Возрождают институт земских врачей вот уже почти год. Это единственный выход в существующей сейчас ситуации. Большинство крупных совхозов и колхозов в российской глубинке теперь представляют собой жалкое зрелище: черные, как гнилые зубы, заборы, покосившиеся дома-сараи, где доживают свой век старики и старухи. Молодые в деревню не едут: заработка нет, а если повезет и работа найдется, прожить на эти деньги почти нереально. Последние слезинки цивилизации, "сельпо" переродились в торговлю с грузовика, приезжающего дважды в неделю. Почта и участковый для этих деревень непозволительная роскошь. Одна радость для стариков - иногда до них добирается фельдшер. Он не только приносит пилюли, измеряет давление допотопным приборчиком, но и доставляет свежие газеты, рассказывает новости, а иногда даже привозит и продукты.
Таким "подвижником", своеобразным мелиховским Чеховым для нескольких деревень Муромского района Владимирской области стал земский фельдшер с говорящей фамилией Юрий Сердцев. Параллельно он учится заочно и через год станет земским врачом. Узнать, как живется врачу в глубинке, отправился наш корреспондент.
Дубовый автобус
Деревушка Кондраково, где живет Сердцев, расположена всего в 30 километрах от Мурома. Но тем не менее попасть туда из города нелегко: поезда туда не ходят, а рейсовые автобусы к первой и последней остановке - автовокзалу - приходят уже битком набитые. Поэтому знающие люди посоветовали мне рано утром отправиться к дубу, растущему у городского рынка. Столпившийся у рыночной стены под массивными ветвями дерева народ выглядит даже для Мурома довольно странновато, ведь опознавательных знаков на дереве нет никаких.
- Тут летом висела на сучке бумажка с надписью "остановка", да первым осенним ветром ее унесло, - рассказывает одна из пассажирок Ольга Якова. - А новую пока не привесили, наверное, бумаги жалко.
Сев в автобус, я тут же стала объектом пристального внимания, поскольку оказалась единственным "новым" пассажиром. Остальные не просто хорошо знают друг друга, но еще и приходятся друг другу, пусть и дальними, но родственниками. Там же в автобусе, расспросив откуда я и зачем мне нужно в деревню, начали рассказывать про Сердцева. Оказывается, знают его почти все, а многие даже из чужих районов к нему приезжают на уколы, потому что "рука легкая".
Три деревушки для фельдшера
Фельдшеру Юрию Владимировичу, как уважительно его называют седые пациенты, всего 25 лет, а практикует он уже почти семь лет в небольших деревушках Муромского района. Всего пациентов 85 человек, хотя еще год назад было больше ста. В самой многочисленной деревне Безлесной живут шестьдесят человек, всего восемнадцать обитают в Конаково, и только ради семи аборигенов добирается фельдшер до Шишлово. По лесной тропке от родного села Кондраково до самого ближнего поселка полчаса на велосипеде по хорошей погоде, а глубокой зимой на лыжах быстрее. Взяв один велосипед у соседа и выкатив из сарая другой - дарственный от Мурома "За хорошую работу" - мы с Сердцевым по первому снегу поехали изучать его владения.
Вообще к нам, земским фельдшерам, лучше относиться стали в государстве. Зарплату на 33 процента повысили, правда, лекарства сразу чуть подорожали.
- Работа случайно досталась. Представляешь, выпускнику Муромского медучилища вдруг поручили фельдшерский пункт в деревне Безлесной! - рассказывает Юрий. - Поначалу я обрадовался. А как посмотрел, оторопь взяла: живут в деревне старики и старухи. Потом привык. Самому юному на прошлой неделе 59-летие отметили. Добираться, правда, далековато - двадцать километров: летом-то хорошо, по пути ягоды насобираешь, грибы, почти прогулка выходит. Зимой тяжко: сугробы по пояс наметает, не всегда и на лыжах-то проберешься.
Дорогу к двум малочисленным деревушкам зимой заметает, поэтому отличить, где поле, а где колея, почти нереально, за продуктами жители, если могут (иногда их и на такие подвиги тянет), сами ходят в соседнюю, крупную деревню Конаково, до нее всего километров десять. В основном связь с миром жители поддерживают через фельдшера. Писем аборигены не пишут - почты давно нет, а телефон и при коммунизме отсутствовал.
Вначале Сердцев думал только лето отработать, а затем поступить в Ивановский медуниверситет, но не добрал баллов и остался работать. И теперь другой службы для себя не ищет - прикипел. Сетует только, что годы у людей все же берут свое. Вечно жить пациенты пока не могут, а если так, то скоро лечить, возможно, будет ему просто некого.
- Пару лет назад ночью вызвали, - вспоминает Юрий. - Я примчался, смотрю, а пациентке переливание крови нужно делать. У меня же, как на грех, капельницы закончились. Пришлось самому прибор придумывать, благо под рукой пустые пластиковые бутылки оказались. Из них сварганил нечто напоминающее капельницу. Бабушка выжила, даже сумку яблок презентовала.
Заехав в деревушку Шишлово, мы наткнулись на очаровательного седого старца, нежно ковырявшегося с каким-то шестом на запорошенной снегом грядке.
- Здравствуйте, Юрий Владимирович, живем помаленьку, благодарствуем, - на вопрос о здоровье ответил певучим, почти шаляпинским басом старец. - К нам зачем? Хворает кто?
