Вкус жмыха

Помню первые дни блокады, когда я вместе с приятелями - Вовкой и Серегой- забирался на крыши и пулял из рогаток по воющим "мессершмитам". Потом, когда мне сказали, что погибли родители - отец, капитан 1 ранга на Северном флоте, и мама - военный врач госпиталя, игры кончились.

Старший брат погиб под одной из бомбежек. Сестренка тоже умерла - от голода. Я остался один. От 250 ребятишек из нашего детдома к концу блокады осталось лишь 60 человек. До сих пор помню вкус жмыха, комбижира да соевых пончиков, которыми нас подкармливали на военно-морской базе на площади Труда. Не выжил бы и я, но друзья отца приехали и забрали меня в 6-ю отдельную бригаду морской пехоты Балтийского флота.

В конце сорок третьего года едва не погиб. Однажды морпехи решили вывести из строя железнодорожную ветку, по которой немцы подвозили боеприпасы к своим батареям, чтобы обстреливать город. Но подойти к полотну или пробраться на полустанок было невозможно - кругом все охранялось. А на паренька кто обратит внимание? Словом, мину я подложил, как меня научили. Но убежать подальше не успел, когда боеприпасы начали рваться, меня и зацепило осколком по голове.

А потом блокаду прорвали. Что мне больше всего запомнилось - это паровозные гудки. Они огласили весь город, и стало вдруг как-то понятно: поезда привезли жизнь. Шестьдесят лет назад они гудели, а я и ныне слышу их с такой отчетливостью, словно они звенят где-то внутри меня.

Войну закончил в Кенингсберге. Дважды был тяжело ранен. В 1945 году, в неполные 13 лет, у меня уже было шесть боевых правительственных наград. Но самая дорогая - "За оборону Ленинграда", которую мне вручили в июне 1943 года. Ее я всегда надеваю в самый святой для меня праздник - 9 Мая.