На 1-м в выборную ночь были Познер с Сорокиной, на 4-м - Савик Шустер. Только это и позволяло различить. Канал "Россия" был тускл, еще тусклее - ТВЦ. Сорокина была, как всегда, своя в доску, и сразу сказала, что любит Явлинского. Познер, как всегда, мудро улыбался и свое личное не выдавал. Шоу на Первом портил Михаил Леонтьев, который никого не слушал, всех перебивал, зачем-то показывал "Кукол" и каждый раз обещал их обсудить, но ни разу не обсудил. Четвертому очень не хватало песенки из "Дог-шоу": "Если Хозяина нет...".
К телешоу мы так привыкли, что слова воспринимаем как текст роли. Пока звучат слова, люди наблюдают движущийся портрет лица. И этот портрет говорит больше слов. Вот Владимир Жириновский. Пока динамики исторгают неистощимые словесные Ниагары, последите за лицом. Лицо работает ровно то время, пока шумит Ниагара. Но вот модератору удалось водопад заткнуть, и лицо как бы отключает энергию, сама собой оттопыривается нижняя челюсть, Жириновский кажется кротким, милым и безопасным. Слова говорят о неистовых глобальных программах, слова грозят посадить половину России, а вторую окунуть в Индийский океан, что немедленно сделает счастливыми всех военных, штатских и заключенных. Потухшее же лицо говорит о том, что слова не имеют значения, что это выбранная Жириновским роль, которая пользуется у масс успехом во всех ее проявлениях - и в обличающем монологе, и в оскорблении действием. Это даже не политика - это бесконечное развитие рейтингового сериала, как любой сериал, не имеющего отношения к реальности.
Наиболее дерзко этот разрыв с реальностью Жириновский явил поздно ночью, когда спрогнозировал, что "Родина" в Думу не войдет, а правые еще наберут свои очки. Табло в студии говорило о фантастичности пророчества - но это никого не волновало: для успеха роли важен эффектный парадокс. А соотносить увиденное на экране с жизнью и тем более думать о последствиях публика привыкла не более чем в случае с "Бандитским Петербургом", "Бригадой" или "Бедной Настей".
Блок "Родина" учел успех актерского темперамента, включил в программу популярный трюк насчет "всех посадить", воспитал своего актера на роль обличителя. Того эксцентризма, конечно, нет, отсюда нет и такого успеха - и все же "Родина" вышла в победители, публике понравилось.
С правыми иначе. Явлинский скучно говорит о скучном: вместо слова "сажать" употребляет "дискуссия", вместо "великая Россия" - "войти в цивилизованный мир". Он рассуждает там, где нужно плеснуть соком, и на время его предвыборных выступлений индифферентная к мудреностям публика уходила вскипятить чай или переключалась на другой канал, где шло другое шоу "Народный артист". Кроме того, многие годы говорения не дали стране ничего, кроме говорения, что утомило даже сторонников: они уже чувствовали, что теоретическая правота избранника никак не приблизится к практическим результатам. И на выборы просто не пошли. Их неявка и решила исход дела.
Немцов за лицом не следит. Как и Хакамада. Они явно переживают, но совсем не играют. Кто они по амплуа? Какой заготовили прикол? Чем удивлять будут? Артисты неталантливые и неизобретательные. И игру принимают всерьез, пугают тем, что проснемся в другой стране.
Хотя 90 процентов населения, просыпаясь утром все в той же стране без горячей воды и с горящими шахтами, мечтает проснуться именно что в другой.
Немцов в конце концов собрался и на последней "Свободе слова" выдал отличный, внятный, прекрасно артикулированный и затрагивающий за живое монолог о том, что будет, если вся эта политическая игра завтра обратится в реальность. Многие проснулись, встрепенулись и подумали даже, что перед ними не совсем виртуальность, а, например, страна на распутье.
Но на беду у СПС оставались еще 26 секунд времени, микрофон взяла Хакамада и все испортила: сказать дельное не успела, а впечатление смазала. И тем выдала главную беду правых. Пока все вокруг придумывали себе маски и ролевые функции, которые должны купить избирателей, правые пытались сохранить собственное, приевшееся публике лицо. Явлинский все годы всем составом лица показывал, что верит только в себя и никого не хочет ставить рядом. Он говорил: "Мои избиратели" там, где даже Жириновский предпочитал говорить "избиратели ЛДПР". Он казался себялюбивым мальчиком, причем отличником, а таких в школьных классах не любят. И тем более - в классах социальных.
Это наивное себялюбие, так очевидное на крупном плане, помешало взяться за руки друзьям. Оправдывая эгоизм, Явлинский уже после поражения говорил о том, что у него свой избиратель, далекий от СПС. А ваш покорный слуга ровно за два часа до того кусал себе ногти оттого, что нельзя проголосовать и за тех и за других, чтобы хоть кто-то был в Думе думающий так же, как он. Пролетело. Старый принцип сегодня зазвучал иначе: разделяй - и властвовать будут другие.
Результат бурной шоу-деятельности, где одни к лицедейству готовы, а другие уповают на политическую логику, стал очевиден уже в ночь на понедельник, когда бессонные телеканалы нудили свое "Время выбора" и свою "Свободу слова". С авансцены Всероссийского политического театра шли эффектно сокрушительные цифры. Из цифр становилось ясно, что в стране потерпели аварию две диаметрально противоположные идеи, которые все минувшее десятилетия входили в число базовых: коммунистическая (как идеология вымирающих поколений) и либеральная (как нам тут же объяснили, - непригодная для России). Восторжествовала идея авторитарной власти, она же "сильная рука", и это многих воодушевило. Началась вдохновенная импровизация: стране пообещали изменить Конституцию, Россию вслух назвали монархической, а ее жителей - подданными Его Величества. Пообещали также распад России в ближайшие годы. Зюганов все объяснил происками и посулил нам Чубайса в медвежьей шкуре. Консенсус в Думе наметился изрядный - консенсус в обществе окончательно пропал из виду.
По обыкновению, самую понятную концепцию очередного светлого будущего предложил Жириновский: плохой суд, нет демократии, все в кандалах и никогда у нас не будет гражданского общества, но мы великая страна. Судьбоносный вечер ушел в ночь уже в жанре фильма ужасов.
Если очнуться от виртуальности и выйти из подъезда политического театра на Тверскую, Невский, Большую Коммунистическую или проспект Ленина, то мы вспомним, что такие апокалипсисы страна наша переживает каждые четыре года. Вспомните крик "Россия, ты сдурела!", разорвавший эфир на одном из давних раундов. Казалось, все кончено, - оказалось, все только начинается. Прошла ночь, и жизнь продолжится, и нас опять заверят, что назад пути нет.
Можно идти только вперед. К новым политическим спектаклям, которые, раз уж вступили в век виртуалки, надо учиться играть эффективно. Чтобы искусство, как при соцреализме, улучшало если не жизнь, то особенности национальных мечтаний.
А произошла ли в действительности новая русская революция, или ее призрак только погрозил заигравшимся пальчиком, мы увидим - согласно особенностям национального менталитета - когда положено.