Поделиться
Американский Чехов
Алексей Байер. Евротрэш. М., ОГИ, 2004.
Алексей Байер оказывается в ряду с другими молодыми "русскими писателями за границей". Владимиром Каминерем, пишущим на немецком, и Сергеем Болматом, пишущим по-русски, но все о том же - русском эмигранте, который должен себя втиснуть в чужую культуру и среду. Байер, живущий в США и пишущий по-английски, значительно расширяет эту тему - он рассказывает об эмигранте в Америке вообще, корейце, итальянце, гаитянине и еще шире - о чужаке по призванию, будь он хоть американец, хоть русский. Героев Байера можно было бы назвать "маленькими людьми", если бы это не вызывало жестких ассоциаций с русской литературой. Для Байера русская литература - совсем не мать, скорее мачеха или троюродная сестра. Разве что слабый призрак русской классики витает над его печальными, полными мелких деталей и быта рассказами. Мусорные мешки с распоротыми боками, одежда на плечиках в целлофановых мешках, красно-белые судки с китайской едой на вынос - узнаваемый американский пейзаж. И люди на его фоне - всех мастей и национальностей, выживающие в пестром нью-йоркском мегаполисе. О,Генри, вдруг лишившийся оптимизма,доктор Чехов, погрязший в мелочах. Недаром образ последнего появляется в рассказе, давшем сборнику название. Увидев русского, американский судья вспоминает Чехова, восхищается его пьесами, но от штрафов за неправильную парковку нарушителя это не спасает. Мухи отдельно.
Байера перевел с английского известный прозаик Андрей Геласимов, сделав это, кажется, вполне адекватно. Если не считать "детективного романа" вместо детектива и "французской картошки" вместо старой доброй "френч-фрайз".
Не дам тебе умереть совсем
Марина Цветаева. Николай Гронский. Несколько ударов сердца. Письма 1928-1933 годов (Издание подготовили Ю.И. Бордовская и Е.Б. Коркина). М., Вагриус, 2003.
Еще один эпистолярный роман Цветаевой, в 1930-е годы абсолютно зрелого поэта, с 19-летним юношей, пробующим силы в поэзии и влюбившимся в Марину Ивановну без памяти.17-летняя разница в возрасте в этой переписке совсем не главное. Это история не только любви, но и ученичества, не только ученичества, но и одиночества - оба жили в изгнании и к каждой новой встрече с единомышленником, с собеседником относились как к долгожданному и незаслуженному дару. В результате трагического случая Гронский погиб в 23 года, оставив после себя "посмертный подарок", неопубликованную поэму "Белладонна", в которой Цветаевой послышались талант и мощь державинского дыхания. Цветаева посвятила Гронскому два эссе и несколько стихотворений, и прижизненных, и посмертных: "За то, что некогда, юн и смел, /Не дал мне заживо сгнить меж тел/ Бездушных, замертво пасть меж стен - /Не дам тебе умереть совсем!" И ведь не дала, стихи и письма безвестного юноши вновь ожили.
Ключ к Мураками
Джей Рубин. Харуки Мураками и музыка слов. СПб., Амфора, 2004.
Это первая монография о жизни и книгах японского писателя. Самое приятное в ней - при большом количестве любопытных подробностей полное отсутствие подробностей скандальных.
Гарвардский профессор-японист, Джей Рубин, поклонник и переводчик Мураками, рассказывает о своем герое то, чего тот и сам никогда не скрывал. Бесшабашная студенческая юность, увлеченность бейсболом, музыкой и пивом, ранняя женитьба по любви, барменство в джаз-баре, первый литературный успех, сознательный побег от судьбы среднего японца. Рубин пишет о Мураками легко, увлекательно, непринужденно, в стиле самого писателя. Профессор и в мыслях не допускает, что Мураками всего лишь удачливый литературный коммерсант, нащупавший золотую жилу, по мнению Рубина, ключ, которым можно отомкнуть прозу Мураками, скрипичный. Все романы Мураками музыкальны, подчинены внутреннему ритму и подобно музыке иррациональны, не случайно уши и умение слушать играют у него такую важную роль. Идея о связанности Мураками с музыкой не нова. Но Рубин и не претендует на глубину, его книга рассчитана, скорее, на тех, кто только начинает погружение в мир Мураками, и именно в этом качестве, качестве первого путеводителя по писателю, очень хороша.