 50 процентов, а Лукашенко - лишь 14.
Путин, исходя не столько из идеологических, сколько из прагматических соображений, делает ставку на усиление российского влияния в Белоруссии, формально не ставя при этом под вопрос ее суверенитет. Этой цели служат как приведение белорусского экономического порядка в соответствие с российским, так и проникновение в Белоруссию российского капитала. Приоритетным для Путина является создание "общего экономического пространства". Это экономическое пространство должно обеспечить, во-первых, основу для тесных политических отношений партнеров в сформированном в соответствии с российскими представлениями Союзном государстве, во-вторых - предпосылки для того, чтобы Белоруссия вместе с Россией включилась в будущее "общеевропейское экономическое пространство" и международное экономическое разделение труда (вступление в ВТО). Эта концепция исходит из укрепления отношений Белоруссии с Западом через Восток.
С этой точки зрения представляется логичным, что Россия в проекте конституции Союзного государства от марта 2003 г. согласилась возложить на союзные органы полномочия по приведению в соответствие законов, норм и стандартов, касающихся основных областей экономики. И, напротив, Москва решительно отвергла предложения передать органам Союзного государства право на взимание налогов, поскольку это создало бы для Лукашенко возможность вмешиваться в святая святых государственного суверенитета - бюджет. В то же время в проекте конституции остается ряд неясностей и противоречий. Возможно ли, например, столь однозначно реализовать иерархию полномочий (полномочия Союзного государства, конкурирующие полномочия, полномочия субъектов Союзного государства)? Как следует понимать то, что в ст. 1 как Союзное государство, так и его компоненты обозначаются как "государство"? С учетом этих проблем глава ЦИК Вешняков не без основания предостерег в ходе обсуждения проекта конституции от нового издания "войны законов" между Союзным государством и его субъектами, которой была отмечена последняя фаза существования СССР с ее конфликтами между Верховными Советами СССР и РСФСР.
Об авторе
Доктор Хайнц Тиммерманн - заведующий отделом России и стран СНГ Немецкого института международной политики и безопасности. Консультант Федерального правительства и Бундестага ФРГ, а также Европейского парламента.
Печатается по брошюре, изданной комитетом "Россия в объединенной Европе", М., 2003.