Узнав, что причина визита - осмотр Юриных владений, старец завздыхал и вспомнил историю о крыше. Оказывается, этим летом его соседку чуть ливнем не смыло. После недельных ливней крыша начала протекать, а поскольку хозяйка не просто глухая, но еще и подслеповатая, потопа она не заметила. Спасло ее только чудо в виде фельдшера, вовремя заглянувшего и вытащившего старушку. Крышу потом починили всем миром.
Баночки и скляночки
До деревни Безлесной ехали молча с остановками, колеса велосипеда вязли то в снегу, то в грязи, так что иногда приходилось тащить двухколесного друга на себе. Когда сил не осталось вовсе, с пригорка как мираж показались запорошенные снегом черные домишки и покосившиеся изгороди. Вдалеке серебром засияла цепочка железнодорожных вагонов. Миновав дома с красными огоньками рябин в палисадниках, мы остановились у одноэтажного сруба с огромными витринами окон, окруженного корявыми яблонями и тощими березами.
- Это бывшая школа, - пояснил фельдшер, - теперь станция и мой кабинет. Я занимаю бывшую учительскую. Саму школу закрыли лет тридцать назад, когда учиться стало некому.
В кабинете фельдшера пахнет свежей краской. Вдоль стен рядком выстроились посверкивающие в лучах солнца стеклянные шкафчики. Внутри этих экспонатов времен Чехова проглядывают столь же древние замысловатые баночки с мазями, слуховые трубки, различные ложки, молоточки. На почетном месте стоит странноватый прибор "для кипячения инвентаря" - современник булгаковской медпрактики.
- От предшественников осталось, - улыбается фельдшер. - Я же современными приборами и лекарствами пользуюсь, когда они есть. Раз в месяц за ними в муромскую городскую аптеку езжу. Вообще к нам, земским фельдшерам, лучше относиться стали в государстве. Зарплату на 33 процента повысили, правда, лекарства сразу чуть подорожали. Зато вот халат новый справили, 300 рублей заплатили. А вообще я приноровился, растения лекарственные сам выращиваю. Правда, куры и свиньи мешают, жрут все что ни попадя: то им мой дягель приглянется, то шлемник голубой, то вообще на обычный тарахакум позарятся. Беда. Я даже начал некоторые растения на подоконнике выращивать - деревенские, конечно, смеются. А куда деваться - сюда же свинки не достанут.
Не успела я внимательно изучить содержимое шкафов, как к нам в фельдшерскую заглянула моложавая пенсионерка Евдокия Андреевна в аккуратном ватнике, с метлой в одной руке и книжкой в другой: "Юрий Владимирович, я вот вам книжку хотела вернуть. Детектив, спасибо, понравился. Вы что-нибудь еще привезете?" Обращаясь к Сердцеву, пенсионерка не спускает с меня колючих черных глаз.
- А вы что же, девушка, к нам медсестрой или, может, на станцию работать? - наконец решившись, обращается она ко мне. - А то тут уже слухи пошли по деревне, что, мол, наш Юра не один приехал, с дамой...
"Чародей"
Узнав, что я журналист, тут же начала петь дифирамбы любимому доктору: "Сердцев нас в прямом смысле спас. Нам магазин "некондицию" продавать взялся: консервы просроченные, перемороженный хлеб, намокший чай и кофе. Мучались, пока Юрий не заподозрил неладное, желудки-то у нас не луженые. Властям написал, а нам пока продукты возил, на велосипеде".
Только с продуктами разобрались - новая напасть, весной газ перекрыли. А печи, кстати, их в деревне почему-то немного, дровами топить нужно, больше-то греться нечем. Народ немощный, колоть дрова тяжело, почти у всех бронхит начался. Сердцев и дровами занялся: сам грузил, колол, развозил по домам. В перерывах по местным начальникам ездил, как заправский хозяин. Газ деревне вернули.
Через пару часов в фельдшерской было уже не протолкнуться, сработало "сарафанное радио". Шумные старички и старушки расхваливали фельдшера как красну девушку "на выданье". Для жителей он почти чародей или маг-искусник: надежная опора и защита.
...Увлекся медициной Сердцев почти случайно, но теперь говорит, что это само провидение было. 15-летним подростком он потерял мать. Как-то поливал огород, мать стирала белье на берегу речки Ушны (прямо за огородом течет). В очередной раз, прибежав за водой, Юра обнаружил только тазики с чистым бельем и шлепанцы. Мать нашли ниже по течению. Остался Юра только с бабушкой Пашей, Прасковьей Корулькиной. Через месяц она тяжело заболела, внук не смог быстро отыскать фельдшера. На свой страх и риск сделал ей укол сам, оказалось - правильно. Тогда он и решил, что это судьба и быть ему врачом.
Возвращаясь с работы, Юра и односельчан лечит, если просят.
- Я клятву Гиппократа давал, не могу отказать. Правда, из-за этого у меня конфликт вышел со здешним фельдшером: мол, я у нее клиентуру отбиваю. Но это глупости, сейчас трудное время, помогать нужно. Если бы не станция и медпункт, Безлесная уже бы вымерла. Да и наша деревня Кондраково только заводом и живет, закрой - молодежь разъедется.
А тут вдруг поговаривать начали, что Юриным пациентам скоро туго придется. Какой бы хорошей и прогрессивной ни была бы земская медицина, закрыть его фельдшерскую хотят, поскольку невыгодно "целого" фельдшера ради 85 жителей держать. Старикам об этом даже и подумать-то страшно. Одна надежда - что с возрождением института земских врачей вспомнит государство и об их Юрии Владимировиче.
А у самого фельдшера мечта есть, хоть раз почувствовать себя акушером, верит еще, что новый человек в эти деревни сможет жизнь вдохнуть.