Поделиться
Накануне корреспондентам "РГ" удалось побеседовать с российскими лауреатами самой престижной научной премии - академиками Алексеем Абрикосовым и Виталием Гинзбургом.
- Виталий Лазаревич, как вы себя ощущаете перед этим знаменательным событием? Волнуетесь?
- Есть немного. Я столько лет этого ожидал, что однажды сказал себе: ну не дают и не дают, что волноваться. С тех пор сплю спокойно, никакие вручения не снятся. Ну а если серьезно, то, конечно, приятно, что Шведская академия назвала меня лауреатом. Но в то же время давно отношусь к любым наградам спокойно, понимаю всю их условность.
- Предстоящая нобелевская неделя в Стокгольме будет очень насыщенной. В чем примете участие?
- Программа такая, что не каждый из молодых выдержит. Ежедневно встречи, лекции, банкеты. Лауреатов буквально рвут на части. Все интересно, но годы не те. Увы, премии дают, как правило, тем, кому уже почти все нельзя. Так что в программе буду участвовать по самому минимуму. Разве что слетаю в Хельсинки и сделаю доклад. Здесь у меня своя корысть. Там отличная лаборатория по сверхпроводимости.
Хочу сагитировать финских ученых провести исследования по некоторым направлениям, которыми сам занимался и считаю очень перспективными, в частности, термоэлектрическим эффектам в сверхпроводниках. Сейчас этому уделяется незаслуженно мало внимания. Почему? В науке, как и в жизни, мода играет важную роль.
- Если на приеме в честь лауреатов окажетесь рядом со шведской королевой и она вдруг спросит, можно ли обычному человеку понять суть ваших работ?
- Честно говоря, не задумывался. Может, отвечу, что мой английский не так хорош, чтобы я смог понятно объяснить суть дела. Впрочем, королева - женщина очень воспитанная и интеллигентная, уверен, сложных вопросов задавать не будет. Обычный светский разговор. Хотя я никогда не был большим мастером вести такие беседы.
- Каждый лауреат имеет право пригласить на церемонию вручения премии в Стокгольм 16 гостей. Если не секрет, кто с вами едет?
- Не хотел бы об этом распространяться. Скажу только, что никого из высоких начальников среди них нет. Приедут те, кого можно назвать "свои".
- Чему будет посвящена ваша нобелевская лекция?
- Я беседовал с руководителем Нобелевского фонда, и он сказал, что говорить можно о чем угодно. Поэтому построил выступление не вполне традиционно. Какой смысл сейчас повторять общеизвестное, рассказывать о том, что сделано более 50 лет назад. Скучно! Тем более что на лекцию отведено всего 40 минут, а у меня заготовлено речей часа на два. Кратко упомяну основные итоги работ по низкотемпературной сверхпроводимости. Расскажу о нашем споре с Ландау. Я считал, что заряд сверхпроводимости должен быть эффективным, а Лев Давыдович утверждал, что универсальным. Оказалось, что оба правы.
И, конечно, остановлюсь на том, что волнует сегодня, - высокотемпературной сверхпроводимости. Кстати, наша книга по этой проблеме была первой в мире, она вышла в 1977 году, почти за десять лет до того, как было открыто явление. Хочу подчеркнуть интересный момент, о котором мало кто знает. Дело в том, что еще в 1979 году группа советских химиков опубликовала статью, где описано исследование высокотемпературного сверхпроводника. Эксперимент практически тот же, за что потом западные ученые получили Нобелевские премии. Наши были совсем рядом с открытием, не хватило самой мелочи.
И, наконец, если хватит времени, расскажу об основных направлениях физики и астрономии, которые считаю наиболее перспективными. Хотя вряд ли до этого дойдет.
- Если после возвращения в Москву с вами встретится Президент, что ему скажете?
- Подарю ему две свои книги, а еще, может, статьи о своем отношении к лженауке и религии.
- А деньги для института попросите?
- Нет. Вообще не люблю просить. Кстати, хорошо, что вы не спрашиваете, как собираюсь потратить свою премию. Уже устал отвечать. Заметил, когда спрашивают, ожидают, что скажу, конечно, потрачу на науку. На ее спасение. Люди не понимают, что это смешно. В среде физиков премиальные деньги стали даже поводом для шуток. Например, когда меня поздравлял академик Гапонов-Грехов, то, между прочим, сказал: "Ну, теперь вы можете купить у нас прибор, гиротрон". Отвечаю, так мне же денег на него не хватит, ведь он стоит полмиллиона долларов, а премия всего 400 тысяч. Он засмеялся: мы вам сделаем скидку.
Многие думают, что это огромные деньги. Да, для меня огромные, но для науки - мизер. Ни один современный прибор не купишь. Поэтому имеет смысл помогать там, где будет реальная польза. К примеру, мы хотим создать фонд по выпуску атеистической и антирелигиозной литературы.